Земляничная поляна - Александр Мясников

Довела–таки она всех своими медицинскими штучками. Работает ведь простой медсестрой в поликлинике, а командует, как хирург в операционной.

На коленку сел комар. Тщедушный, на тонких паутинках ног, он стоял, чуть покачиваясь, и задумчиво водил хоботком. Он казался таким беспомощным и безвредным… А на самом деле… на самом деле он не кто иной как кровопийца! Он сосет у людей кровь. Так ведь и Наталья берет в поликлинике кровь. Значит, она тоже к р о в о п и й ц а!

Неожиданное открытие сущности Лешкиной невесты так изумило Сергея, что он вскочил, забыв о вынесенном комару смертном приговоре. Вот почему Лешка сегодня такой унылый — он наверняка тоже понял сущность Натальи. Понять–то понял, а, видимо, что делать, не знает. Конечно не знает. Ведь он никогда не попадал в такой переплет. Поэтому и затосковал, сник. Раз так — значит, ему надо помочь, надо действовать, выручать брата. Необходимо что–нибудь решить, пока они где–то бродят, дышат свежим воздухом, словно здесь его не хватает. Надо что–нибудь придумать. Но что?

Сергей опустился на теплый, согретый солнцем песок. Отыскал под ногами плоский камень, более или менее пригодный для «блинов». Камень был серым и тусклым. Сергей лизнул мутную, прохладную поверхность, и она радостно заискрилась. Он лизнул камень с другой стороны и швырнул его в реку.

Можно, конечно, поймать лягушку или накопать червей и подбросить ей в комнату. Хотя она же кровопийца. Для нее эти гады — сущие пустяки. Это обыкновенные девчонки впадают при их виде в визгливое состояние.

Достать свечку и одеться привидением? Слабовато, и подготовка нужна, а времени мало.

На противоположном берегу появились мальчишки из соседнего поселка. Принесли с собой странную штуковину, очень похожую на разрисованный лист бумаги. Сгрудились над ней. Разошлись. Когда один из пацанов поднял лист над головой, а второй побежал с поднятой рукой вдоль берега, Сергей понял, что они собираются запускать воздушного змея, и тяжело вздохнул. Год назад Лешка тоже смастерил змея. Большого, с длинным и пушистым хвостом. Когда змей летел, хвост натягивался как струна. Лешка с трудом уговорил Сергея через два или три часа полета посадить змея. Невесомый и юркий, в небе, змей на земле казался неуклюжим и хлипким. Сергей никак не мог понять, что же общего было между этим сооружением и телом змеи, наполненным таинственной силой и энергией. Он приставал с этим вопросом к Лешке, но брат только отмахивался, что, мол, не лезь с глупостями.

«Может быть, — размышлял Сергей, не отрывая взгляда от набирающего высоту змея, — поймать змею? Ужа, например». Ведь змей боятся все девчонки, даже взрослые. В заводи у камышей, там, где звенят золотистые столбики комаров, водится немало этих юрких иссиня–черных, с рыжими заушинами тварей. Сейчас они должны греться на берегу у мелководья.

Он вскочил'. Вытер о рубашку прилипший к ладоням. песок, закатал брюки выше колен и осторожно двинулся к камышам.

Возвращения счастливой парочки Сергей ожидал, расположившись у чердачного окна. На чердаке пахло пересохшим деревом и березовыми вениками. Старые вещи, сваленные в углах, покрылись пылью и казались окаменевшими.

В верхнем правом углу оконной рамы поблескивала тонкая мишень паутины. Владелец этого охотничьего приспособления — большой черный, паук-мирно дремал в щели у наличника. Сергей хотел было спугнуть охотника, но в это время в паучьи сети влетела толстая муха. «Почти десятка», — определил Сергей, рассматривая неровные круги мишени.

г; Отсюда из чердачного окна хорошо было видно' тропку; которой обычно уходили и приходили влюбленные. Уж, а точнее ужонок, маленький, вертлявый — поймать его оказалось не таким легким делом, — лежал у Сергея под рубашкой. Не отрывая глаз от улицы — Наталья с братом могли появиться в любой момент, — Сергей то и дело проверял, на месте ли уж. Сначала змееныш суетился, хотел выползти через прорези для пуговиц. Но в. отличие от своих предшественников — благо сколько ловлено–переловлено, — быстро успокоился. Теперь, свернувшись калачиком, он спал у левого бока.

Паук, суча мохнатыми лапками, нетерпеливо пеленал добычу. Все стадии обработки паучьей жертвы происходили точно по учебнику зоологии.

Сергей улыбнулся: исключения из правил заучивались только на уроках русского языка. Уж, замуж, невтерпеж — были тоже исключениями. Почему? Теперь эти слова вертелись у него в голове. Он повторял их на разные лады и даже начал напевать на мотив «чижика–пыжика», который отправился однажды на берег Фонтанки. Но слова плохо ложились на музыку.

