В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора - Александр Косарев

За перечисленными выше заботами случились у вице-короля и более приятные известия. На следующий день ему доложили, что отрезанная накануне казаками хвостовая часть колонны смогла сориентироваться в ночной мгле и к утру подтянуться к головной, самой боеспособной части его войск. Это подбодрило Богарне, и в 5 часов утра он спешно выступил из Засижья и направился к Уховой Слободе, до которой было 18 верст. И тут надо сказать, что от данного селения дорога вначале идет под уклон, в овражек, после чего выходит на своеобразное плато. Но через пару верст дорога вновь спускается в уже довольно глубокий овраг. По дну оврага протекает ручей, а справа, за плотиной, в 1812 году расстилалось довольно обширное озеро. От плотины озера дорога очень круто поднимается вверх, к деревне Клемятино.

По дошедшим до нас преданиям, в районе этой деревни после ухода французов было найдено множество нательных крестов и другой мелкой церковной утвари. Отсюда возникла гипотеза о том, что именно в этом озере была затоплена значительная по массе часть "Третьего золотого". Почему именно здесь? Да просто потому, что фургоны из-за сильнейшей наледи просто не могли подняться на противоположный склон оврага, и вице-король, попав в безвыходное положение, принял решение избавиться от сковывавшего его чересчур массивного груза. А валяющаяся на земле серебряная и медная "мелочь" явилась лишь следствием того, что перед затоплением тщательно упакованных ящиков их "малость порастрясли". Искали грабители, разумеется, вовсе не ценности, а продукты питания и теплую одежду, поскольку именно этого "товара" крайне не хватало голодным и замерзающим солдатам.

По поводу данного эпизода у нас имеется собственное мнение, которое мы не решаемся вынести на страницы этой книги. Оно подкрепляется только тем, что в данном озере не обнаружено никакой подозрительной аномалии, указывающей на наличие под толстым слоем ила какого-либо металла.

Но вот многочасовой марш закончен. Головная часть 4-го корпуса, несмотря на все усилия, так и не смогла добраться до назначенных накануне рубежей. Вице-король подсчитывает ущерб и пишет очередное донесение:

"Ваше Высочество, подвергшись внезапному нападению противника, не могу не дать Вам знать, что нахожусь еще около Вопи. Я с меньшим отрядом покинул Засижье в 5 утра, но дорога так пересечена оврагами, что даже усиленным маршем не достиг места (селения Пологи).

Жестокая необходимость принуждает меня с сожалением признаться в тех потерях, которые мы потерпели, желая ускорить наше движение. Вчера умерло 400 лошадей, а сегодня может быть вдвое не считая тех, которые я велел прикалывать из военных и частных повозок. Целые упряжки издыхали в одно время.

Последние три дня страданий так подавили дух в солдатах, что я не думаю, чтобы они были в состоянии сделать теперь какое-нибудь усилие. Много людей умерло от голода и стужи, другие, отчаявшись, сами сдались неприятелю. (В тот день Платову действительно сдалось в плен порядка 3000 человек.)

Сегодня головная часть корпуса армии была спокойна на марше. Появились какие-то казаки без артиллерии, это, оказывается, явились местные жители. Если верить донесениям стрелков, это является предвестником грабежа. Они следуют за колоннами пехоты, артиллерии и кавалерии, следуют сами, говорят, что к Духовщине.

Этой ночью отправлена сильная разведка на Духовщину, от которой я завтра получу подробный отчет о противоположном береге и неприятеле. Но не одно сопротивление противника важно для нас. Потому я во второй раз не скрываю от Вашего Высочества, что эти три дня страданий так изнурили дух солдат, что я не верю в этот момент в то, что мы избрали достаточно хороший способ доставки. Необходимо сделать какие-то дополнительные усилия. Корпус армии в последние три дня потерял две трети артиллерии. Я повторяю Вашему Высочеству заверение во всех моих чувствах.

Ульхова Слобода. На пути к Вопи. 8 ноября, 9 вечера. Е. Богарне".

Какое странное письмо. Путаное, противоречивое, полное каких-то недомолвок и неясностей. Давайте разберемся в нем немного подробнее. И начнем с его окончания. Не с чувств Евгения Богарне, разумеется, а с пушек и лошадей. Вице-король пишет, что уже потерял 1200 лошадей. Запомним это число. До реки Вопь он все же доволок 35 орудий. Следовательно, потерял он за два дня не менее 70 пушек. Каждую такую пушку тащило минимум по 12 лошадей. Значит, всего на перевозку этих пушек потребовалось бы минимально 840 лошадей. Кроме того, артиллеристы бросали и ненужные ящики со снарядами (не менее двухсот). Каждую такую повозку везли по 4 лошади. Значит, и на их транспортировку тоже требовалось 800 лошадей.

