«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей

Это значит, что летим мы строго по полетной программе, скрупулезно выдерживая все угловые режимы и скорости движения на участке выведения на космическую орбиту.

- Самочувствие экипажа нормальное, - прохрипел я в микрофон. При усилении перегрузки свыше двух единиц голос начинает меняться. - Тряска практически исчезла.

Вибрация конструкции “Ленина” действительно почти сошла на нет. Чего не скажешь о перегрузочке. Легонькая такая перегрузочка в четыре единички. Сущая ведь мелочь, а как приятно! Чувствуешь себя черепахой, на панцире которой случайно остановился грузовик.

Олег теперь помалкивал. Ему, как и мне, не очень-то хотелось шевелить языком, который стал в четыре раза тяжелее.

- Шестьдесят секунд. Полет нормальный.

Как там в стихах? “Вот он прошел половину пути, нужно еще половину пройти”. Идем себе потихонечку, шлепаем ботинками по небесным ступенечкам. Неторопливо и уверенно.

- Семьдесят секунд, полет... - голос оператора вдруг прервался.

Пауза. Длинная такая пауза...

А потом - почти крик:

- Падение оборотов турбины четвертого двигателя! Отключение!

Ах, ты так твою и растак! Неужели авария?! Черт, накаркал на свою голову!

- Аварийное отключение восьмого двигателя!

Заработала “зеркальная” система контроля работы двигателей. Бортовой компьютер вырубил противоположный сдохшей “четверке” совершенно исправный восьмой ракетный мотор.

- Подготовить к работе систему аварийного спасения! Старт по команде “Вектор”!

Несмотря на перегрузку кровь, казалось, волной хлынула к лицу, а сердце провалилось куда-то вниз, к ногам. Неужели все действительно так плохо? Неужели сейчас будет команда на включение аварийной системы, и пороховые ускорители поведут корабль в сторону от разваливающейся на части ракеты? Вот тебе и слетали на Луну...

- Всем спокойствие! - властный и мощный голос Королевина ворвался в эфирное пространство. - Полет по плану! “Вектор” только после моей команды!

- Принято, - раздался в наушниках чей-то облегченный вздох.

- На борту все в порядке, - кося глазом в сторону замершего в кресле непривычно бледного Олега, произнес я. -Работаем по программе.

- Так держать, орелики, - в голосе Королевина снова прорезались веселые нотки. - Идем вперед и не отступаем. Так ведь?

- Так точно, - выдохнул в болтающийся у самых губ микрофон.

Королевину я верю. Он чувствует ситуацию куда тоньше, чем сотня самых опытных “технарей” из подземного бункера управления. Первый Главный Конструктор - он всегда главный. На какую должность в управленческих структурах или в правительстве его не назначь.

- Девяносто секунд, - бесстрастный оператор снова вышел в эфир. - Общие параметры полета ракеты-носителя в пределах нормы.

Ага, вот так! Если перевести это сообщение на нормальный человеческий язык, то оно означает, что система управления ракеты справилась с аварией четвертого и  вынужденным отключением восьмого двигателей. Справилась, умница, и теперь уверенно ведет нас к околоземной орбите.

- Сто секунд, полет нормальный, - это прозвучало уже почти как бальзам на душу.

И вдруг, почти сразу:

- Возрастание температуры в районе вокруг четвертого двигателя!

Так... Если говорить “по-человечески”, “возрастание температуры” - это пожар.

Я принялся лихорадочно соображать, что могло случиться. Четвертый двигатель отключили, но разрушительный процесс в его турбине, видимо, так и не остановился. Скорее всего, лопнул трубопровод окислителя или горючего, и произошло возгорание.

- Система пожаротушения включена! - бедняга-оператор совсем потерял остатки спокойствия.

- Досрочный запуск второй ступени по моей команде! -это снова Королевин.

Ай да Королевин! Вот где голова! До штатного разделения ступеней осталось всего несколько секунд, но наш главный хочет досрочно отделить аварийную первую ступень, чтобы продолжить полет на второй ступени. А недобор скорости и высоты мы, даст Бог, потом компенсируем.

