Несущие смерть - Саймон Джоветт

Наконец, в круговороте мглы начал формироваться образ, еле заметный во мраке вещих покоев — всего лишь очертания, намеченные туманом. И, тем не менее, Гесперакс немедленно узнала нечеткое лицо визитёра, поскольку ожидала увидеть именно его. В расплывчатых очертаниях силуэта, окутанного дымкой, угадывалась поразительная красота, и даже Лелит едва не улыбнулась открывшейся картине. Пленительный аромат струился в комнату из воздуха, окружавшего воплощение гостя, и королева, не подавая виду, позволила благоухающему запаху крови проникнуть между приоткрытых губ и оставить на языке дразнящий вкус смерти. Свежая прохлада вещих покоев исчезла, сменившись насыщенной, плодотворной влажностью, и Гесперакс поняла, что невольно наслаждается этим.

Я пришел поблагодарить тебя, Лелит, за присланный кусочек.

Очарованная королева ведьм смотрела, как движутся губы гостя, создавая беззвучные слова, с бархатистой гладкостью проскальзывающие в её разум. Подобные вещи производили омерзительно превосходное впечатление.

У нас с тобой сделка, ответила она. Здесь не за что благодарить.

Да, у нас сделка, и в неё не входят малюсенькие кусочки. Ожидание утомило меня.

Двуличие томного мерзавца заставило Лелит с содроганием вырваться из тошнотворного забытья, грозившего овладеть ведьмой.

Изыди, посланник! Я знаю условия договора, но охочусь куда изящнее тебя. Мой замысел уже исполняется, и вскоре нас ждут тысячи душ, созревших для жатвы.

Пылающие обломки ещё двух гравициклов Скорпионидов, оставляя за собой клубы дыма, промелькнули мимо Кверешира и врезались в летевших на полной скорости ведомых. Последние воины из эскадрона экзарха погибли в мощном взрыве, но он продолжал погоню, непрерывно посылая в удирающих предателей потоки огня из термоядерных орудий. Вылетев из джунглей, они вновь оказались в стенах из призрачной кости мира-корабля, и сейчас Кверешир с непревзойденным изяществом маневрировал в узких коридорах инфраструктуры Сайм-Ханна, предугадывая появление вентиляционных труб или внезапных поворотов ещё до того, как замечал их своими глазами.

Словно некая внешняя сила направляла экзарха, и даже Арбариар не могла сравниться с ним в мастерстве, несмотря на все годы, проведенные в изучении аспектных искусств Жалящих Скорпионов. Кверешир догонял её, ненависть и страх в очередной раз опоздать ускоряли гравицикл сына Влальмерха. Наконец, очередной залп термоядерных орудий завершился прямым попаданием в двигатель ведомого, и машина последнего Всадника Скорпиониды по неуправляемой спирали врезалась в несокрушимую стену из призрачной кости.

Теперь остались только мы!

Два гравицикла неслись по лабиринту туннелей, проложенных в толще мира-корабля Сайм-Ханн, углубляясь всё дальше и дальше в его нутро. Экзарх понял, что невольно восхищен искусством жертвы, и улыбнулся в предвкушении схватки, переключая термоядерные орудия с автоматического на ручное наведение.

Всё не так, как ты думаешь.

Но Кверешир лишь прищурился, изгоняя мысли Арбариар и тут же выпустил поток света из огненного копья, заглушая голос воительницы рёвом пламени. Вождь Скорпиониды быстро, но плавно набрала высоту, и пылающая струя лишь обожгла днище гравицикла, посылая волны жара по фюзеляжу.

Бесконечный круговорот — единственная надежда на спасение, там твой отец окажется в безопасности. Он может навлечь на тебя погибель, экзарх.

Нет никакой Надежды, есть только Судьба.

Отзвук этой отдаленной мысли прозвучал в умах обоих. Быстро взглянув на вещий навигатор, Арбариар отрывисто вздохнула, осознав, как близка к своей цели — от сердца корабля её отделяли около десяти секунд полета. Переместив ступню на спусковые скобы сюрикенной пушки, воительница развернула орудие стволом к врагу, сидящему у неё на хвосте. Переключив затем механизмы на автоматическую стрельбу, она услышала, как пластикристаллический генератор с визгом пробуждается к жизни и магнетический репульсор начинает хаотически выплевывать в противника тысячи мономолекулярных осколков.

