Разбитое небо - Евгения Михайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дата первого заседания суда приближалась. Вот до нее остался день. Заседание послезавтра. У Вячеслава были готовы выступления разного масштаба и насыщенности: спокойно-убедительные и остроумные до гротеска. В качестве иллюстрации — бесспорная, проверенная информация. Поскольку никто не знает, что в ней, кроме Сергея и Юко, то и уничтожить материалы до того, как он их засветит, никто не успеет. А потом будет поздно. Что способен изречь адвокат Полунина, как и он сам, мог предсказать любой профессионал. Оба станут плеваться гневом и орать о провокации, организации травли. О мине, подложенной под собственно искусство, под репутацию столпа культуры, выбранного завистниками и врагами того, кто посвятил жизнь беззаветному служению чистым идеалам. К речам о репутации и бескорыстном служении у Вячеслава были заготовлены упоительные слайды: Полунин на палубе своей огромной яхты в Средиземном море в окружении загорелых гостей. Его вилла в Альпах, винодельческий бизнес в Тоскане…
Кириллу Савицкому не нужно было готовиться к ответам. Он мастер блистательного экспромта. Короче, скучно не покажется. И, конечно, самое интересное будет записано на видео. Журналистов не пустят, снимать суд запрещает, но никто не будет обыскивать адвоката с его крошечной камерой, которая способна схватить все.
Да, кстати. Готовиться Савицкому не нужно… Но Юко сказала Славе, что завтра поедет к Кириллу обсудить его выступления, ответы, реплики.
— Конечно, — с энтузиазмом согласился тот. — Работайте сколько потребуется, можешь в контору не возвращаться.
И добавил про себя: «Я же сразу поверил, что вы только работой и будете заниматься».
На следующее утро Юко пришла в новом черном брючном костюме, который не просто подчеркивал ее точеную фигурку, он ее обнимал, оттенял необычную строгую экзотику.
— Ты ничего не перепутала? — спросил Слава. — Заседание завтра.
— Не перепутала, — улыбнулась Юко. — Просто костюм новый, нам нужно привыкнуть друг к другу.
— Да уж. Постарайтесь привыкнуть. Костюм супер.
Юко уехала около двенадцати часов. Слава работал без нее часа два, и тут позвонила мама.
— Беда у нас, — сказала она своим ровным и мягким голосом. — Надо приехать, сынок. Папа упал, я его сама поднять не могу. «Скорую» вызвала, но они сразу сказали, что приедут в лучшем случае минут через сорок. Много вызовов, мало людей.
— Он в сознании?
— Вроде бы да… Но он не может говорить. Понимаешь, пытается, но не может. — Она заплакала.
— Похоже на инсульт. Положи ему что-то под голову. И жди меня. Я быстро приеду, по дороге постараюсь договориться с хорошей клиникой.
Вячеслав отменил все встречи, позвонил жене. Телефон разрядился, он положил его заряжаться, собрал со стола документы и запер их в сейф, как поступал всегда. Закрыл контору и бросился к машине. Проехал часть пути, выстраивая порядок необходимых действий. Полез в карман за телефоном и обнаружил, что забыл его. Возвращаться, конечно, нельзя, позвонит кому нужно от родителей.
За телефоном он приехал поздно ночью. «Скорая» отвезла отца в клинику, с которой договорился Слава, они с матерью посидели там, сколько разрешили. Потом он отвез ее домой. Славу покачивало от усталости и пережитого потрясения, когда он шел к двери конторы. Было темно, только слабый свет фонаря неподалеку. Он не сразу заметил небольшую темную фигурку у двери. Показалось, что это ребенок, мальчик, который стоит совершенно неподвижно, опустив руки по швам. Какой-то мираж. Слава подошел ближе и не сразу поверил своим глазам. Это была Юко. В полумертвом свете ее лицо казалось голубым, а глаза неподвижными, застывшими.
— Что случилось, Юко? — спросил он.
— Ты не брал трубку, я все время звонила. Я не знала, куда мне идти.
— Я оставил телефон в кабинете на зарядке. За ним и приехал. Почему ты не вошла? Почему ты вообще приехала так поздно?
— Мне страшно, Слава. Я не знаю, что делать. Я бы тут стояла до утра, потому что не могу шевельнуться. Кирилла убили… Я бежала от его дома, наверное, много часов. В машину сесть побоялась: руки дрожали, и я не видела ничего.
Слава почти внес ее в офис, дал выпить стакан воды, уложил на диван. Спросил:
— Ты можешь рассказать?
— Я попробую. Все, что смогу… Было уже довольно поздно, я лежала в ванне Кирилла… Услышала звонок в дверь. Он открыл. Он всегда открывает, не спрашивая кто. Дом на Тверской, к нему постоянно заходят знакомые после ресторана, к примеру… Просто поприветствовать и сразу уйти. Я даже не слышала голосов, криков… Не торопилась выходить. Вытиралась, влезла в халат. Надеялась, что позвонивший в дверь быстро ушел. А когда попыталась выйти, оказалось что дверь заперта снаружи. У Кирилла все не так, как у людей: все внутренние двери можно закрывать на ключ. Ключи и торчат в скважинах, но никто, конечно, эти двери не запирает. Я звала его, билась с дверью, наверное, очень долго. Нашла под ванной какие-то инструменты. Разодрала руки, сломала ногти… Вышла… Кирилл лежал в холле. Страшная рана на виске и перерезано горло. Лужа крови. Входная дверь открыта. В его кабинете все перевернуто. Мне кажется, нет ноутбука.
— Ты звонила в полицию?
— Нет, конечно. Ты же понимаешь, это могли быть вообще они… Меня бы просто забрали по подозрению, больше некого. Никто не должен приехать на место преступления до того, как все увидите вы с Сергеем. Я ничего не трогала. Закрыла дверь снаружи своим ключом, вышла… Никого не видела у подъезда, машин незнакомых тоже не было… Свою машину там оставила…
— Мне так жаль, милая. Соболезную. Ты все сделала очень правильно.
— Но они потом выяснят, что между убийством и вызовом полиции прошло время. Убийца, конечно, понял, что я там, раз закрыл меня в ванной.
— Не просто понял, но точно знал это. Ты ведь теперь самый удобный объект для подставы. Убийца должен был явиться именно тогда, когда ты была в квартире Кирилла. Со временем справимся. Районную полицию вызывать, разумеется, не будем. Допускаю, что там уже ждут этого не дождутся. Сергей раньше работал следователем Генпрокуратуры, сейчас сотрудничает с руководителем отдела по расследованию убийств Земцовым. Это порядочный человек, он все поймет. Савицкий не должен был заговорить на суде, я не должен был обнародовать наш материал. В ноутбуке Кирилла был наш список доказательств?
— Да. Я ему посылала.
— Я поражен
