Пестрая бабочка - Кристина Андреевна Белозерцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты так говоришь «у моих сверстников уже дети, дома, кольца на пальцах и статус в обществе» – как будто это что-то хорошее, – буркнула я.
– Прости?..
Диалог мог затянуться, поэтому я умоляюще глянула на единственного человека в этом «скорбном доме», кто мог мне помочь. Потенциальный спаситель все понял с одного взгляда: отец выпроводил Леонарда, предложив ему проводить меня завтра утром с Караванной площади.
Виконт поцеловал мне руку и ушел все-таки обиженный.
– Пошли, – велел граф, махнув рукой в сторону кабинета, – и начинай рассказывать. С какой это радости тебя понесло внезапно к демонам на рога?
Кабинет папин – мертвячьи уютное место. Я утонула в большом кожаном кресле, наконец-то хоть немного расслабляясь. В камине потрескивали дрова, а за окном заухала ночная птица. Странно, но оказавшись дома вместо того, чтобы реветь, я совершенно успокоилась.
Я вполне связно рассказала про Леонарда, про Дэвлина, про контрразведку, про задание на выбор и про парней Хрипатого. Отец сначала налил мне крепкой настойки и заставил выпить. Потом пообещал убить эту гадину, Мореля.
– Поэтому я сочла, что поездка – самое лучшее, что я могу сейчас сделать. Не поднимай шум, он сам отстанет, когда поймет, что меня тут нет.
– Да как ты такое можешь говорить?! Моей дочери устраивают такое…
– У тебя их еще две. Обозленный идиот, общающийся по службе со всякой швалью – это лишние проблемы.
– Ты пей, давай, как о собственной семье позаботиться, я как-нибудь сам решу.
Он задумчиво посмотрел на меня. Самое забавное в общении с батей – никогда не знаешь, в какую именно сторону шестеренки в его голове закрутятся в данный момент.
– А ты ж у меня молодец! – с чудной логикой выдал он. – Сожгла двоих? Остальных усыпила. Мощь!
Кажется, эта мысль его обрадовала больше, чем расстроили все предыдущие, он даже принялся потирать ладони. Потрясающе. Я убила двоих, а он поит меня крепким алкоголем и радуется, что я смогла за себя постоять. Впрочем, у него на счету полно дуэлей в молодости, служба в гвардии и еще много незадокументированных приключений, я думаю. Он гораздо проще к этому относится. А вот почему я не в истерике? Будто все не на самом деле. Похоже на сон какой-то. Кошмарный сюрреалистический сон. Полагаю, что мне остается только довериться судьбе, которая так кстати уносит меня из столицы. А там будь, что будет.
– Так, арбалет у тебя есть. А хочешь, я тебе пару метательных кинжалов с собой подберу? Ник если что, рядом опять же будет.
– Пап, я не на войну, я считай, на курорт…
– Ты это… Не сбивай отца с мысли!
– Молчу-молчу, – он был такой милый, большой, бородатый и шумный, что я разулыбалась. Да, это – мой папа.
Отец быстро сбегал в свою оружейную в подвал и вернулся с ножами.
– Револьвер хочешь?
– Да ты с ума сошел! Я им пользоваться не умею!
Внезапно, он остановился, хлопнув себя по лбу, будто вспомнив о чем-то.
– Боги светлые! Купер, ну конечно!
Отец бросил ножи и увлеченно начал листать какую-то толстенную книгу, извлеченную с полки, а после принялся тыкать ее мне под нос:
– Вот! Точно, бароны Куперы. Старинный род, хоть и небогатые. Еще имперских времен… – негромко, словно мысля вслух, добавил он.
Передо мной была страница с гербом и описанием: на щите был изображен Василиск.
– Сильное животное, таких гербов просто так не давали, не то что сейчас… Надо с ним познакомиться утром, а то, помнится, отец его, а мы виделись пару раз, ходячий ледник, а не человек.
– Дэвлин такой же, – улыбнулась невольно я такому правильному сравнению.
Граф улыбнулся мне в ответ, потрепал по макушке как в детстве и пожалел, что не может поехать со мной, тряхнуть стариной, так сказать.
– Па, – решилась я спросить, – а ты знаешь, что у меня фактор Геллера положительный?
– Ага, твой куратор рассказывал.
– Ты поэтому так спокойно ко всей этой истории отнесся?
– У меня было время морально подготовиться, – усмехнулся батя, – я знал, что рано или поздно будет что-то в этом духе. По крайней мере, ты умеешь верхом ездить и из арбалета стреляешь. Я боялся за какой-то первый… хм-м… инцидент, но ты – молодец. Держишься нормально.
Неожиданно мне пришла в голову забавная мысль.
– Па, слушай, а ведь Геллер передается по наследству, да?
Он хитро усмехнулся.
– Точно! Так что я точно знаю, какая альтернатива беспокойной жизни ожидает таких людей. Пьянки и депрессия. Это гораздо хуже, поверь мне.
– Маменька знает?
– Маменьке знать вообще незачем.
– А… сестры?
– Вы с Еленой обе пошли в меня. Франци – нет.
– Понятно…
Больше поговорить нам не дали. Матушка потребовала меня к себе. Багажа вышло на две кареты, часть его уже грузили, часть продолжали упаковывать. Казалось, что тут готовится внезапное, но срочное бегство за границу. Француаза сказала, что устала и пошла спать. Елена пообещала проводить меня завтра. Я заявила, что беру с собой кота по кличке Кот. Матушка недоумевала. И говорила, что выделила мне самую толковую горничную Аделаиду. Я скривилась. Формы Аделаиды были предметом моей зависти, я выглядела рядом с ней тощей и болезненной.
Итого, команда на поездку была сформирована: горничная Аделаида, Ник будет заниматься охраной и по обстоятельствам, кучер Рико останется со мной в Дай-Пивка, вторую карету с вещами поведет один из караванщиков, отец обещал договориться. Уставшая, измученная я упала в свою кровать часам к трем ночи. Когда мою одежду собирали, чтоб почистить из крохотного потайного кармана что-то выпало и со звоном укатилось под кровать. Я запустила туда руку, пока Кот не заиграл, и мои пальцы ощутили холод металла. Пуля.
Я посмотрела на нее внимательно, чертыхнулась и, накинув ночной халат, пошла обратно к отцу. Он был все еще в кабинете.
– Па, можно еще спросить?
Он поднял на меня покрасневшие глаза, судя по всему, он приканчивал остатки настойки. Волнуется все-таки.
– Конечно, воробей, заходи. Хочешь еще?
– Да нет, посмотри, – я протянула ему пулю, – нашла вот…
– Это не моя. Ну, не от моих револьверов.
– А она именно револьверная?
– Да, более того. Пойдем, я покажу.
Мы двинулись в его оружейную. Все стены ее занимали стенды: мечи, арбалеты, пара луков, даже каким-то образом затесавшаяся секира. В центре располагалась особая гордость бати – несколько дорогущих огнестрельных пар. Позади стояли два манекена: один обряжен в старую папину гвардейскую форму, на другом была кираса со шлемом. Тут пахло железом и порохом, поэтому я невольно
