Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - Алексей Владимирович Олейников

Около 5 часов колонна японцев силой около двух рот, без особых мер осторожности, показалась в долине. 6-я сотня открыла по ней огонь залпами; то же сделала со своей позиции и 1-я сотня. Японцы врассыпную бросились за утесы, оставив в долине на камнях несколько трупов.

После этого японцы поднялись на боковые гребни утесов и открыли огонь по русским позициям. Сотни дружно отвечали. Стрельба продолжалась около получаса, когда было обнаружено, что 20–30 японцев хотели обогнуть правый фланг. Огнем правофлангового взвода они были прогнаны.

С позиции 1-й сотни было замечено, что к японцам подошли подкрепления (около двух рот), которые и укрылись в левом кряже. И командир левофланговой сотни получил приказ усилить бдительность на фланге и своевременно предупредить опасность.

Бой продолжался, причем наиболее сильный огонь пришелся по позиции, занятой 6-й и 5-й сотнями.

Около 8.30, совершенно неожиданно, был открыт частый огонь по коноводам. Японцы целой ротой обошли левый фланг. Командир фланговой сотни не был бдителен и не принял нужных мер к парированию удара.

Цепи снялись с позиции, переменили фронт и начали отходить по правому горному кряжу.

Что же делал в это время генерал Любавин с Аргунским полком в 4 км от места боя? Оказывается — ничего. Решение поддержать пришло, когда увидели в беспорядке скачущих коноводов.

Некоторые командиры сотен рвались в бой, но им не разрешили.

В результате задача задержать противника оказалась не выполнена, и стоило это — 1 нижнего чина убитым и 15 ранеными, а лошадей убито и серьезно ранено около 50.

50 лошадей на 4 жиденьких сотни! «Не жаль было бы этих потерь только в лихой кавалерийской схватке!»[18].

7 июля отряд отошел к Гаолинцзы, где и расположился на ночлег. В Сандянзане было оставлено для наблюдения за занявшими Сяосыр японцами несколько сотен Аргунского полка. Около 16 часов было получено донесение, что оставленные у Сандянзаня сотни оттеснены противником.

Генерал Любавин, не желая быть отрезанным от армии и оттесненным к Далинскому перевалу, предпринял ночной марш к Беньсиху.

Движение было организовано с чрезвычайными мерами осторожности и было очень утомительно. Около 3–4 часов, сделав ночной переход около 35–40 км, отряд, утомленный этим тяжелым переходом, пришел в д. Уйнюнинь.

9 июля передвинулись в Беньсиху, где стоял полк пехоты с батареей. Вскоре сюда же прибыл 2-й Дагестанский конный полк, только что прибывший из России.

Деятельность отряда к первым числам августа выражалась в высылке отдельных разъездов на левый берег в разных направлениях и в поддержании связи с отрядом у Беньсиху, с одной стороны, и с отрядом полковника Мадритова — с другой.

Такое растянутое положение исключало возможность более-менее упорной обороны какого-либо пункта, что и сказалось в период наступления японцев к Ляояну.

В таком положении казаки могли своевременно обнаружить переправу японцев через Тайцзыхэ на участке Беньсиху — Сяосыр, но установить, что переправилась целая дивизия или только батальон, не имели возможности: «На верхах чересчур увлекались растянутыми линиями, что хотели все „объять — необъятное“…»[19].

Итак, основные действия отряда прошли в разведках и рекогносцировках. Генерал Гамильтон в «Записной книжке штабного офицера», восхваляя деятельность разведывательных частей японцев, в то же время обвиняет русских в нерешительных действиях и в склонности к преувеличениям сил противника.

Но реальность такова, что «нерешительными» русскими конными разведчиками всегда обшаривался даже глубокий тыл японцев, что подтверждается большим количеством забираемых ими в своем тылу в плен ранеными или дошедшими вследствие голода и лишений до голодного тифа разведчиков.

И напротив, «решительную» японскую кавалерию русские не только в тылу у себя, но и на фронте почти не встречали.

Если японцы и бывали осведомлены лучше о русских войсках, чем русские о японских войсках, то это надо отнести не к чести их войсковой разведки, а исключительно — лучшей организации шпионажа.

Интересно, что даже при такой «отличной» (по Гамильтону) разведке японцев и их отличной организации шпионажа генерал в своих записках, основываясь на японских сведениях, пишет, например, такие небылицы, что будто бы генерал Ренненкампф в боях у м. Беньсиху (Шахэйские бои) играл роль кавалерийского начальника, имея сосредоточенной у Беньсиху казачью дивизию в 1500 коней. На самом деле в это время Ренненкампф был начальником восточного отряда, подчиненного командиру 3-го корпуса, а все тревоги и опасения в штабе Куроки за участь своего тыла причинила конная колонна генерала Любавина (левая колонна отряда Ренненкампфа при атаке Беньсиху) из двух сотен Нерчинского и трех сотен Аргунского полков — всего около 400 коней. Так, значит, грешили преувеличениями и японцы?!

Тот же, например, Гамильтон подсчитывал русские корпуса и японские дивизии, совершенно не касаясь их численного состава. А ведь русские батальоны вплоть до стоянки на Сипингайских позициях не только не имели в своих рядах полного боевого состава, но часто можно было встретить батальоны, имевшие только треть боевого состава.

Да, русская конница в годы Русско-японской войны сделала не все, на что она была способна. Но в этом вина не только собственно конницы — а прежде всего общевойскового командования, в чьих руках она оказалась.

Но полученный боевой опыт не прошел даром — в преддверии следующей грозной войны.

Глава 2

Конница в первой мировой войне

§ 1. Организация и структура

Конница русской армии к началу Первой мировой войны была сведена в дивизии по 4 полка 6-эскадронного состава (1 полк казачий); 2 полка составляли бригаду. В состав дивизии также входили: конно-артиллерийский дивизион из 2 (как правило) конных батарей, конно-пулеметная команда (по штату — 8 пулеметов во вьюках) и конно-саперная команда. Кроме того, имелось несколько отдельных кавалерийских бригад в составе двух полков и одной конной батареи. Казачьи дивизии имели организацию, аналогичную регулярной коннице.

Летом 1914 г., перед началом Первой мировой войны, конница русской армии состояла из 123 кавалерийских, казачьих и конноинородческих полков и 3 дивизионов. Эти полки и один дивизион были объединены в 24 дивизии (1-я и 2-я гвардейские кавалерийские, 1–15-я и Кавказская кавалерийские, 1-я Донская, 2-я Сводная, 1–3-я Кавказские и 1-я Туркестанская казачьи) и восемь отдельных бригад (Гвардейская кавалерийская, 1–3-я кавалерийские, Уссурийская конная, Закаспийская, Сибирская и Забайкальская казачьи). В эти дивизии и бригады вошли 116 полков (13 гвардейских, 19 драгунских, 17 уланских, 18 гусарских, 48 казачьих, один конно-инородческий) и один конно-инородческий дивизион. 7 полков (драгунский, 2 конно-инородческих и 4 казачьих) и 2 казачьих дивизиона в дивизии и бригады не входили.

В 24 дивизиях и 8 отдельных бригадах конницы насчитывалось