Записки об Анне Ахматовой. 1952-1962 - Лидия Чуковская

«К числу поэтов, которых Ахматова никак не хотела признать, принадлежал Есенин, – свидетельствует Вяч. Вс. Иванов в своих воспоминаниях. – … «Я начинаю читать и опять наталкиваюсь на очень плохие стихи», – говорила Анна Андреевна». («Беседы с Анной Ахматовой» – сб. «Воспоминания», с. 495.) О нелюбви Ахматовой к Есенину пишет и С. В. Шервинский в своих мемуарах «Анна Ахматова в ракурсе быта» (там же, с. 286).

64 «Биографическое и литературное известие о Пушкине» – «Полное собрание сочинений кн. П. А. Вяземского», Т. 7. СПб., 1882, с. 310.

65 Профессор Михаил Илларионович Артамонов (1898–1972) – историк, археолог; занимался он этногенезом и ранней историей славян. В тридцатые годы проф. Артамонов, производя раскопки на Дону, брал с собой в экспедиции Л. Н. Гумилева. Письмо в его защиту профессор Артамонов действительно написал. См. «Мемуары и факты», с. 61.

66 Николай Иосифович Конрад (1891–1970) – филолог-востоковед, специалист в области литературы и языка Японии и Китая. Подробнее о его работах см. КЛЭ.

Ахматова далеко не случайно обратилась с просьбой заступиться за Льва Николаевича – к члену-корреспонденту, а с 1958 года и академику Н. И. Конраду. «Анна Андреевна познакомилась с Конрадом, – пишет Э. Г. Герштейн, – когда работала над переводами из корейской и китайской поэзии для Гослита. В это время началось издание многотомной всеобщей истории, и Конрад хотел привлечь к участию в этой работе Л. Н. Гумилева, не дожидаясь его освобождения (с крупными специалистами это иногда делалось)». – «Мемуары и факты», с. 60.

Н. И. Конрад, в отличие от многих своих коллег, брал на себя смелость защищать и продвигать молодых ученых вне зависимости от того, как относится к ним власть или официальная наука. Сам он нередко вызывал неудовольствие партийной власти своеобразием и смелостью научных изысканий и независимостью общественного поведения. В 1938 году Конрада арестовали, в лагере довелось ему быть и путевым обходчиком, и дворником, побывал он и на общих работах. Но, к счастью, не долго. По ходатайству президента Академии наук СССР В. Л. Комарова, Конрада через полгода переправили из лагеря на «шарашку», – тут он продолжал свою научную деятельность – в частности, создал свои первые труды по китаистике и написал вчерне историю японской литературы. (См. статью В.М.Алпатова в журнале «Восток», 1991, № 2, с. 75.) Обращаясь именно к нему, Ахматова имела все основания полагать, что для Н. И. Конрада, пережившего лагерь, естественным будет заступиться за ученого в заключении. Она не ошиблась. «Особенно горячо, – пишет Э. Г. Герштейн, – отнесся Конрад к Гумилеву, когда прочел его рукопись (20 листов) по истории Срединной Азии, которую Лев написал в лагере и ухитрился переслать мне в октябре 1955 года. Перепечатав на машинке, я отнесла ее Конраду. С какой нежностью он держал в руках, как будто взвешивал, четыре красные папки, в которые я вложила рукопись». («Мемуары и факты», с. 60.)

По просьбе Ахматовой Н. И. Конрад начал хлопотать об Л. Н. Гумилеве. Обратился, в частности, с письмом к одному из тогдашних руководителей «идеологической работы» – секретарю ЦК П. Н. Поспелову.

Ответа, однако, не последовало.

67 Первое стихотворение – «На дереве свистит синица» – было, по-видимому, известно Ахматовой еще до напечатания; второе – «Хмель» – опубликовано журналом «Знамя» в 1954 г., в № 4. Первое, в переработанном виде и под названием «Осень», напечатано лишь после смерти Пастернака – см. ББП-П, с. 435 и 609. Ныне – «Пятитомник-П», т. 3, с. 521 и 721.

68 «Свидание» – см. там же, с. 528.

69 Там же, т. 1, с. 297.

70 Там же, с. 392.

