Несущие смерть - Саймон Джоветт

Но Меншад Корум не принадлежал ни к одному из них.

Больше того, смерти в храмовых испытаниях и в стычках между кланами Диких Всадников случались крайне редко, поскольку за внешне жестокими спорами скрывалось молчаливое признание единства Сайм-Ханна и, самое главное, предостерегающая внутренняя тревога целой расы, балансирующей на грани вымирания. Эскадроны, выставляемые Саимраром и Скорпионидой, соперничали на протяжении тысячелетий, но, когда мир-корабль выступал на войну, всадники мгновенно становились ближайшими союзниками. Вместе они сокрушили злобных ведьм Лелит Гесперакс, загнав остатки их сил в Око Ужаса. То был славнейший час последнего экзарха Потерянного Воина, но с тех пор прошло больше века.

— Я — всё, что осталось от лорда Влальмерха, и моё тело внесет отпечаток памяти отца в психопластик доспеха. Его победам суждено жить во мне, и, когда придет час ухода, влиться в мой путеводный камень. Пусть мы потеряли душу воителя, но память о нем не погибнет никогда, и, раз лорд Влальмерх был нашим вождем, то и судьбу брони решать нам — у Огненных Драконов нет на то права.

И в святилище Саимрара разнесся оглушительный хор приветственных возгласов Диких Всадников.

— САИМРАР! — раскатами грома понеслось по коридорам и переходам, ведущим от великих пламенных врат. Красно-золотое море брони трепетало жизнью, словно объединенное целью в единый организм, и гордость воинов возносилась к вершинам неистовства, доступным лишь обитателям Сайм-Ханна.

— САИМРАР! — вновь зазвучал хор, которому на сей раз вторили струи пламени, выпускаемые из огнемётов Родичей и озарявшие собрание жадным светом. Огромные факелы дрожали от жара и скандирования имени нового экзарха Меншад Корум.

— САИМРАР!

— И теперь, — Кверешир перекрыл шум собственным криком, — экзарх Саимрара должен готовиться к корабельной войне!

Все как один, Дикие Всадники затянули песнопения, посвященные Кхаину, Кроваворукому Богу.

Кровь течёт,

Гнев растёт,

Смерть идёт,

Война зовёт!

— Нужно отнести путеводный камень к сердцу корабля.

В руке, крепко сжатой в кулак, Арбариар держала душу Влальмерха, ощущая, как ледяная поверхность дрожит под пальцами, словно от омерзения. При мыслях о том, на какую судьбу обрек себя величайший из её соперников, по телу воительницы прокатилась могучая волна высокомерной жалости, заставившей сильнее сдавить путеводный камень. Глупец.

— Там мы встретим сопротивление. Не только Саимрар, весь Сайм-Ханн постарается помешать нашему замыслу.

Как всегда, Буриа оказалась права. Но не нужно было обладать дарами провидца, чтобы понять, какой опасности подвергали себя Скорпиониды, убившие экзарха собственного мира-корабля и собиравшиеся теперь влить его душу в Бесконечный круговорот. Там её темное и гибельное влияние обречет духовное единение на столетия отчаяния и кровавого хаоса. Боевые кличи экзарха — любого из них — сосредоточенные на смерти и усиленные бессчетными миллионами душ, обитающих в древней круговерти, могли зажечь путеводный огонь для прислужников Атласного Трона. Столь прекрасный приз, возможно, привлек бы и самого Слаанеша.

Не зря Совет Провидцев в течение тысячелетий запрещал упокоение экзархов в Бесконечном круговороте, оберегая в чистоте последнее прибежище умирающей расы и её единственную надежду на будущее. Каждый из миров-кораблей, бороздивших бескрайние просторы Галактики, хранил в своем сердце души умерших обитателей, защищая их от когтей сновавших поблизости отвратительных демонов. Незаметность и постоянное передвижение с места на место обеспечивали выживание, поэтому странствующие в пустоте гиганты никогда надолго не оставались поблизости друг от друга. Провидцы страшились, что это привлечет из пучины ша’йел Слаанеша, жаждущего поглотить столь огромное скопление душ. Ни на одном мире-корабле никогда бы не решились совершить нечто, способное поставить под угрозу Бесконечный круговорот.

Арбариар посмотрела в глаза Бурии, и та заметила мгновенную неуверенность, мелькнувшую во взгляде матери.

— Да, исполнение замысла важнее наших жизней, важнее даже, чем Сайм-Ханн. То, что мы делаем сейчас, порождает бессчетное множество вариантов будущего, стремящихся к воплощению, и каждое из них прекраснее, чем угасающее настоящее нашего хрупкого мира-корабля. Мы призовем на свои головы огнедышащую ярость Саимрара и испытаем муки позора, но в сумраке грядущих реальностей нынешние враги воспоют доблесть и праведность Скорпиониды. Нас ждет вознесение через страдание.

