Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера - Николас Блейк

Для осмотра барака Блекли взял себе в помощь Беллами, как человека, долго бывшего в услужении у полковника. Во время работы выяснилось, что и Блекли и Беллами служили в Индии в одно и то же время под началом одного и того же грубияна. Общие воспоминания сблизили их, и первоначальная сухость в отношениях постепенно исчезла.

Лейтенанту необходимо было отыскать доказательства борьбы, происшедшей между полковником и его убийцей, поэтому он попросил бывшего боксера как можно тщательнее осмотреть комнату и отметить все происшедшие там изменения.

— Кое-что мне кажется странным, — вскоре заметил Артур. — Например, ботинки, которые вы нашли за креслом. Полковник никогда их туда не ставил. Обычно они находились в шкафу рядом с дверью. А своих привычек полковник придерживался очень строго.

Блекли возликовал в душе. Еще один плюс в пользу теории мистера Стрэйнджуэйза и его собственной.

— В отношении своих бумаг, однако, полковник не был так строг, — сказал Блекли, указав на стол.

— Что верно, то верно. Мне всегда это не нравилось. Однажды я попытался навести порядок, но не тут-то было! Полковник разбушевался, как дьявол в преисподней. И пригрозил мне: «Если ты еще раз дотронешься своими грязными лапами до моих бумаг, я тебе сверну шею!»

— Значит, вы не сможете сказать, пропало что-нибудь со стола или нет?

Почесывая массивный подбородок, Беллами склонился над столом и сосредоточенно его оглядел.

— Странное дело, — удивился он, — полковник всегда клал свои письма вот сюда, в одну кучку. А в этой корзиночке с надписью «Письма» хранил другие бумаги — счета, квитанции и так далее. Теперь все наоборот: письма лежат в корзиночке, а счета — в кучке.

Никаких других изменений Артур обнаружить не смог, но Блекли был доволен и этим и вскоре отпустил его.

Перед уходом Артур обернулся и прохрипел:

— Когда вы и мистер Стрэйнджуэйз найдете эту собаку, оставьте меня с ним с глазу на глаз минут на пять. Вы понимаете, так, как бы случайно. Потом вы скажете судье, что при попытке к бегству он врезался в грузовик. Пожалуйста, подумайте об этом.

Лейтенант занимался обыском еще с полчаса, но не обнаружил ничего примечательного. Ему не удалось найти ни завещания, ни каких-либо технических набросков или планов. К этому времени из участка прибыло подкрепление. И Блекли занялся распределением обязанностей. Одного из полицейских он отослал в деревню, чтобы тот осторожно разузнал, не был ли кто-нибудь из деревенских жителей этой ночью в парке, а также не видели ли в недавнее время в этом районе какого-либо чужака. Он не очень-то надеялся на положительный результат, но ведь большая часть полицейской работы и состоит в такой вот отработке всевозможных версий.

Второго человека он поставил дежурить перед бараком. Третий сменил Болтера, который вместе с Блекли проследовал в дом.

А Найджел был так погружен в свои мысли, что не заметил, как добрался до дома своего дядюшки. Чаткомб-Тауэрс был построен в истинно английском духе. Над ним трудились целые поколения Марлинвортов. Совместными усилиями, испытывая терпение архитекторов, они соорудили настоящее чудище из камня и цемента. Балюстрады, башни, колонны и всякие орнаменты при первом знакомстве просто ошарашивали. Тауэрс, то есть башни, как таковой, собственно, и не было. Но был довольно экстравагантный дом, который — и этого Найджел не мог не признать — с достоинством возвышался над окрестностями.

Найджел позвонил и тотчас же был проведен дворецким в огромный холл, увешанный мрачно взиравшими отовсюду оленьими головами.

— В Дауэр-Хауз произошла трагедия, Поисонби, — таинственно шепнул он дворецкому. — О'Брайена нашли мертвым. И мы предполагаем самое худшее…

Ни один мускул не дрогнул на лице дворецкого.

— Вот как, сэр! Это очень неприятно. Я полагаю, вы хотите уведомить о несчастье его светлость?

Найджел утвердительно кивнул, а найдя своего дядюшку за завтраком, не преминул «уведомить его светлость о несчастье». Лорд Марлинворт чуть не подавился от страха и уставился на племянника широко раскрытыми глазами.

— О Боже! — наконец выдавил он. — Ты говоришь, О'Брайен мертв! Застрелен! Бедняга! Какой трагический конец!.. Подумать только, ведь еще вчера вечером он сидел с нами за праздничным столом!.. Но недаром же говорят, что тот, кто посеет ветер, пожнет бурю. При его жизни, полной приключений и авантюр, другая смерть была бы вряд ли возможна. Элизабет очень опечалится… Я называл его «последним элизабетянином», и этот человек мне очень нравился. Ты, наверное, знаешь, что он родом из ирландских О'Брайенов и…

После довольно неуверенного старта лорд Марлинворт почувствовал себя в своей стихии и посвятил усопшему довольно солидную заупокойную речь.