Результат получается такой. Потери лошадей составили всего 1200, пусть даже 1500. А это означает, что от повозок с трофеями не было взято ни одной лошади! То есть все триста повозок с ценностями с 8 на 9 ноября, скорее всего, были на ходу. А если ранее из них что-то и было закопано либо утоплено, то оставшиеся в распоряжении Богарне фургоны были исправны и обеспечены лошадьми. Заметьте, в своем докладе он четко различает тех лошадей, которые обеспечивают ему выполнение основной задачи, и всех прочих, которых он велел прикалывать. И еще эта неопределенная фраза, в самом конце письма: "что я не верю в этот момент в то, что мы избрали достаточно хороший способ доставки".

О доставке чего именно пишет Евгений Богарне? Во что он не верит? В то, что ему все же удастся сохранить пушки или боеприпасы? Да он их щедро бросает при первой возможности, нимало не сожалея! Только на безвестном ручье Жерновка, что неподалеку от еще более безвестной деревеньки Войновка, казаки Платова взяли 62 брошенные вице-королем пушки. И искать не нужно было, они в рядок стояли. Нет, как минимум 200, а то и 250 фургонов с ценностями Евгений Богарне сохранил. Затем и разведку на переправы через Вопь послал. Очень ему интересно выяснить, удастся ли ему без проблем перескочить на другой берег, или же, придется прорываться с боями. А как воевать, если даже идти не по силам". Однако оставим его на время со своими невеселыми мыслями и посмотрим, что в тот момент происходит в стане русских войск.

8 ноября в районе деревень Марково и Мантрово казаки Платова взяли в плен 2800 человек солдат и 109 офицеров. На почтовом тракте у Войновки наши кавалеристы захватили 62 пушки и 64 ящика с боеприпасами. Кроме того, в скоротечных боях и кратковременных стычках убито еще порядка 1600 французов. Казаки довольны. Еще бы. Только успевай подбирать трофеи. Да и французы все чаще начинают сдаваться в плен.

Стараниями собирателей устного народного творчества сохранился рассказ крестьянина по имени Кирей, из деревни Плоское, Копыревщинской волости, о событиях происходивших в районе Ярцево 7–8 ноября 1812 года.

"Мне было тогда 25 лет, когда французы шли к Москве. Тогда их у нас в деревне Плоское тьма была: большак ведь от нас в 4-х верстах напрямик. Они забирали все наши стада и угоняли. Станешь просить — они часть себе оставят, а часть отдадут. Когда же их назад гнали, то их с дороги не спускали: как сойдут которые, то казаки, которые ехали по сторонам (только по одной стороне, слева от дороги), закалывали сейчас: да мужики многих перебили, которые ходили грабить по 5–8 человек. Казаки Платова ночевали у нас, а он сам в Пушкине, у священника. Церковь видна недалеко из дому.

Казаки, выходя утром 8-го ноября из деревни, сказали нам: "Ну, ребята, ступайте к Ярцеву, там Вам пожива будет". Мы и отправились и все видели. Французов, как переправилась их часть через Вопь, казаки на них и налетели, да всех и захватили: кого побили, кто в реке утонул, кого в полон (плен) взяли. И начали все брать. А добра-то, добра! Видимо-невидимо! И нам сказали: "Берите". Как сами уже набрали, и девать было некуда. Прежде много было на лошадях, а теперь лошади насилу шли, так на них навалили, навьючили. Платов в 3-х верстах велел у казаков все отобрать, у них уже лошади были попорчены, сбиты. Собрал Платов в кучу все добро, да и попалил (сжег), а казаков послал догонять французов и бить, и сам поехал за ними. А мы как бросились на добро, со всех сторон набежали мужики, как на ярмонку (ярмарку) о Светлую — и глаза разбегаются: не знаем, что брать. Наберем, наберем — брать некуда. Как опять казакам попадутся французы, они лучшее отберут себе, лучшее в кусты спрячем и опять за добром. А многие были догадливы: с возами туда (к реке Вопь) приехали, со товарищами. Да, набрав на воз, за кустами положат: один останется караулить, а другой таскает. Иные куды много набрали, да дорогих вещей!"

Сцены грабежа рассказаны очень достоверно. Вот только нет ни одного упоминания о том, что казаками или крестьянами были найдены и захвачены церковные ценности. Вполне понятно, что сжег Платов — носильные и бытовые вещи, предметы сервировки и рядовые украшения. И не стоит обращать внимание на слова "дорогих вещей". Для обычного крестьянина Смоленской губернии даже обычное пальто представляло собой невиданную ценность.