Слова провидицы уняли беспокойство Арбариар, и воительница опустилась на колени перед алтарем Жалящих Скорпионов, сокрытого в глубине святилища её клана. Прежде чем вернуться к сородичам, она немало долгих лет изучала аспектное искусство мастеров ближнего боя, но всё же оставила Путь Воина. Однако же, частичка души Арбариар осталась в наполненном битвами прошлом, что заставляло её каждый день уделять определенное время ритуалам Жалящих Скорпионов. Точно так же сородичи воительницы порой продолжали заниматься скульптурой или поэзией, уже сойдя с Пути Ремесленника.

Алтарь напоминал Арбариар о прошлом, которое она и так не могла забыть. Изощренные, замысловатые переплетения алых нитей тянулись по глубокой зелени ступеней, соединяясь на их вершине. Там из паутинок рождались многочисленные, обольстительно-смертоносные силуэты насекомых, покрывавшие великолепный кроваво-красный трон, имевший форму огромного скорпиона. Казалось, что образы плывут над призрачной костью, привлекая взоры своим танцем, словно наделенные какой-то темной силой. Арбариар давным-давно заблудилась в гипнотической паутине, потерявшись во вневременной бесконечности её зримых форм. С тех пор воительница ежедневно и подолгу изучала глубины, таившиеся за переплетением нитей.

Забравшись на трон вождя Скорпиониды, Арбариар повернулась к дочери.

— Лорд Влальмерх оставался для меня почтенным боевым братом до момента, в который острия наших силовых клинков оказались у шеи Лелит Гесперакс. Тогда, в победный миг, ведьма разделила нас, обвила своей тьмой, и, застлав нам с экзархом глаза, лишила триумфа. Это случилось давно, но с тех пор мрак набирал силу в стенах Сайм-Ханна, и настало время действовать. Тьма втягивает нас в войну, а значит, нужно пронзить её блестящими огоньками смертей.

Низко поклонившись матери, Буриа закрыла глаза и воззвала к Скорпионидам, требуя собраться в большом зале кланового святилища. По призрачной кости, составлявшей костяк мира-корабля, к провидице понеслись отзвуки тяжелых шагов — воины услышали её безмолвный клич.

Лелит Гесперакс откинулась на спинку трона, и тонкие струйки крови немедленно брызнули в лицо Йюки. Кости сидения нежно хрустнули под весом королевы, а плоть сместилась, отчаянно стараясь угодить ведьме. Закрыв глаза, Лелит закинула руки за голову и вытянулась во всю длину высокого, грациозно изгибающегося тела. Поняв, что повелительница желает прилечь, все части трона поскорее составили постель, жаждая коснуться её кожи. Йюки опустилась на колени у ног королевы, прикусив язык подпиленными, заостренными зубами. Из уголка рта побежала струйка крови, и служительница сладострастно облизнула губы.

Всё идет так, как вы и предвидели, моя королева.

Разумеется.

Они готовятся к корабельной войне, и жатва душ выйдет обильной. Стоит ли нам готовиться к отправлению?

Нет. Время Жатвы пока не Пришло — мы все ещё сеем. Терпение.

Но рядом с вами я нетерпелива, невольно подумала Йюки, кончик языка которой по-прежнему касался верхней губы.

Так покажи это, прозвучало в её голове, и служительница вздрогнула от стыда и вожделения, пытаясь понять, откуда исходит этот знакомый голос. Мысли Йюки замкнулись в самих себе, затуманивая взор обыскивавшей собственный разум ведьмы и пытаясь удержать её душу на краю бездны. Но они опоздали, и служительница могла лишь отстраненно, но с ужасным предчувствием наблюдать, как её ладонь скользит по основанию трона. Пальцы Йюки поползли по коже изящной голени Лелит, пробираясь среди хитроумно переплетенных полос чёрного психопластика, увивавших ноги королевы, словно змеи.

Издав вздох наслаждения, королева протянула руку к служительнице и притянула её лицо к себе, вверх и вдоль собственного тела, удерживая подбородок ведьмы на одном немыслимо идеальном ноготке. Йюки ощущала колющую боль в том месте, где Лелит касалась её кожи, но испытывала при этом экстаз.

Посмотри вниз.

Мысль возникла в самом центре разума Йюки, и та повиновалась без лишних вопросов или сомнений. Поглаживая взглядом неподвижные изгибы плоти королевы, служительница опустила глаза к ступням Лелит, вооруженным изящными шпорами. Там, поперек основания трона, хлеща кровью из ужасной раны на шее, простерлось её собственное тело.