Двуявь - Владимир Прягин

толпы студентов. Юру порадовался, что искомое здание находится по ту сторону железнодорожных путей. Глупо, конечно, но он не хотел, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел его возле «конторы». Вот не хотел – и всё. Взбрык генетической памяти, не иначе.

Они прошли через прохладный гулкий тоннель и, снова выбравшись на поверхность, без труда отыскали нужную улицу. Комитетчики обитали в особняке дореволюционного вида с пилястрами и невинно-розоватыми стенами. Чаши спутниковых антенн смотрелась на этом фоне несколько диковато.

– Вовремя, молодцы, – Фархутдинов сбежал с крыльца. – Готовы к подвигам?

– Смотря к каким, – сказал Юра. – Так куда мы летим?

– Увидите. Не хочу заранее говорить, чтобы не разрушать впечатление.

Служебный аэрокар был серо-стального цвета – размерами он не превосходил обычную пригородную маршрутку, но имел более хищные очертания. Ассоциации с черепахой уже не казались столь очевидными, в облике появилась стремительность, ощутимая даже здесь, на стоянке.

– Прошу.

Дверь поднялась, как птичье крыло, и студенты забрались внутрь. Салон оказался меньше, чем в пассажирских моделях, задняя часть была отгорожена – там, очевидно, хранилось таинственное и зловещее снаряжение. Кабина пилота тоже скрывалась за переборкой, на которой крепился большой экран.

Кресло, где устроился комитетчик, помещалось впереди, вполоборота к остальным. «Командирское место», – подумал Юра. Он очень живо представил себе, как во время миссии командир ставит подчинённым задачу, те напряжённо слушают, на экране мерцает карта с пометками, а в эфире звучат суровые голоса: «Дуб, Дуб, я Папоротник, приём…»

– Поехали, Коля, – сказал Фархутдинов, нажав кнопку связи с пилотом.

– А далеко лететь? – спросила Тоня.

– Почти рядом. Пристегнитесь, кстати. Прыгнем по-быстрому.

Машина взмыла над улицей и, развернувшись к югу, стремительно набрала высоту. Город за окном опрокинулся, съёжился и тут же исчез из виду. Перегрузки не ощущались – работали компенсаторы, реализуя одно из волшебных свойств «антиграва».

Земля подёрнулась лёгкой дымкой, но облаков по-прежнему не было – спасибо антициклону. Ландшафты внизу казались искусно выполненным рельефным макетом. Пределы раздвинулись – справа блеснула черноморская гладь, а впереди Кавказский хребет засверкал ледяными шапками.

Юра смотрел, затаив дыхание. Он и прежде видел эту картину, но она всякий раз становилась для него откровением, наглядным и неоспоримым свидетельством, что он живёт в самом лучшем краю на свете.

Машина, пробыв в стратосфере пару минут, опять пошла на снижение. Горы надвинулись грозно и неприветливо, выросли до исполинских размеров – теперь они были со всех сторон. Аэрокар обогнул заснеженную вершину и, пройдя над косматым склоном, опустился на скальный выступ.

– Прибыли, – констатировал комитетчик и первым вышел наружу.

Дул резкий холодный ветер. Площадка, где они приземлились, была с одной стороны ограничена почти отвесной стеной, покрытой бурым лишайником; кое-где стена искривлялась, и за эти неровности цеплялся кустарник – жёсткий и колючий даже на вид. Другой край площадки обрывался в ущелье, на дне которого среди валунов росли корявые деревца.

– Ну-с, молодые люди, видите что-нибудь необычное?

– Видим, – доложил Юра, – точнее, стоим на нём. Посадочное место заранее оборудовано. Камень стёсан, поверхность гладкая, как плита. У вас тут что – секретная база? Сейчас рычаг повернёте, стена отъедет, а за ней – пещера на полгоры?

– Не угадали, базы тут нет. Скалу обтёсывали не мы.

– Кто же тогда?

– Отличный вопрос.

– То есть вы не знаете? Ну и ну. И как эту площадку нашли?

– Случайно заметили с вертолёта.