1956

71 14 июня 1942 года в Ташкенте Анну Андреевну навестил Яков Захарович Черняк и сделал об этом посещении интересную запись в своем дневнике. После смерти Якова Захаровича мне подарила эту запись вдова его, Елизавета Борисовна, а я подарила копию Анне Андреевне.

Яков Захарович Черняк (1898–1955) – историк литературы, знаток шестидесятых годов, специалист по Герцену и, в особенности, по Огареву. Я встретилась с ним в редакции «Литературного наследства» в пору создания герценовско-огаревских томов (томы 61–64) и подружилась с ним, дивясь богатству, глубине и уникальности его познаний. Я. 3. Черняк был на редкость чуток к стихам; знал русскую поэзию от Пушкина до наших дней. Одно время Черняк был дружен с Пастернаком, и Пастернак в 1927 году посвятил ему стихотворение «Приближение грозы» («Пятитомник-П», т. 1, с. 248).

Записей Я. 3. Черняка о его посещении Анны Ахматовой летом 1942 года на самом деле не одна, как было мне известно ранее, а две: первая 14 июня, а вторая 14 июля. Обе – см. «В о споминани я».

Хранятся в ЦГАЛИ (ф. 2208, оп. 2, ед. хр. 144) также и письма Я. 3. Черняка совсем другого времени, мая 1922 года, в которых содержатся его тогдашние суждения об ахматовской поэзии. Письма обращены к В. Соколовой, работавшей над статьей об Анне Ахматовой.

72 Ираклий Андроников. Тагильская находка. – Из писем Карамзиных. Публикация Н. Боташева. Пояснительный текст И.Андроникова // Новый мир, 1956, № 1. (После опубликования отрывков из писем в «Новом мире» знаменитая переписка в мае 1956 года поступила из Нижнетагильского краеведческого музея в Рукописный отдел Пушкинского Дома, а еще через четыре года была опубликована почти полностью – см.: Пушкин в письмах Карамзиных 1836–1837 годов. М.; Л., 1960).

73 Наблюдение Анны Андреевны, в общем вполне справедливое, нисколько не подтверждается, однако, теми тремя стихотворениями Н.Асеева, которые были опубликованы 15 января 1956 года: см. «Огонек», № 3 – «Солнцеворот», «Небо в сильный ветер» и «Зрелость».

74 После разгрома восстания Шмидт и повстанцы-матросы были заключены в очаковской крепости. Для свидания со Шмидтом в Очаков приехала «его корреспондентка», Зинаида Ивановна Ризберг. «Однако как свежо Очаков дан у Данта» – это, в поэме Пастернака, первое впечатление Зинаиды Ивановны от очаковской крепости – первая строка четвертой главки третьей части («Пятитомник-П», т. 1, с. 329). Я рассчитывала, что Борис Леонидович вспомнит, кто такая Зинаида Ивановна; работая над поэмой, он, безусловно, использовал книгу, которую использовала, работая над сценарием, я: сб.: Лейтенант Шмидт. Письма, воспоминания, документы. Под редакцией и с предисловием В. Л. Максакова, М., 1922. В книге опубликованы письма Шмидта к 3. И. Р. и ее воспоминания о нем.

75 «Заметки к переводам шекспировских трагедий» появились, однако, в первом сборнике «Литературной Москвы» (М., 1956).

76 И дурно делают Федин и Корней Иванович, что поддерживают его. – Федин и Корней Иванович – оба – были горячими поклонниками актерских импровизаций Андроникова. Рассказав у себя в Дневнике, в записи от 4 июля 1956 г., как Корней Иванович и другие гости слушали у него на даче выступления Андроникова, Константин Александрович пишет далее: «Пластически и в передаче масок блестяще, по умению схватить зерно пародируемого образа и исчерпать характер в меткой устной новелле – непревзойденно мастерски! С тех пор, как знаю К. И. Чуковского, т. е. за добрых тридцать пять лет, он впервые задержался у меня до полночи, нарушив обычай свой – в 10 часов быть в постели. Это мог сделать один Андроников». (Конст. Федин. Собр. соч. в 12-ти томах. Т. 12, М.: Худож. лит., 1986, с. 377.)