Сочинский вариант - Михаил Михеев

3

Я начала с ювелирного магазина.

У окошка приемщика стоял, растопырив локти, молодой парень в защитного цвета рубашке, из распахнутого ворота выглядывала застиранная «морская душа». Приемщик был старенький и серенький, как мышь, в потертых сатиновых нарукавниках. Он сдвинул на лоб лупу, через которую рассматривал массивный браслет в виде свернувшейся змейки с синими камешками на месте глаз.

— Из Индии? — спросил он.

— А что? — насторожился парень.

— А ничего.

Приемщик подал браслет обратно его владельцу.

— Не берете?

— Такие вещи не берем. Подарите браслет своей девушке. Она, уверен, не разберется. Вполне сойдет за золотой.

— Как?…

— Очень просто — подделка.

— Так проба же…

— И проба тоже.

Парень отодвинулся от окошечка и растерянно повертел в руках браслет. Насупился, ушел.

— Что у вас?

Я развернула бумажный пакетик и подала ему заранее снятое кольцо. Оно тут же рассыпалось в руках оценщика на отдельные звенья.

— М—м!…— протянул он.— Знакомая конструкция. Похоже — Египет?

— Не знаю. Мне его подарили.

— Что ж, нормальное золото, только низкой пробы. Высокой пробы такие кольца делать нельзя, звенья были бы мягкие, а им нужно сохранять форму. Иначе кольцо не сложишь. Я бы не советовал вам сдавать его на вес, как золото. Выгоднее сдать его на комиссию. Можно получить за него раза в полтора больше.

Я сделала вид, что колеблюсь.

— Я подумаю.

— Правильно, подумайте. Зачем в таких делах торопиться?

Пока я ничего не узнала.

— Скажите, а вы один здесь работаете?

— А вы желаете обратиться к другому оценщику?

— Нет, просто хотела узнать… Видите ли, вчера мой знакомый сдал вам золотое кольцо…

Приемщик пригляделся ко мне, еще выше сдвинул лупу на лоб.

— Скажите…— протянул он.— Какая погода у вас в Новосибирске?

— Погода? — опешила я.— Обыкновенная погода. Вчера снег шел.

— Вот он так же сказал. Вижу, удивил вас вопросом?

— Признаюсь.

— Был у меня гражданин, сдал золотое кольцо. Паспорт у него оказался с новосибирской пропиской. Я спросил, почему он не сдал кольцо у себя, он сказал, что некогда было. Фамилию его… вот фамилии у нас не принято говорить, знаете. Он, что — сдал ваше кольцо?

— Что вы, совсем нет.

— А то я подумал… Извините, что спрашиваю. Но я принял у человека золото, мне не хотелось бы услышать, что оно не его.

— Мы вместе летели самолетом,— пришлось сочинять на ходу,— он увидел мое кольцо, предложил сменять. А тут я узнаю, что кольцо он уже сдал.

— Зачем вам менять? Его кольцо — простой ширпотреб. Золото — и ничего более. А ваше — ручная работа, мастер выковывал его молоточком на наковаленке. Кольцо с сюрпризом.

Он подал мне кольцо, распавшееся на звенья и ставшее похожим на цепочку.

— Сложите, его, пожалуйста,— попросила я.— Я всегда так долго вожусь.

Несколькими точными движениями оценщик собрал все колечки в одно, я протянула руку, он таким же точным движением надел кольцо на средний палец.

— Спасибо!

— Вам очень нужны деньги?

— Нет, не особенно.

— Тогда носите его на здоровье. У вас красивые пальцы, это кольцо вполне будет на месте.

Я поблагодарила любезного приемщика. На сообщника фирмы Аллахова — Башкова он никак не походил.

Затем я посетила ЦУМ. В отделе мужской одежды у молоденьких продавщиц я узнала, что вчера работали они же. На всякий случай спросила, нет ли среди них Эмилии Щуркиной. Затем прошла в ресторан, уселась за тот же столик в углу, где сидел незадолго до меня Башков, разговорилась с официанткой, черноглазой, улыбчивой украинкой, которая одновременно работала и училась на курсах поваров.

Ничего существенного ни в ЦУМе, ни в ресторане я не узнала.

Находка ожидала меня в комиссионном магазине.

У дверей «Прием вещей на комиссию» расположилась небольшая очередь, четыре женщины с сумками и свертками, последним был мужчина, устало отдувающийся, вытирающий шею платком,— возле уличных дверей магазина стоял здоровенный полированный шифоньер, очевидно, его.

Я дождалась своей очереди и вошла.

За большим гладким, как у закройщицы, столом сидела приветливая молодая женщина, я поглядела на нее и разочарованно подумала, что «горячий» след, похоже, никуда меня не привел. Подала женщина «Паркер», назвала цену.