– Когда?

– В конце пятидесятых годов.

– Получается, её вообще давно обтесали? Может, ещё до революции? Какое-нибудь святилище местное?

– И снова мимо. Во-первых, сюда невозможно забраться без альпинистского снаряжения. Во-вторых, у этой скалы нехорошая репутация – была когда-то, по крайней мере. Местные жители раньше верили, что здесь обитают духи, старались не приближаться, а пришлым ничего не рассказывали.

– Ух ты! – оценила Тоня.

– Да. И, наконец, в-третьих. Разве похоже, чтобы скалу обрабатывали вручную?

– Нет, слишком гладко всё.

– Совершенно верно. А технику сюда не затащишь без «антиграва» или хотя бы без вертолёта. Такой вот, товарищи комсомольцы, обнаружился парадокс.

Фархутдинов картинно развёл руками, студенты переглянулись.

– Ладно, – сказал Юра, – но версии-то имеются?

– Обижаете. Контора их, можно сказать, коллекционирует. Вам, Юрий, наверняка понравится аналогия с Баальбекской террасой – там тоже фигурируют огромные каменюки, несовместимые с прежним уровнем техники, но ведь кто-то их вытесал и припёр, чтобы положить в основание храма.

– Это вы на палеоконтакт намекаете? На инопланетные технологии?

– Не я намекаю, а автор версии.

– А почему вдруг именно мне должно такое понравиться?

– Вы же из семьи космолётчиков, фантастику про пришельцев должны любить по определению. Разве нет?

– Фантастику люблю, – буркнул Юра, слегка обидевшись, – но всё-таки уже вышел из подросткового возраста. И мне не мерещатся следы марсиан на каждом углу.

Комитетчик хмыкнул и достал сигарету. Чиркнул зажигалкой, отвернувшись от ветра, выпустил дым и полюбопытствовал:

– А вам, Антонина, импонирует космическая гипотеза?

– Мне? – она растерялась. – Если честно, тоже не очень. Нет, звучит интригующе, в духе времени, но… Вы говорили, есть и другие предположения?

– Буквально на любой вкус. Вот, к примеру, специально для вас. Алатырь-камень. Помните такую легенду?

Тоня, похоже, действительно впечатлилась. Придерживая волосы, которые трепал ветер, она что-то перебирала в памяти, потом наконец спросила:

– Но ведь камень, по преданию, на острове?

– Да, это наиболее популярное толкование. На острове Буяне, с которым обычно отождествляется Рюген в Балтийском море. Но есть и альтернативные точки зрения – согласно одной из них, Алатырь нужно искать на юге, в горах. Так почему бы ему не оказаться здесь, в Кабардино-Балкарской АССР?

Выдав эту исчерпывающую справку, он сделал очередную затяжку. Юра ревниво спросил у Тони:

– А что за камень?

– Волшебный, целительный. Символизирует центр мира.

– Если целительный, чего ж тогда местные его стороной обходят?

– Ваш скепсис, Юрий, весьма похвален, – сказал комитетчик, – но объяснений можно придумать массу. К примеру, такое. Алатырь – славянский миф, а не горский, так что для местных он бесполезен и даже вреден.

– Понятно. Ну а нас-то зачем сюда привезли?

– Для общего развития. Побродите пару минут, осмотритесь. Свежий воздух всегда полезен, особенно для студентов.

– Простите, – сказала Тоня, – а вы правда нас не разыгрываете? Я, может, глупости говорю, но мне трудно себе представить, чтобы кто-нибудь в Комитете всерьёз рассматривал идею об Алатырь-камне…

– А я разве утверждал, что идея рассматривается всерьёз?

Тоня, окончательно сбитая с толку, не нашлась, что ответить, Фархутдинов ухмылялся с довольным видом. Юра, так и не дождавшись продолжения, пожал плечами и отошёл в сторону. Встал недалеко от обрыва, любуясь горными склонами на фоне густой небесной лазури.

Из-за соседней горы выглянуло солнце. Он моргнул и отвернулся к стене; лениво окинул