Иллюзия греха - Александра Маринина

— Понял. И в чем проблемы?

— Да в том, что они разговаривать со мной не станут. Ну представьте себе, Виктор Алексеевич, приду я к какому-нибудь бывшему министру и начну расспрашивать про хозяйку квартиры, где он баб, извините за грубость, трахал. Бывший министр быстренько мне объяснит, что у меня больное воображение, и выставит за дверь с позором. Вы много видели на своем веку людей, которые во имя раскрытия какого-то убийства пойдут на разглашение собственных секретов себе же во вред?

— Мало, — согласился Гордеев. — То есть так мало, что навскидку и не вспомню, было ли такое вообще. И что ты предлагаешь?

— Не знаю. Я только вижу, в чем трудность, а как ее преодолеть — не знаю. Одна надежда, что после составления списка знакомых Анисковец фигурант сам на глаза попадется. Есть предположение, что он врач.

— А если не попадется?

— Тогда буду думать. Но до этого еще далеко, Виктор Алексеевич. Надо пока что с внешностью определиться.

— Тогда не тяни. Я сегодня Мише Доценко рапорт на отпуск подписал.

— Как на отпуск? — в ужасе охнула Настя. — С какого числа?

— С десятого июля. Не уложитесь — пеняй на себя. Вернувшись к себе, Настя стала обзванивать близких знакомых Екатерины Бенедиктовны Анисковец и договариваться с ними о встречах.

Не говорила ли Екатерина Бенедиктовна незадолго до гибели, что объявился какой-то старый знакомый, с которым она несколько лет не встречалась?

Не помнят ли они среди ее знакомых темноволосого седоватого мужчину с приятным лицом?

Не было ли в кругу знакомых Анисковец людей, близких к медицине?

И еще множество других вопросов нужно было задать. И не было никакой уверенности в том, что ответы прольют хоть какой-нибудь свет на тайну убийства пожилой женщины.

ГЛАВА 4

Когда Стасов попросил Иру встретиться с Анастасией Каменской и ответить на ее вопросы, Ира категорически отказалась ехать на Петровку.

— Да ну, дядя Владик, чего время терять-то, — заявила она. — Я могу только с пяти до десяти, но мне за это время нужно квартиру убрать и по магазинам пробежаться, Наташка учебник какой-то заумный просила, надо поискать. Нет у меня времени на пустые разговоры.

— Это не пустые разговоры, Ирина, — строго сказал Стасов. — В конце концов, мои друзья на Петровке не жалеют времени на то, чтобы проверять твоих челночно-торговых жильцов, так что не будь неблагодарной.

— Да в чем дело-то? — сердито спросила она. — О чем нужно разговаривать? С моими родителями и так все ясно, чего опять копаться. Столько лет прошло...

— Ира!

— Ну ладно, ладно, — сдалась она. — А может, эта ваша Каменская сама ко мне домой приедет?

И Стасов сжалился над ней. Он знал, когда, где и сколько работает его бывшая соседка, и понимал, что проводить по восемнадцать-двадцать часов в сутки на ногах — вещь непосильная даже для здорового мужика.

— Давайте завтра часиков в пять, — предложила Ира. — В это время дома никого не будет, поговорим спокойно. Только вы тоже приходите, дядя Владик, я без вас разговаривать не буду. Я ментов боюсь.

Накануне она оглядела критическим взглядом свое жилище. Ничего, прилично. Конечно, иностранных послов принимать здесь нельзя, но для обычного делового визита сойдет. Все-таки она старалась не запускать квартиру, чтобы не стыдно было перед жильцами. Ильяс еще не вернулся из поездки, а Георгий Сергеевич приходит с работы около восьми, а то и позже, ему через весь город ездить приходится, он говорил — в один конец полтора часа. Тем более завтра он, кажется, собирался ехать смотреть квартиру — бывшая жена нашла какой-то очередной вариант обмена, Ира слышала, как он по телефону договаривался. Надо будет прибежать чуть пораньше, быстренько протереть полы, смахнуть пыль, проверить кухню, чтобы посуда грязная в раковине случаем не залежалась. И пусть приходит дядя Владик с этой своей милиционершей, если уж им так приспичило.

На другой день она сорвалась с рынка, едва самые удачливые продавцы, продав запланированное количество товара, начали собирать вещи с прилавков, хотя обычно «дорабатывала» до последнего момента. Примчалась домой, навела марафет в прихожей, кухне и в своей комнате, умылась и переоделась. Вообще-то эта женщина с Петровки была ей глубоко безразлична, но перед дядей Владиком неудобно, не хочется в грязь лицом ударить.

Ровно в пять часов раздался звонок в дверь. На пороге стоял Стасов и та женщина, к которой они недавно заходили, когда Ира была на Петровке.