Во время ленча эту новость сообщили леди Марлинворт. Справившись с шоком, она, как ни странно, в дальнейшем сохраняла полное спокойствие.

— Я должна сходить туда и успокоить бедняжку Кавендиш. Если она вообще в состоянии кого-либо видеть. Думаю, сейчас она на грани нервного срыва.

При мысли о таком плачевном состоянии отважной исследовательницы, Найджел про себя улыбнулся.

— Почему вы считаете, что именно ее это тронуло больше всех? — спросил он.

Леди Марлинворт погрозила ему пальчиком:

— Ох уж эти мужчины! Никогда ничего не замечают. Я хоть и старая женщина, но всегда отлично вижу, когда девушка влюблена по уши! И причем такая милая девушка! Может, она и не красавица и у нее есть кое-какие странности… Например, появиться за столом с попугаем на плече… Но как можно корить за это женщину, большую часть жизни проведшую среди негров? В мои времена такого бы просто не потерпели… Так на чем же я остановилась? Ах да, бедняжка была влюблена в О'Брайена, и они очень подходили друг другу. Какая неосторожность с его стороны, что именно сейчас он позволил себя убить. Бедной девочке это разобьет сердце.

— Элизабет всегда была… э… настойчивой свахой. Сознайся, дорогая.

— Скажи, тетя, — спросил Найджел, — что ты имела в виду, говоря, что «именно сейчас он позволил убить себя»? У врача нет ни малейшего сомнения в том, что это самоубийство.

— Тогда твой врач — самый настоящий идиот, — взволнованно ответила старая дама. — Полная чепуха! Несчастный случай — это другое дело. Но О'Брайен — так же как и Герберт — никогда бы не покончил жизнь самоубийством.

Лорд Марлинворт самодовольно погладил усы. А леди Марлинворт продолжала:

— Я схожу к мисс Кавендиш сегодня во второй половине дня. Может быть, я еще чем-нибудь могу помочь, Найджел?

— Да, тетя. Вчера за ужином ты обмолвилась, что когда-то раньше уже видела О'Брайена или что-то в этом роде. Пожалуйста, попытайся вспомнить, когда и где это было. Это действительно может иметь большое значение.

— Хорошо, Найджел, я попытаюсь. Но обещай мне, что ты не будешь копаться в его прошлом. Этого я просто не потерплю. Обещай мне!

Найджел был вынужден пообещать.

В то время как племянник выслушивал разглагольствования дядюшки о бренности плоти земной, Блекли начал опрос приглашенных на рождественский вечер. Филиппа Старлинга и Люсиллу Траль он нашел в холле. Люсилле удалось раздобыть где-то платье, в котором она была похожа на молодую вдовушку и которое должно было привлечь к ней внимание других мужчин. Старлинг, сидевший напротив камина, должен был признать, что вся косметика удалена с лица Люсиллы просто гениально. Правда, он не мог понять, являются ли темные круги под ее глазами естественным следствием переживаний или же возникли искусственным путем.

Блекли спросил:

— Кто-нибудь из вас знает о завещании умершего? В бараке его не оказалось, хотя мне сказали, что все документы он хранил именно там.

Люсилла закрыла лицо руками и застыла, словно статуя.

— Зачем вы меня мучаете? Какое мне дело до его завещания? Вы не сможете вернуть мне Фергуса, — пробормотала она каким-то срывающимся голосом.

— Не веди себя глупо, Люси! — резко сказал Старлинг. — Ведь мистер Блекли ищет завещание не для тебя. Но с другой стороны, почему бы и тебе не поискать его? Фергуса тебе, конечно, не вернуть, но зато, может быть, тебе достанется немалая толика его денег?

— Ты смешной и злобный карлик! — прошипела девушка. — Тебе, наверное, трудно понять, что на свете есть вещи гораздо более важные и ценные, чем деньги!

Старлинг покраснел от гнева.

— Ради Бога, перестань разыгрывать глупую комедию! Ты и прежде на сцене была не особенно хороша, а для того, чтобы теперь вернуться в театр, ты уже слишком стара…

Блекли поспешил вмешаться — Люсилла была явно готова перейти от слов к делу.

— Не надо так волноваться! — сказал он. — Все мы сейчас немножко взвинченны… Итак, из ваших слов, мистер Старлинг, я понял, что вы ничего не знаете о завещании?