Наконец в самом конце улицы показалась знакомая фигура брата. Кровопийца плелась за ним. Догулялась!

Сергей кинулся к лестнице. Скатился вниз. Заскочил в комнату, где стояла кровать Натальи. Откинул одеяло и бросил ужонка в постель. Затем, поправив на обеденном столе заранее приготовленную записку — «Ушел на рыбалку», выскользнул из дому. Через пару часов можно смело возвращаться: Наталья ложится спать точно по расписанию. Времени вполне достаточно.

Уютно расположившись между корней старой ивы, возвышавшейся на самом берегу реки, он на всякий случай размотал удилище и нацепил на крючок червя. Поплевал на него и закинул леску с насадкой подальше от берега. Красная бусинка поплавка радостно запрыгала на волне, ко улов Сергея не интересовал. Он думал толь–го о змееныше, который по своей глупости и строптивости мог выползти из кровати. Представлял, как Наталья, пожелав Лешке спокойной ночи, войдет в комнату, откинет одеяло и с ее лица мгновенно исчезнет беспричинная улыбка. Но от этой сцены почему–то не становилось радостно, и он решил думать о чем–нибудь приятном. Попытался представить себя в Военно–морском или Военно–артиллерийском. музеях, на футбольном поле или на борту моторной лодки. Но кроме ужонка ничего в голову не лезло.

Пылающий шар солнца повис над густым черным лесом, похожим на неровно остриженную щетку для чистки обуви. Казалось, что шар уперся в тугие пики вершин и раздумывает — не опасно ли опускаться ниже?

Сколько раз и раньше он вместе с Лешкой сидел здесь, у старой ветлы, ожидая вечерней поклевки. Лучше всего тут брала плотва. Жирная, пучеглазая, она порой намертво заглатывала крючок. Лешка в таких случаях ругал глупую рыбину, а она в ответ только шевелила беззубым ртом.

Как все–таки хорошо иметь старшего брата…

Возвращался он не спеша, через задворки. Дойдя до улицы, свернул. Протиснулся между соседскими сараями. Перескочил через забор и пробрался к дому. Света в доме не было. Окно комнаты, в которой он спал с братом, было распахнуто. Бросив удилища в кусты, заглянул внутрь. Лешки в кровати не было. Неужели они прошли мимо дома и до сих пор где–то бродят? Или заболтались на кухне? А может быть, Лешка отправился искать своего спасителя?

Скинув сандалии, Сергей влез в дом через окно. Прислушался — тишина. Осторожно открыл дверь и проскользнул в большую комнату. Никого. На столе нетронутая записка, прижатая книгой. Дверь в комнату Натальи приоткрыта. На цыпочках подошел и заглянул… Пусто. Кровать не измята.

Забыв про осторожность, бросился на улицу.

Выскочил на крыльцо и сразу же натолкнулся на Наталью. Кровопийца сидела на ступенях. Она сидела обхватив колени руками и, как ему показалось, слегка раскачивалась из стороны в сторону. Он решил было ретироваться, но услышал тихие всхлипы. Неужели все–таки свершилось!

— Наташа, — вырвалось у него.

Она медленно обернулась. Он увидел заплаканное лицо, покрасневшие и чуть припухшие глаза, потрескавшиеся, словно обкусанные губы.

К горлу> неизвестно откуда, подступил комок. С трудом проглотив его, просипел:

— Это я виноват. Это я;., того, сделал. Прости меня, Наташа.

".. — Что ты, глупенький, садись, — прошептала она и взяла его за руку.

— Честно, это я, — повторил он и отдернул руку. Наталья виновато улыбнулась.

— Я…

— Спасибо тебе, Сереженька, — выговорила она и отвернулась.

— За что спасибо? Я же виноват.

— Что ты, что ты. Это все я. Поэтому он и уехал.

— Кто?

— Твой брат.

— Как уехал? Куда? За мной?

— Нет, от меня, в город… Понимаешь, ну, в общем, он уехал, а я завтра поеду. Сегодня уже поздно. Электрички не ходят.

Сергей опустился на крыльцо рядом с Натальей. Сквозь рассохшиеся доски пробивалась трава и одинокий, виновато поникший стебель ромашки. Сергей сорвал цветок и стал отщипывать лепестки. Падающие на землю лепестки походили на перья крошечной птицы.

— Ты никуда не поедешь, — чужим, но твердым голосом произнес он. — Никуда, — повторил он уже тихо. Встал, шагнул к двери, но затем вернулся.

Наталья закрыла лицо руками.

— Поеду я, — сказал Сергей, — поеду и привезу его, а ты останешься.