Дикая. Дочь каганата - Лика Вериор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваше высочество, вы тут! — удивился Клементий глава корпуса Правды. — А я как раз хотел вам передать…
— Что?
— Отчётность за последний месяц, — в руках мужчины была целая кипа бумаг.
— Меня месяц не было?
— Поболе будет, господин, уже второй как пошёл…
— Что же отчётность тогда только за месяц? — Амадей поднимался в свой кабинет, переступая через ступени, и Филипп еле за ним поспевал.
— Ну так и без вас крутились, — пожал плечами мужчина. Вообще странно, принц не особо любил выходить «на работу». Периодически просил присылать ему отчётности прямо во дворец, но чтобы самолично присутствовать — это было редкостью. В свои двадцать семь Амадей отличался редкой безответственностью, впрочем, если же он всё-таки брался за дело, выполнял его в лучшем виде, тем самым поражая служителей. Откуда же у мужчины нужные знания, если всё своё время он проводит в развлечениях и праздности?
Впрочем, в конце дня Филипп выдохнул — их принца никто не подменил. Это было в его характере — взяться за какое-то дело и разом его закончить, а после не интересоваться ещё долго. Принц действительно разобрался со всеми бумагами, вернувшись во дворец уже поздним вечером, и все понимали — в корпусе Правды он не появится ещё недели две.
Но они ошибались, весь следующий день Амадей также провёл в городе, проверяя свои ведомства. Все ждали, когда же у него пропадёт интерес к этому делу, ведь так было всегда — его высочество быстро загорался, но в конце неизменно терял интерес.
Мужчина слушал отчёт от Клина, попивая любимое вино, и всё сильнее раздражался. Он сбежал из дворца, на несколько дней забыв, что теперь он обременён супругой, но сейчас в отчёте кавалера почти во всех аспектах фигурировала бойхайка.
Хадаан не интересовалась, куда делся её муж, по правде она даже радовалась, что он ей не интересуется. Она изучала дворец, избегая придворных, пыталась вникнуть во внутренний строй и порядки, о чём и сообщила императору. Самор согласился не вспоминать о девушке какое-то время, чтобы она могла освоиться, да и сам он чувствовал неловкость оттого, что его брат целыми днями торчал в городе. Хотя, за эти дни он ни разу не наведался в Дом Сладкой Розы, видимо, зная, что высочайшим указом вход туда запрещён по крайней мере на ближайшую беделю, а вот свою «фаворитку» он вниманием не обделял. Или она его. Как бы принц не убедил себя, что эта шлюха ему дорога… Стоило бы подсунуть брату новую девочку, за год ведь можно и привязаться, а привязанности принцу ни к чему.
Хадаан, наконец, решила разнообразить свои дни и, попросив охранников держаться на расстоянии, пошла на прогулку в дворцовый парк. Диана семенила в трёх шагах позади, и принцесса отвлеклась на её дыхание, её шаги. Бойхайские служанки никогда не привлекли внимание Хадаан, они передвигались беззвучно, зная раздражительность госпожи и то, что она не любила лишних звуков, часто погружаясь в свои мысли. Но увы, взять с собой уже выученных бойхайек она не могла, такого было условие императора. И всё же Самор постарался и выбрал в услужение невестки девушка, которая хотя бы не имела никаких притязаний на принца, вела себя тихо и была довольна служить Хадаан, совершенно не волнуясь о её «дикарском» происхождении. Диана была доброй и бесхитростной, а главное, она была преданной и послушной.
— Дальше я одна, — приказала хо-каана и степенно двинулась по дорожке вглубь парка, зная, что со всех сторон защищена как имперцами, так и кай-ли.
— Лукиан, ты совсем слабак! Я сказал тебе, лезь выше! — послышался детский возмущённый выкрик, и заинтересованная девушка пошла на звук.
— Но брат, это слишком высоко! — возмущались в ответ, и Хадаан сквозь ветки разглядела ребёнка, всем телом прилипшего к стволу дерева. Он с ужасом смотрела вниз, цепляясь пальчиками за кору, а его брат, стоя под деревом, всё подгонял и подгонял. — Почему ты сам не полезешь?
— Я наследник, и, если я расшибусь, империя падёт!
Девушка встала неподалёку, рассматривая детей. Старшему было лет восемь, как и каану, и она не могла оторвать от него глаз. Ростом он очень походил на её маленького брата и со спины их можно было бы даже спутать… Тоска по единственному близкому родственнику затопила её сердце, на секунду захотелось расплакаться. Юный Тай-Темар был для Хадаан тем единственным светом, что всегда её поддерживал и мотивировал. Она растила его с самого младенчества, словно он был ей сыном, она учила его первым словам, а после чутко следила за каждым его уроком с учителями, она посадила его на коня, она вырезала с ним его первый лук. Тай-Темар, её свет, её кареглазая любовь, остался в каганате, и Хадаан всё никак не могла отпустить тревогу, всей душой находясь рядом с братом.
— Лукиан, держись! — воскликнул Валентин (как догадалась принцесса) одновременно с испуганным выкриком мальчика на дереве. Его ножка соскользнула с гладкой коры, и теперь он висел, цепляясь из последних сил за опасно накренившуюся ветку.
Всё произошло в одно мгновение, и наследник, поначалу показавшийся Хадаан избалованным эгоистом, полез на дерево, пытаясь спасти младшего брата. Он дважды соскользнул и, кажется, разодрал ладони, но всё равно продолжал попытки забраться на дерево, всё повторяя:
— Только не разжимай пальцы, Лукиан, слышишь? Только не разжимай!
Младший принц красный от натуги и слёз, цеплялся за ветку, но она всё шаталась, будто желая скинуть непосильную ношу. Если малыш упадёт, он точно сломает себе что-то, а то и свернёт шею.
— Ваше высочество! — одновременно с тем, как она двинулась к детям, раздался испуганный возглас, но девушка проигнорировала его, подбегая к самому дереву и вставая под висящим мальчиком.
— Отпусти руки, я тебя поймаю, — попросила она, но малыш, зажмурившись, затряс головой.
— Кто вы? Он не может отпустить, вдруг вы его не поймаете! — возмутился Валентин.
— Обязательно поймаю, — улыбнулась ему Хадаан, краем глаза отметив,