На пульте передо мной зажегся голубоватым светом маленький экранчик. Начала работать установленная в нижнем торце второй ступени телекамера, которая должна показать нам момент разделения ракетных ступеней. На экранчике проявилось только серое однотонное пятно - изображение верхней части первой ступени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Три, два, один, - скороговоркой, но совершенно четко и спокойно произнес Королевин. - Запуск!

Сильный толчок в спину. По периметру экранчика на пульте полыхнул яркий отсвет - начали работу восемь ракетных моторов на второй ступени.

- Есть разделение ступеней! - сообщил оператор. - Все двигатели на нормальном режиме!

Я взглянул на маленькие круглые часы на пульте управления. Сто одиннадцатая секунда полета. До штатного разделения нам не хватило всего трех секунд.

- Леша, смотри на картинку! - В голосе Макарина смесь восторга и ужаса.

На экранчике было видно, как первая ступень заваливается вправо и вверх. Мелькнул белоснежный бок, черно-белые квадратики конической юбки двигательного отсека. На клетчатой юбке у основания первой ступени образовался широкий разрыв, из которого прорывались рыжевато-малиновые сполохи.

- Наблюдаем пожар на отходящей ступени, -прокомментировал я. - Видны рваные повреждения обшивки в районе между четвертым и пятым двигателями.

- Изображение от телекамеры принимаем, - подтвердил оператор. Он снова говорил спокойным и уверенным тоном. -Удаление комплекса от первой ступени - триста метров.

На таком расстоянии даже взрыв горящей первой ступени был нам уже не страшен. С каждой секундой мы уходили от нее все дальше и дальше.

- На борту порядок, - сообщил я и для пущей убедительности поднял едва ли не к самому объективу нависшей над нами телекамеры руку с отогнутым большим пальцем. - Полет продолжается!

- “Флаг-1”, “Флаг-2”, - прозвучал в эфире голос Михеева. Если Василий Павлович вспомнил о наших позывных, значит, ситуация нормализовалась окончательно. Михеев всегда переходит на официальный язык, если волнения уже позади. -Все в порядке! Дальше работаем по программе полета!

- Вас понял, “двадцать пятый”, - я тоже перешел на полетный слэнг. - Работаем по программе!

Мартын Луганцев и его собеседники - 2

(записки журналиста)

КАК ДОБРАТЬСЯ ДО ЛУНЫ И ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО

На станции метро “Сокол” мы вышли примерно в час пополудни. До назначенного времени встречи с номером один из аджубеевского списка - Генеральным директором Всесоюзного комитета по космическим исследованиям Сергеем Павловичем Королевиным - оставалось еще около полутора часов, и поэтому можно было не спешить. Купили мороженое в киоске около гастронома и неторопливо пошли вдоль Ленинградского проспекта. Инга периодически прилипала носом к большим стеклянным витринам магазинов, в которых стояли стройные пластмассовые девицы в пальто и платьях отечественного покроя, но внутрь не рвалась: одеваться она предпочитает у “личной портнихи” - тети Шуры, которая живет где-то в Медведково.

- Не понимаю, как можно носить такое пальто, - Инга возмущенно наморщила носик, кивая в сторону одной из витрин. - Гляди, какая уродливая линия плеча! А талия! Нет, Март, ты видишь эту талию? Это же кошмар!

- Я вижу только твою талию, кошка, - потянул ее к себе и чмокнул в щечку. - Других талий для меня не существует!

- Врун! - она отстранилась и легонько шлепнула меня ладошкой по губам. - А на Ленку Егорову кто на вечеринке в прошлое воскресенье пялился? Я все видела, Луганцев!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ну, дорогая... - я сделал вид, что растерялся. -Сравнение в итоге оказалось не в пользу мадемуазель Егоровой...

- Смотри мне! - Инга шутливо пригрозила пальцем. -Чтобы впредь никаких Егоровых, ясно?

Мы пересекли улицу Алабяна и подошли к трамвайному кольцу.

- Нам нужен трамвай двадцать восьмого маршрута, -сказал я. - Он доезжает почти до самой проходной комитета.