Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - Алексей Владимирович Олейников

Внизу стрельба также прекратилась. Через некоторое время был подан сигнал «отступление».

Пленный японский драгун.

Последняя прикрывающая сотня (2-я нерчинская) перевалила через хребет около 3 часов.

Во время прохода отряда через перевал на вершине последнего трубачами Нерчинского полка был исполнен Народный гимн, после чего громовое «ура» сотен грозно раскатилось в ночной тишине по окрестностям Шаого.

В этом деле выбыли из строя ранеными 3 нижних чина.

14 мая отряд стоял квартиробиваком у д. Айянямынь. Около 9 часов было выслано по полусотни от каждой сотни — на фуражировку.

Лишь только фуражиры выехали из Айянямыня, как началась стрельба в сторожевом охранении, и почти одновременно было получено донесение о наступлении японцев. Фуражиры возвращены, и решено принять бой. Перестрелка в охранении усиливалась.

Выйдя из Айянямыня, отряд занял позицию; сторожевое же охранение, блестяще выполнившее свое назначение — задержать противника и дать время развернуться отряду, — постепенно отходило под напором японцев. Лихой командир сторожевой сотни подъесаул Шундеев (Аргунского полка), будучи ранен в ногу, не оставил своего поста до окончания боя.

На позиции были спешены две сотни аргунцев и 4-я сотня нерчинцев. К этим сотням присоединилась и отошедшая сотня сторожевого охранения. Три сотни (2-я и 5-я нерчинские и одна аргунская) составили резерв.

Во время сильной перестрелки было замечено намерение японцев обойти правый фланг, для предупреждения чего была выделена на правый фланг 2-я сотня нерчинцев.

Для выполнения задачи командир сотни принимает решение: с полусотней в конном строю он становится укрыто за правым флангом, чтобы, согласно приказу генерала Ренненкампфа, принять обходящего по долине противника в шашки; полусотню же спешивает и посылает занять гребень горы вне фланга и несколько сзади. Японцы были встречены огнем с дальней дистанции, отошли и укрылись за выступ, не открывая огня. За свою поспешность в открытии огня князь Меликов сделал командиру стреляющей полусотни Н. Анисимову замечание, говоря, что нужно было выждать — подпустить обходящие части на верный выстрел, расстроить их неожиданным огнем и создать условия для эффективной конной атаки.

На фронте японцы повели атаку на спешенные сотни, но дружным огнем были остановлены и вынуждены уйти назад за гребень, откуда продолжали усиленно обстреливать русские позиции.

Японцы убедились, что огнем сбить сотни им не удастся; не удалась также попытка атаковать — ив первый раз казаки отряда получают крещение артиллерийским огнем: 4 японских орудия начинают обстреливать позиции спешенных сотен.

Под прикрытием стрелков нерчинцы и аргунцы отошли.

В этом деле русские потеряли ранеными двух офицеров: подъесаула Шундеева, раненного в ногу, и конноартиллериста, находившегося при штабе генерала, поручика Толузакова, тяжело раненного в пах. Нижних чинов ранено 8 человек.

16 мая, вследствие наступления японцев, отряд без боя оставил Саймацзы и 17-го числа прибыл в Цзян-чань.

17-го Ренненкампф с одной сотней отправился из Цзян-чаня в Сяо-сыр, где в это время стояли батальон пехоты и 1-й Аргунский полк.

18 мая генерал прислал приказ отряду — выступить на Саймацзы. Цель — выбить японцев, которые, по донесениям разъездов, занимали Саймацзы значительными силами. Бой у Саймацзы предполагалось дать 19 мая около часу дня.

В бою, шедшем с переменным успехом, отличилась 1-я сотня нерчинцев, находившаяся в авангарде на переднем склоне перевала, предводимая своим храбрым командиром есаулом Энгельгардтом. Она мужественно бросилась к гребню и открыла по занятой японцами сопке фланговый огонь с довольно близкого расстояния.

Преследование.

Японцы были прогнаны.

Потери: ранены 2 офицера и 1 врач; нижних чинов убито 6, ранено 17.

24 мая около 7 часов отряд в составе 9 сотен (5 нерченских и 4 аргунских) двинулся из Саймацзы к Цзян-чаню.

Ренненкампфом были получены сведения, что сотня 2-го Читинского полка под напором японцев оставила Цзян-чань. Но 25-го утром в Цзян-чане вместо японцев нашли читинскую сотню, вернувшуюся обратно.

Утром 30 мая отряд двинулся к Сипингаю. Одна рота японской пехоты и около эскадрона кавалерии, узнав от китайцев о движении к Сипингаю русских, ушли вниз по р. Айхэ. Отряд двинулся обратно к Цзян-чаню. Как ни казалась на первый взгляд бесцельной эта рекогносцировка целым отрядом, она выяснила, что в данном районе серьезных сил, могущих угрожать Цзян-чаню, нет.

Из Цзян-чаня были посланы 2 сотни (1-я и 2-я нерчинские) в Сяосыр — для усиления отряда полковника Трухина. 4 июня генерал предпринял движение на Саймацзы — с целью усиленной разведки.

Разведка малыми силами давала мало сведений, несмотря на самоотверженную деятельность большинства высылаемых разъездов.

За эти дни в разведке на Саймацзы и Айянямынь был убит аргунец хорунжий Козлов и серьезно ранен лихой разведчик нерчинец подъесаул Аничков.

5 июня отряд Ренненкампфа вошел в Саймацзы. Жители сообщили, что японцы находились в Саймацзы в довольно значительных силах (отряд из 3 родов оружия), но не рискнули принять бой и ушли за Синкайлинский перевал.

К первым числам июня было установлено, что армия Куроки на Восточном фронте расположилась на оборонительной позиции двумя группами: одна (главные силы) занимала позиции у Фынхуанчена, а другая занимала Куаньдяньсянь. Обе группы были связаны между собой и действовали по единой схеме.

Можно было судить, что они готовятся к наступлению, пополняя армию солдатами, продовольственными и боевыми припасами.

К этому времени не был выяснен только один очень важный вопрос — какими силами располагала Куаньдяньсянская группа противника. И следовательно, насколько серьезен мог быть удар с этой стороны — в случае наступления японцев на Ляоян.

Ренненкампф и предпринял 9 июня усиленную рекогносцировку в направлении на Айянямынь, собрав для этого дела все имевшиеся в его распоряжении силы, а также стянув части из-за Фэншулинского перевала.

Как отмечает очевидец, целесообразность ее кое-кем ставилась под сомнение: «Что же касается вообще разговоров о трате людей на войне, то на это нужно сказать, что мы и кампанию проиграли, пожалуй, потому, что чересчур много заботились о сохранении людей, частей, армии. Принцип гражданского долга был сильно развит, и главным образом на верхах. Вот поэтому-то людям истинно военным, каковым бесспорно является генерал Ренненкампф, и смотрящим на военное дело с точки зрения только военного долга, часто его подчиненными — почитателями „гражданского долга“ — и ставилось в упрек его будто бы безразличное отношение к жизни других. Нужно ли говорить, что почитателям „гражданского долга“ не должно быть места в рядах славной Русской армии. Ведь „гражданское мужество“ на войне заставляет сдавать крепости, броненосцы ради спасения жизни сотням людей, тогда как „военное мужество“ — военный