Экзарх увидел, как развернувшееся к нему скорпионье жало испускает потоки крошечных сюрикенов, превращая реактивную струю гравицикла Арбариар в темное гибельное облако. Резко задрав нос своей машины, Кверешир взлетел к потолку прохода, пронесшись по верхней границе бритвенно-острой дымки, содравшей краску с днища фюзеляжа. С высоты он быстро выпустил два потока термоядерной энергии, которые вонзились в теплоотводы гравицикла Скорпиониды, отбросив его к полу и выведя из строя маневровые двигатели.

Несмотря на все попытки Арбариар удержать управление, её бешено сотрясавшаяся машина с пронзительным скрежетом пропахала борозду в призрачной кости палубы, оставляя за собой фонтаны искр. Завалившись набок, гравицикл закувыркался по коридору и врезался в стену на резком повороте туннеля, но воительница успела выпрыгнуть из седла и, перекатившись, вскочила на ноги, готовая к бою.

Кверешир, проскочивший над обломками, опустил нос машины и совершил плавный поворот на 180 градусов. Неподвижно повиснув над палубой, экзарх после секундного колебания переключил термоядерные орудия обратно в автоматический режим и тут же открыл огонь из носового копья, стремясь испепелить Арбариар, после чего бросил гравицикл вперед, устремляясь к сбитому врагу.

Вождь Скорпиониды изгибалась в прекрасном танце среди огненных капель смертоносного дождя, кружась и взмывая над потоками пламени. Стоило гравициклу Кверешира приблизиться, воительница пробудила «Клешню скорпиона», выпустив из встроенной пушки гневную череду сюрикенов и тут же вонзив рассекающий силовой кулак в поврежденный низ фюзеляжа. Двигатель захлебнулся, и несущаяся по коридору машина экзарха взорвалась, озарив всё вокруг языками пламени и сбросив всадника, с грохотом рухнувшего на палубу.

Несмотря на жесткое приземление, Кверешир быстро вскочил на ноги, охваченный огнём, полыхавшим на пластинах золотой брони, и немедленно атаковал Арбариар, стреляя из термоядерного пистолета и описывая смертоносные петли силовым мечом. Упав на одно колено, вождь Скорпиониды с идеальной точностью послала единственный сюрикен в левую руку неистового экзарха.

Вздрогнув от боли при попадании, Кверешир тут же вскипел от ярости — психотоксины заставили его выронить пистолет. Но в следующее мгновение экзарх уже добрался до поднимавшейся на ноги Арбариар и пронзил грудь воительницы ударом меча. Мандибластеры её шлема бессильно плевались во врага, поднявшего перед собой насаженную на клинок Скорпиониду.

— Отдай душу моего отца!

Она принадлежит Мне.

Арбариар уже слышала эти тошнотворные, безголосые слова прежде, и сейчас они заставили воительницу поколебаться.

Кверешир, подожди…

Обеими руками Арбариар обхватила пробивший грудь клинок, пытаясь удержать лезвие, по которому она медленно сползала под собственным весом, рассекаемая надвое.

— Ты не должен вливать его душу в духовное единение Меншад Корум, — прошептала вождь Скорпиониды, и струйка крови побежала из уголка её рта. — Оно и так слишком близко от края бездны. Влальмерх принесет погибель твоему роду и навлечет тьму на головы нашего народа. Близится ужаснейшее из всех возможных будущих, в котором он разожжет огонь брани на Сайм-Ханне. От корабельной войны могут выиграть лишь непроизносимые создания.

Кверешир не мог поверить своим ушам.

— Ты смеешь оскорблять честь Саимрара?! Ты, которая могла обречь нас на целые эпохи войн и разрушений, принеся путеводный камень к сердцу мира-корабля?

— Возможно, но будущее, о котором ты говоришь, не предопределено, и это менее кровавый путь. Позволь Бесконечному круговороту очистить душу отца, вплести в неё нити добра. В этом единственная надежда, поступи так ради него. Пойди на осознанный риск.

Нет никакой Надежды, есть только Неизбежность, вновь зазвучали в их умах отзвуки отдаленного голоса.

Не в силах более сдерживать ярость, Кверешир вырвал клинок из тела Арбариар, разрубая её надвое и выбивая из нагрудника изумрудный путеводный камень. Склонившись над воительницей, экзарх проследил, как остатки жизни тихо угасают в её глазах. В неподвижной и крепко сжатой «Клешне скорпиона» лежала душа Влальмерха, мерцающая и непроницаемо чёрная.

Его сын молча смотрел на путеводный камень в руке сраженного врага, и нечто, порожденное внезапным отвращением, начинало шевелиться в глубине сознания воина, но было уже слишком поздно. Откуда-то извне в разум Кверешира просочились слова: Эта Душа Моя, она Отдана Мне Давным-давно.