Демоны и сталь - Бурмистров Денис Евгеньевич

Должно быть, сегодня Свет Единый решил воздать Улиссу за все страдания и лишения. На улице уже сгущались сумерки, а стража барона не успела зажечь все факелы, отчего по углам и вдоль стен оставалось достаточно спасительной тени для перепуганного беглеца. Пока на крики барона сбегались солдаты, Улисс смог добраться до ворот незамеченным. Створки уже начинали закрывать, скрипя тяжелыми петлями. Больше не скрываясь, мальчишка бросился прямо сквозь них, между двумя мужчинами с длинными алебардами. Не оглянулся на окрик, лишь запетлял зайцем, когда вслед со свистом полетели арбалетные болты. С хрустом влетел в орешник, пропихнулся сквозь него в темный лес и побежал дальше, прикрываясь руками от хлещущих по лицу веток.

За ним гнались. Он слышал рев боевых рогов и казалось, что они прямо за спиной. Слышал лай собак, крики и свист. Иногда все смолкало и тогда Улисс позволял себе перевести дух, тщетно сдерживая горячее дыхание и таращась в черноту ночи. Но потом все начиналось вновь, уже с других сторон, и он с ужасом понимал, что его окружают, загоняют, словно лисицу. Несколько раз врезался в стволы деревьев, падал, всхлипывая и еле сдерживая слезы. Когда в очередной раз споткнулся о невидимый корень и чуть не разбил голову о камень, попытался забиться между корнями поваленного дерева. Услышав отдаленный собачий вой, вылез обратно и принялся на ощупь карабкаться на ближайшее дерево, надеясь, что там сможет пересидеть погоню. Лез пока ствол под руками не сделался совсем тонким, и не закачался из стороны в сторону, подставляясь холодному ветру.

Сколько он так сидел Улисс точно не знал. Глаза понемногу привыкли к темноте и он даже смог различить изломанную грань между вершинами черного леса и низким темно-серым небом. Несколько раз ему казалось, что он видел отсветы факелов, но то было так далеко, что вполне могло просто привидеться.

Наверное он задремал, потому что проснулся от того, что начал съезжать вниз. Испуганно приник всем телом к стволу, понимая, что замерз до такой степени, что почти не чувствует ног. Принялся растирать их ладонями, попутно оглядываясь по сторонам.

В лесу было подозрительно тихо, лишь ветер изредка скрипел старыми деревьями. Ни лая собак, ни голосов людей барона – лишь какой-то чуть слышимый звук, то ли стрекот цикад, то ли хруст сухих листьев.

На соседнем дереве что-то шевельнулось, беззвучно и осторожно. Улисс протер глаза принялся всматриваться в переплетение веток – при желании, он мог бы туда допрыгнуть.

Или кто-то мог допрыгнуть оттуда?

На соседнем дереве определенно кто-то сидел, на одной с ним высоте, также обхватив ствол и свесив ноги. Детали все никак не получалось рассмотреть, этот «кто-то» словно постоянно ускользал от пристального взгляда.

Или от голода и холода уже мерещится всякое?

Или это создание Пустошей, вышедшее ночью на охоту?

Черная фигура внезапно отделилось от дерева и потянулось в сторону Улисса, вытягиваясь и удлиняясь, будто дым от костра.

– Свет Единый, защити! – запричитал Улисс, торопливо опуская глаза и соскальзывая вниз. – Свет Единый, обереги!

Ветки ломались под ногами и сыпались в темноту. Запоздало пришла мысль, что на земле могут ждут другие чудовища, но и оставаться на дереве сил не было. Единственное, что Улисс сейчас мог, что уже спасло ему жизнь, так это бежать, пусть даже в неизвестность.

С шумом съехав по стволу, царапая живот и руки об острые чешуйки коры, на ватных ногах поскакал прочь, сдирая с тела рубашку и заматывая ею лицо.

Нельзя, чтобы демоны запомнили его и потом нашли среди спящих!

Что-то шелестело по пятам, и Улисс не останавливался, не щадил себя, продираясь через ветки и прыгая через канавы. Застрекотало слева и справа, по волосам что-то пронеслось, будто легкая паутина, липкая и тянущаяся следом. Он замахал руками, пытаясь отогнать от себя невидимую тварь, ударился о внезапно возникшую ветку и покатился куда-то вниз, считая ребрами бугры корней и трухлявые остовы пней. Вскочил, тяжело дыша.