— Проходите, — буркнула она, с удовлетворением отметив, что женщина одета ничуть не лучше ее самой: джинсы не из самых дорогих и простая хлопчатобумажная ковбойка в мелкую голубую клеточку, на ногах — темные туфли без каблука. Поздороваться Ира по обыкновению забыла. Настя оглядывала жилище Иры Терехиной, стараясь, чтобы ее любопытство не бросалось в глаза. Было заметно, что девчонка изо всех сил старается содержать квартиру в приличном виде, но все равно бедность выглядывала из всех щелей. Отрывающиеся обои подклеены скотчем, потолок давно не белили целиком, а только подкрашивали в тех местах, где появлялись темные пятна.

Однако неприветливость хозяйки Настю не обманула, влажный блеск линолеума красноречиво говорил о том, что к приходу гостей, хоть и незваных, здесь готовились.

— Чай будете пить? — все так же хмуро спросила Ира.

— Нет, спасибо. Мы постараемся вас долго не задерживать.

— Тогда пошли в комнату. Поддерживать порядок в этой маленькой комнатке было, вероятно, совсем несложно. Мебели — минимум, диван, два стула, платяной шкаф. Даже стола нет, хотя место позволяло. Настя поняла, что все хорошие вещи Ира перенесла в комнаты к жильцам. Наверняка там есть и кресла, и журнальный столик, и настольные лампы. Если уж брать деньги за жилье, то по-честному. Не конуру с голыми стенами сдавать, а прилично меблированную комнату.

— Ира, вы слышали когда-нибудь о человеке по фамилии Николаев? приступила Настя к делу.

— Это который в больницу ходит? Наташка говорила.

— А вы сами с ним знакомы?

— Нет. Ко мне он не ходит, — усмехнулась Ира.

— Кто он такой? Откуда взялся?

— Не знаю, — она равнодушно пожала плечами.

— Но ведь он навещает ваших сестер и брата. Значит, он знакомый вашей семьи.

— Ну и что?

Ира посмотрела на Настю с искренним недоумением.

— Ходит — и пусть ходит. Мне-то что за дело? Носит книги Наташке — и спасибо, мне трат меньше.

— Ира, но это как-то.

Настя даже не смогла сразу подобрать слова, настолько нелепой оказалась ситуация.

— Неужели вам не интересно, кто он такой? Какой-то посторонний мужчина навещает в больнице ваших родных, а вы так спокойно к этому относитесь.

— Слушайте, чего вы хотите от меня? Когда маманя их из окна повыбрасывала, а отец умер от горя, что-то никакой мужчина не пришел помощь предложить. Кинули меня, как кутенка в воду, и барахтайся как хочешь. А если потом в ком-то из этих сволочей совесть проснулась, так за ради Бога. А мне с ним встречаться ни к чему. Кто он мне? Сват-брат? Хотел бы помочь — ко мне пришел бы, спросил, не надо ли чего. В больницу к детям ходить с пустыми руками — не надо быть сильно добрым.

— Хорошо, оставим это, — спокойно сказала Настя. — Вы не помните среди знакомых своих родителей темноволосого симпатичного мужчину? Ему тогда могло быть лет сорок пять или чуть меньше.

— Нет, не помню. А зачем он вам?

— Нужен. Он говорит, что знал вашего отца. И мне нужно его найти. Я, честно признаться, очень надеялась на вашу помощь. Видимо, я ошиблась. Жаль Подумайте как следует, Ира. Его зовут Николаев Александр Иванович.

— Я же сказала — не знаю такого. Ну я не вру, ей-Богу, — вдруг по-детски жалобно сказала Ира. — Почему вы мне не верите?

Настя верила. Она понимала, что двадцатилетняя девушка, крутящаяся целыми днями с метлами, лопатами, тряпками, ведрами, разносящая еду, напитки и сигареты по торговым рядам, уже не находит в себе сил, чтобы интересоваться какимто мужчиной, который иногда приходит в больницу к ее искалеченным сестрам и братику. У нее совсем другие заботы, у нее совсем о другом болит голова, а если от этого неизвестного мужчины нет никакого вреда, то о нем можно и не думать. Думать надо только о том, как собрать денег на лечение маленького Павлика.

— Ира, а вы никогда не слышали от своих родителей о том, что у них есть знакомый врач?

— Нет, — девушка покачала головой. — Врачей не было.

— А кто был?

Ира подняла голову, и внезапно Настя увидела, как глаза ее наливаются слезами.

— Да никого у них не было! — сорвавшимся голосом выкрикнула она. Мамане спасибо, всех друзей от дома отвадила, и своих, и папиных. Она же сумасшедшая была, с ней разговаривать было невозможно. Бред такой несла, что слушать стыдно. Я помню, когда маленькая была, и тетя Нина приходила, и тетя Лида, и дядя Гриша Самсонов, папин друг. Так весело было, они смеялись, разговаривали, гулять вместе ходили и меня с собой брали. Все было как у людей А как Наташка родилась — так мать совсем свихнулась...