Обречённые - Zacher
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кара купила карту и свежие выпуски газет каждого издания, имеющегося в этом ларьке. Быстро пробежав глазами по заголовкам, она убедилась, что до сих пор Ральф не попался на продаже королевских украшений, а значит они с Алисой пока в безопасности. Выдохнув с облегчением и поблагодарив вслух Ральфа за его ум, она развернула карту и передала Павлу, а сама прикурила дрожащими руками.
Павел долго всматривался, поворачивая её то вдоль, то поперек, а потом стал усердно рисовать стрелки. Сложив карту обратно, Павел протянул Алисе руку. Та, не зная, что он хочет взять с недоумением взглянула на него. Тот громко рассмеялся.
– Пока, моя хорошая. Дай поцелую твою ручку.
Алиса покраснела от неловкости и нерасторопности, но потянулась через переднее сидение и обняла Павла. Распрощавшись и с Карой и взяв её рюкзак, он вышел с машины и грациозной походкой охотника за женскими сердцами пошёл к автобусной остановке.
– Куда это он? – спросила Алиса.
– Соня наша, все проспала. – Ответила ласково Кара, поворачивая ключ в зажигании. – Ты была когда-нибудь в Хорватии?
– Нет, но слышала, что там очень красиво.
– Совсем скоро ты сама в этом убедишься. На, держи карту и следи за дорогой.
Она развернула карту Европы, где нарисованные стрелочки вели к Хорватии, а рядом большими буквами писало "Гостиный дом Венера".
– Мы едим в Хорватию?
– Да.
– А Павел куда?
– За мужем твоим, за Фрэнком.
Глава 8
"Долгий путь пролетел как одно мгновение. Вот я только что смотрела в глаза, уезжающему на автобусе, Павлу, а уже любуюсь красотами побережья Хорватии. Такой странный был взгляд у Павла, он подмигнул мне, пытаясь дать надежду, но напряжённая улыбка на его лице давала понять больше. Он сам не до конца верит в свой замысел. Он боится. Нет, Павел не трус, но он боится подвести столько людей. Столько сердец сейчас учащенно бьются, столько губ шепчут молитву. Ах, как уснуть сегодня ночью, да что там, как дожить до завтра? Моё сердце разрывает на атомы, я не вижу горизонта. У меня расплывается все перед глазами, я так напряжена, что боюсь проронить слезу, боюсь потерять последнюю каплю самообладания. И ужасней всего, что я не понимаю, чего я действительно больше боюсь, не увидеть больше Фрэнка или боюсь его увидеть? Если судьба будет к нам благосклонна, и я смогу увидеть его глаза, смогу ли я там прочитать прежнюю любовь? Будет ли этот неизвестный мне человек тем прежним Фрэнком, которого я полюбила, когда все маски сняты? Ах, я действительно дрожу от этого, я боюсь увидеть того, ради кого обрекла себя на вечное бегство… Мысли… Утихните хоть на мгновение… К чему мне этот ласковый закат, если некому его показать? К чему мне этот шум прибоя, если в нем не слышно голоса родного? К чему мне колыбельные песни птиц, если не с кем разделить мгновение? Да я ненавижу все вокруг, все, что должно вызывать у меня ощущение счастья! Хочу во мрак. Меня бесят бессовестно счастливые люди…"
Машина остановилась на красный свет. Алиса жгла в пепел взглядом все вокруг. Ненависть завладела ею. На скамейке у побережья сидела милая парочка, они держались за руки, парень ласково гладил её непослушные от ветра волосы. Алиса с громким выдохом отвернулась и опрокинулась на сиденье. Кара уловила её настроение. Не поворачивая на неё голову, она начала говорить:
– Дорогая, ты не должна терзать себя мыслями. Это не то, что ты чувствуешь на самом деле. Ты не тот человек, который завидует чужому счастью. Я уверена. У тебя просто смешались все чувства: обида, страх, замешательство и неопределённость, но не более. В тебе нет ненависти, так что не подпитывай самолюбие дьявола. Пусть не тешиться, что смог перетянуть такого ангела на свою сторону.
– Ангела? – Сквозь ироничный смех спросила Алиса. – Я творю такое, что сама скоро стану дьяволом.
– Любить это разве грех?
– Я стала на сторону преступника, это ли не грех?
– Дорогая, законы меняются каждый день, и возможно тот, кто сегодня преступник, завтра будет запатентованным специалистом. – Кара очень уверено улыбнулась. – Мы не нарушаем ни одной заповеди Господа, кроме "Не укради". Но и красть мы выбираем у кого, мы никогда не украдем у нуждающегося, калеки или старика. Мы не забираем чей-то хлеб. А те, кто и цифры такой не знают, что пестрит у них на счёте, те даже не заметят пропажи, не то, что без куска хлеба останутся. И я, и твой Фрэнк, и Вильям, и Павел, я могу за всех поручиться, что они не обидят никогда никого незаслуженно.
– А как же Рок? Ведь ещё год назад ты бы и за него поручилась. – Безжизненно, смотря в окно, неожиданно даже для себя спросила Алиса. Кара немного остолбенела от такого вопроса. Она свернула с главной улицы, остановила машину, вышла и села на землю спиной к колесу. Алиса вышла к ней и прикурила. Она немного пожалела о своём резком вопросе, ведь Кара не давала ей ни единого повода сомневаться в её порядочности и её близкого окружения. Алиса присела рядом с ней на горячую каменистую землю и обняла Кару.
– Прости. Я не должна была этого говорить.
– Рок был одним из нас. И он был также предан как любой из нас. И он не раз доказывал нам свою порядочность, мы имели много веских причин ему верить. Он за Фрэнка под пули лез. – У сильной и властной Кары пошли слезы. – Для нас было большим шоком, то что он нас предал. Получается, пригрели змею на груди. Но я все равно в душе виню наркотики, а не Рока. Он не мог осознанно нас предать. Не мог. Видишь, в серьёзных делах наркоманы сразу пресекаются и отстраняются от дел. Все знают, что порядочный человек, ставший наркоманом, теряет вес своего слова.
Алиса отдала Каре свою подкуренную сигарету. Та сильно затянулась и продолжила: – Не вини Фрэнка во всех смертных грехах. Дай ему возможность высказаться. Я верю, что после всего пережитого он будет с тобой