Что-то пронеслось сквозь него, аж сердце защемило. Но верно помогли молитвы – никто им не завладел, никто руки-ноги не оторвал.

За спиной бухнуло, раз, другой. Захрустели ломаясь ветки, затрещали тяжелые сучья.

Кто-то огромный и тяжелый шагал по пятам, раздвигая деревья и давя кусты. И с каждым шагом дистанция между ними сокращалась.

Улисс заорал, бросился вперед, закрыв лицо руками. Прорвался сквозь заросли подлеска, выбежал на простор, где уже открыл глаза. Закричал пуще прежнего.

На него надвигался огонь, его багряной свет подсвечивал лицо демона!

Точнее, лица. Одно будто спящее, мужское, с сомкнутыми веками. Второе – свирепое, зубастое, с огромными желтыми глазами. Эти лица плыли отдельно, друг за другом, раздвигая собой темноту.

Завидев застывшего Улисса, демон рявкнул, подался к нему, но тут же вернулся обратно, проплыл мимо. А за ним потянулось что-то большое, высокое, скрипучее и бряцающее словно утварь жестянщика в ветреную погоду. А дальше – еще одно, уже с зеленым огнем, а за ним – еще.

Опешивший Улисс не сразу сообразил, что стоит на дороге, по которой мимо неторопливо катятся большие крытые телеги, запряженные самыми обычными лошадьми.

В лесу позади протяжно застонало падающее дерево. Улисс вздрогнул и без раздумий прыгнул под болтающийся полог одной из телег, перевалился через деревянный борт, уперся спиной в набитый тряпками куль, свернулся клубком и затих, слушая мерный скрип колес.

Звук убаюкивал, успокаивал. Улисс пытался удержать тяжелеющие веки, но в итоге сдался, успев запомнить лишь одно – короткую надпись на деревянной стенке: «Доктор Брю».

3. Максимилиан Авигнис

Он несколько раз всплывал к свету и видел странные пугающие пейзажи – бескрайнюю долину черных башен с вырывающимися из окон языками пламени, зеркальное озеро, покоящееся в глубине костяного кратера. Видел огромную гору, испещренную пещерами, видел заброшенные деревенские дома, ползущие через поля словно гигантские крабы. Видел вереницы странных существ, бредущих по вулканической пустыне.

Видел укутанного в теплый плащ человека, застывшего на обломке скалы, что подобно кораблю плыл по бескрайнему морю.

Видел себя словно со стороны, худого и изможденного, балансирующего на краю обрыва.

Но каждый раз после «всплытия» его вновь утягивало во тьму, где истязали и мучили, раз за разом утаскивая все дальше и дальше от света. Бесполезно кричать, сопротивляться или молить о пощаде, здесь у него не было ни сил, ни голоса.

Так продолжалось вечность.

А потом его спасли.

Южанин Анук, круглолицый наг-язычник, сидел у костра, скрестив ноги, и со вкусом грыз полоску вяленого мяса. Он служил у капитана Себастьяна Равса и умел «ходить за душами» и «видеть следы других миров». Личину наг не носил, вместо этого чернил лицо золой от костра, и еще никогда не смотрел в глаза, говоря, что это двери в обе стороны.

Заметив, что Максимилиан смотрит на него, Анук протянул в его сторону изжеванный кусок оленины.

– Спасибо, не надо, – ответил Максимилиан, закашлявшись.

Сорванное горло все еще болело и слова давались тяжело. Один из гостальеров, Клобунт, сказал, что никогда не слышал, чтобы одержимые так ревели и рычали, а уж он «этого добра всяко навидался».

– Ноги убери, пока не отрубил, – пнул в голень проходящий мимо Годвен. – Подобрали балласт, будто своего не хватало.

Максимилиан торопливо подогнул ноги, потер место удара.

Проводник Годвен ему не нравился – маленький сутулый человек с повадками хорька при любом случае нелицеприятно высказывался по поводу спасенного мальчишки, всячески старался его толкнуть или стукнуть, показывая насколько не рад появлению нежданного попутчика. Максимилиан не понимал почему к нему такое отношение, тем более, что остальные шестеро из команды капитана если не были к нему добры, то уж точно неприязни не испытывали. И не сомневался – если бы не командир отряда, Годвен давно бы бросил его умирать, а то еще и помог своим длинным солдатским ножом.