Удержать небо - Лю Цысинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кратер.
– От… бомбы? – с великим трудом выговорил посол.
– Да. Килотонн, наверное, пятнадцать, – небрежным тоном бросил глава правительства, словно речь шла о совершенной мелочи.
Атмосфера встречи поколений, разделенных промежутком в век с лишним, делалась все более напряженной.
– И когда же началась война?
– Эта? Два года назад.
– Вы сказали: эта?
– С тех пор как вы отбыли, их случилось несколько.
И правитель тут же сменил тему. Он был на полтора века моложе посла, но казался ему одним из тех пожилых современников, которых всегда можно было встретить на производственных предприятиях и сельскохозяйственных фермах; эти люди неизменно замечали любые имеющиеся трудности, не позволяя ни одной ускользнуть из поля зрения.
– Мы примем всех иммигрантов и позаботимся о том, чтобы они жили в мире.
– Возможно ли это вообще – в нынешних обстоятельствах? – Вопрос был задан кем-то из сопровождающих посла, который сам хранил молчание.
– Действующая администрация и весь народ сделают все возможное, чтобы обеспечить это. Таков наш долг, – сказал правитель. – Конечно, иммигранты со своей стороны должны приложить все силы для адаптации. Это может оказаться непростой задачей, учитывая существенные изменения, произошедшие за 120 лет.
– Какого рода изменения? – спросил посол. – Здравомыслия как не было, так и нет, люди все так же воюют, все так же истребляют друг друга…
– Вы видите только внешнюю сторону событий, – сказал генерал в полевой форме. – Взять, к примеру, войну. Ведь как в наши дни сражаются между собой две страны? Во-первых, они объявляют типы и количество всего своего тактического и стратегического оружия. Затем компьютер может определить исход войны, исходя из скорости возможного взаимоуничтожения. Оружие предназначено исключительно для устрашения и никогда не используется. Война – это компьютерное моделирование, по результатам которого определяют победителя и проигравшего.
– А как определяют показатели взаимного уничтожения?
– Этим занимается всемирная организации по испытаниям оружия. Вот в ваше время существовала… э-э… Всемирная торговая организация…
– Войны столь же упорядоченны и планомерны, как и экономика?
– Война и есть экономика.
Посол посмотрел через окно машины на черный мир.
– Но, глядя в окна, трудно поверить, будто война – это всего лишь система уравнений.
Глава государства окинул посла тяжелым взглядом.
– Мы провели все расчеты, но не поверили их результатам.
– И поэтому начали войну в стиле вашего времени. «Настоящую» войну, – добавил генерал.
Правитель снова сменил тему.
– Сейчас мы направляемся в столицу, чтобы изучить проблемы, связанные с размораживанием иммигрантов.
– Отвезите нас назад, – сказал посол.
– Что?
– Отвезите нас назад. Вам совершенно ни к чему дополнительная нагрузка, да и время – это нельзя назвать подходящим для иммигрантов. Мы продвинемся немного дальше.
Летающий автомобиль вернулся к холодильнику № 1. Прежде чем проститься, глава правительства вручил послу книгу в прочной обложке.
– Хроника минувших 120 лет, – сказал он.
Затем чиновник ввел в зал мужчину 123 лет от роду, единственного, насколько было известно, человека этой эпохи, появившегося на свет до отбытия иммигрантов и сейчас настоявшего на встрече с послом.
– После вашего ухода так много всего произошло. Так много! – Старик достал два кубка того давнего времени и до краев наполнил их спиртным. – Мои родители тоже ушли вместе с вами, когда мне было три года. Они оставили мне эти чаши, чтобы я выпил с ними, когда они оттают. Но, увы, я их так и не увижу. И вы больше не увидите ни одного человека своего времени. Я последний.
Они выпили. Посол посмотрел в сухие глаза старика, и как раз в тот момент, когда он задавал себе вопрос, почему люди этой эпохи, кажется, разучились плакать, у старика выступили слезы. Он опустился на колени и сжал руки посла.
– Берегите себя, господин. «К западу от заставы Янгуань нет старых друзей»[6].
Прежде чем тело посла ощутило стремительное охлаждение в жидком гелии, его распадающемуся сознанию внезапно явился образ Хуа. Она стояла на палых осенних листьях, а потом листья почернели, и вместо них появилась надгробная плита. Ее ли могила это была?
Путь
Во внешнем мире, недоступное для восприятия, падающей звездой неслось по небу Солнце, и скользило мимо время…
…120 лет… 130 лет… 150 лет… 180 лет… 200 лет… 250 лет… 300 лет… 350 лет… 400 лет… 500 лет… 600 лет.
Остановка 2: Эпоха вестибюля
– Почему вы не разбудили меня в положенное время и так надолго затянули перемещение? – спросил посол, с изумлением глядя на атомные часы.
– Передовая группа мобилизовывалась пять раз с интервалом в столетие и в одну эпоху даже провела десятилетие без сна, но будить вас мы не стали, потому что ни в одном из случаев иммиграция не была возможна. Таково было ваше собственное распоряжение, – напомнил капитан передовой группы. Посол наконец-то понял, что капитан выглядит заметно старше, чем при их предыдущем разговоре.
– Продолжаются войны?
– Нет. С войнами покончено навсегда. И хотя в течение первых трех столетий состояние природы продолжало ухудшаться, двести лет назад началось постепенное восстановление. Последние две эпохи отказывали иммигрантам, но эта согласилась их принять. Окончательное решение остается за вами и комиссией.
В вестибюле морозильной камеры никого не было. Когда гигантская дверь с тяжелым рокотом распахнулась, капитан прошептал послу:
– Приготовьтесь к тому, что перемены гораздо серьезнее, чем вы себе представляете.
Первые шаги, которые посол сделал в новую эпоху, сопровождались навязчивыми звуками, похожими на перезвон на ветру какой-то древней музыкальной подвески. Глубоко в хрустальной почве под ногами он увидел игру света и теней. Твердый на вид хрусталь ощущался под ногами мягким, как ковер, и каждый шаг вызывал этот перезвон колокольчиков, порождал концентрические цветные ореолы, расходящиеся от точки соприкосновения с поверхностью, как круги по спокойной воде. И такой вот, хрустальной, поверхность земли была повсюду, насколько хватал глаз.
– Этим материалом сплошь покрыта вся земля. Весь мир кажется искусственным, – сказал капитан и рассмеялся, увидев растерянное выражение лица посла, как бы говоря: погодите удивляться – это еще только цветочки! Посол же разглядел в хрустале свою собственную тень – или скорее тени, разбегающиеся во все стороны. Он поднял глаза…
Шесть