— Так дорого?

— Импортная,— пояснила я.— Всемирно известная фирма. С золотым пером. На любителя.

— Понимаете, я в магазине недавно. Наш главный оценщик в отпуске. Но вы подождите минутку. Он в отпуске только с сегодняшнего дня. Я ему позвоню. Он опытный товаровед и, конечно, уже встречался с подобными вещами.

Она искренне хотела мне помочь. Я присела на стул. Возле телефонного аппарата лежала затертая картонка с номерами телефонов сотрудников торгового управления и вообще нужных людей и учреждений. Она провела пальцем по номерам, повторив вслух фамилию, затем номер телефона… и пока она звонила, я повторила этот номер несколько раз, уверенная, что записывать его мне не придется.

— Это из комиссионного магазина… Владислав Витальевич… ах, его нет… будет позднее. Извините меня, пожалуйста.

Она положила трубку, повернулась ко мне. Но я уже узнала, что хотела узнать. Я поблагодарила женщину и ушла. Она не поняла, за что я ее благодарю, и несколько недоуменно и озадаченно поглядела мне вслед.

Я вышла из магазина на улицу.

«Поменьше действуйте — побольше думайте!» Я действовала целый день и решила, что настало время подумать. А где было удобнее всего думать, как не на морском берегу.

Тяжелые тучи затягивали небо, дул холодный ветер, слегка штормило. Купальщиков не было. Кое-где на берегу сидели одинокие фигуры, поглядывая на море. Я выбрала место у самой границы прибоя. Тяжелые волны накатывались на берег, с шипением гасли, оставляя на гравии чуть заметный пенистый след.

Поразмышляв пять минут, я убедилась, что мой сегодняшний успех вопросов не убавил.

Скорее, наоборот.

Когда Башков несколько дней тому назад произносил слова сожаления и раскаяния — я ему верила. Тогда он был искренним — я не ошибалась.

Я ошиблась, когда подумала, что это раскаяние будет длительным, стойким. Слишком крепко держала его липкая паутина стяжательства, привычного эгоизма, чтобы он свернул с пути — с волчьего следа, по которому шел все последние годы.

Полковник Приходько решил подождать с арестом Башкова. Теперь я понимала: полковник был куда дальновиднее, нежели я, решив, что, оставаясь пока на свободе, Башков будет нам более полезен.

И вот Башков привел меня к Щуркину…

Опасаясь слежки, Башков на всякий случай разыграл этюд с пиджаком. Чтобы иметь повод для встречи и — вероятнее всего — что-то с пиджаком передать.

Что?

Письмо? Вряд ли… Можно думать — деньги. Но зачем он вез их через всю страну, да еще с риском, что его задержат по дороге?

На этот вопрос ответа не находилось. Видимо, здесь мне придется спросить самого Башкова. Или — Щуркина…

Море равнодушно подкатывало к моим ногам волну за волной. Я огребла горсточку гравия и сердито швырнула в воду.

Что же из себя представляет Щуркин?…

4

Дома Ирина Васильевна пожаловалась, что не может купить свежей рыбы на завтрак. Что местные рыбаки обленились, предпочитают ходить за рыбой не в море, а в соседний «Гастроном», что их вполне устраивает скумбрия в томатном соусе или рыбный паштет.

Ирина Васильевна долго говорила о том, какую рыбку она едала раньше, и надоела мне несказанно.

Наконец она захватила хозяйственную сумку и ушла.

Господи! Какой простой, и бесхитростной, и бездумной может быть жизнь…

Я присела к телефону и позвонила по номеру, который узнала в комиссионном магазине. Разумеется, у меня был адрес Щуркина, но для предстоящего разговора нужна была нейтральная обстановка.

Мне ответил молодой женский голос:

— Владик! К тебе опять из комиссионки. Когда они оставят тебя в покое, человек в отпуске…

Голос не мог принадлежать Эмилии — Милочке Щуркиной, дочь позвала бы отца иначе. Вероятно, это была его жена.

«Щуркин у телефона!»

Чуть смешалась, услыхав этот спокойный бесцветный голос — будущего противника, с которым мне предстоит начать словесную пока схватку.

— Я приехала из Новосибирска. Очень нужно с вами встретиться. Не могли бы вы подойти к комиссионному магазину?

— А в чем дело?

Он чуть помедлил с вопросом, я чуть замедлила с ответом:

— Видите ли, это не телефонный разговор.

По напоминанию о Новосибирске Щуркин мог догадаться, что разговор пойдет о делах его бывшей жены. А если он, в свою очередь, ещё связан с её делами, то не может быть уверен в неуязвимости и своего положения, поэтому любая информация в этом направлении должна будет его заинтересовать.