Андропов - Рой Медведев

Объявленное журналом «Тайм» решение о «человеке года» увеличило внимание к Андропову и Рейгану, к их отношениям и их отличиям друг от друга. Многие журналы и газеты писали с удивлением, что, не появляясь на публике из-за какой-то болезни или операции, Юрий Андропов стал более активен, что его заявления и выступления, исходившие предположительно из его больничной палаты или его спальни, все внимательно слушают и читают, что в стране осуществляется политика Андропова. Не прошло незамеченным совещание группы высших военных офицеров, на котором маршал Д. Устинов восхвалял Андропова с особой теплотой и дружелюбием. «Как можем мы объяснить политическую живучесть и даже несомненное укрепление беспомощного и отсутствующего лидера? — спрашивал один из авторов популярного среди интеллектуалов еженедельника «Нью-Йорк ревью оф Букс». — Это свидетельствует о высоком уровне единодушия элиты, о сильной поддержке Андропова в центральном аппарате ЦК КПСС и КГБ, а также об отсутствии активных и подходящих кандидатов на лидерство… Но среди других факторов, позволяющих объяснить устойчивость Андропова, надо назвать и политику США и Рейгана, в которой советские лидеры усматривают угрозу и что вынуждает их сохранять единство любой ценой. Риторика президента Рейгана жестоко поколебала самоуважение и патриотическую гордость советской правящей элиты. Праведный моралистический тон администрации, ее попытка превратить все то, что Советский Союз считает своими достижениями, в преступления, совершаемые разбойниками из "империи зла", — такой язык изумил и унизил советских руководителей, особенно потому, что последовал столь внезапно за периодом величайшей взаимной любезности. Любой политик, который стремится понять политическую культуру Советской России и ее исторические традиции, не может недооценивать силу слов. Советская элита проводит большую часть своей жизни, манипулируя нюансами идеологии, и слова воспринимаются здесь очень серьезно… Поэтому риторика и политика президента Рейгана привели к таким большим и быстрым изменениям в атмосфере советско-американских отношений, которые будет трудно исправить. Риторика Рейгана глубоко задела советских лидеров в трех отношениях. Его публичное неуважение к ним задело их лично. Его обвинения в неразумности советской системы и сомнения в престиже ее лидеров унизили их перед собственной аудиторией. Его обвинения по поводу поведения советских лидеров в международных делах унизили их в глазах мировой общественности. Бешеные риторические нападки президента создали у советских лидеров не только обиду, но и проблемы. Следствием этого стали усиление конфликтности, углубление личного раздражения и накал эмоций»[310].

Журнал «Тайм» объявил в начале января 1984 года, что оба «человека года» дали согласие на интервью. Интервью Рейгана вскоре было опубликовано. Американский президент, явно вопреки фактам, заявлял, что его политика уменьшила опасность и риск новой большой войны. Однако Андропов уже не мог в январе 1984 года давать какие-либо интервью. Он начинал прощаться с друзьями и соратниками.

Глава девятая. ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ ЖИЗНИ

Болезнь Ю. В. Андропова

Когда на похоронах Брежнева Ю. Андропов поднялся на трибуну Мавзолея, чтобы произнести первую публичную речь в качестве нового лидера, он выглядел утомленным, но отнюдь не тяжелобольным человеком. На протяжении всего 1982 года, как, впрочем, и раньше, Андропов демонстрировал огромную работоспособность. Он появлялся в своем рабочем кабинете ровно в 9 часов утра и уезжал домой поздно вечером. Однако еще дома и в машине он успевал просмотреть утренние газеты, а отправляясь вечером домой, брал с собой немало бумаг для просмотра. Даже в обеденный перерыв — с 13.30 до 14.30 — в небольшой столовой для высшего руководства КГБ Андропов обсуждал различные дела со своими заместителями. По субботам он также появлялся в кабинете, но уже в 11 часов утра и проводил здесь не менее 6–7 часов.

В воскресенье Андропов обычно давал отдохнуть своим секретарям и помощникам, но сам в час дня все же приезжал на Лубянку и отводил этот день для чтения больших по объему документов. Он почти никогда не ездил вечерами в гости и лишь изредка позволял себе небольшие прогулки по лесным тропинкам Подмосковья. Он любил не море, а лес, и близким людям говорил порой, что если уйдет на пенсию, то станет лесником и напишет единственную книгу, которую он может написать лучше других: о событиях 1956 года в Венгрии. Андропов много читал и за рабочий день успевал внимательно прочесть до 600 страниц различных документов и текстов. Он обладал почти абсолютной памятью и нередко удивлял своих новых сотрудников, дословно цитируя прочитанные, как им казалось, наспех, обширные документы.

Как и другие члены брежневского Политбюро, Юрий Владимирович получал отпуск и зимой, и летом. Зимний месяц он проводил в санатории или в больнице под Москвой: летом, как правило, отдыхал в Кисловодске или Железноводске. Друзья знали, тем не менее, что у Андропова имелись серьезные проблемы со здоровьем. Еще в середине 60-х годов Андропов находился в больнице два или три месяца из-за нарушений сердечной деятельности. Некоторые из его консультантов в ЦК, с которыми я был знаком в начале 60-х, говорили мне тогда, что их шеф страдает диабетом. Как я узнал позднее, это был почечный диабет, ибо еще с молодости Андропов страдал хроническим заболеванием почек. Однако умеренный образ жизни, тщательная диета, хорошо продуманная профилактика позволяли компенсировать последствия всех этих болезней, и они практически не отражались на его работоспособности.

Е. И. Чазов вспоминает, что впервые вопрос о здоровье Андропова остро встал в 1966 году. Тогда врачи 4-го главного управления поставили ему неправильный диагноз: тяжелая гипертоническая болезнь, осложненная инфарктом миокарда. Встал вопрос о переходе на инвалидность и, следовательно, о конце политической карьеры. Чазов вместе с академиком Е. В. Тареевым консультировали Юрия Владимировича: «Мы с Тареевым, учитывая, что Андропов длительное время страдал от болезни почек, решили, что в данном случае речь идет о повышенной продукции гормона альдостерона (альдостеронизме). Это расстройство тогда мало было известно советским врачам. Исследование этого гормона в то время проводилось только в институте, которым я руководил. Анализ подтвердил наше предположение, а назначенный препарат "альдактон", снижающий содержание этого гормона, не только привел к нормализации артериального давления, но и восстановил электрокардиограмму. Оказалось, что она свидетельствовала не об инфаркте, а лишь указывала на изменение содержания в мышце сердца иона калия. В результате лечения не только улучшилось самочувствие Андропова, но полностью был снят вопрос об инвалидности, и он вновь вернулся на работу»[311].