Вся правда о Муллинерах (сборник) (СИ) - Вудхауз Пэлем Грэнвилл

Вдруг Вильям присел на постели в холодном поту. Ему показалось, что часть лепного потолка вдруг отделилась и с грохотом шлепнулась на пол.

Вильям Маллинер тупо уставился в потолок. Он отлично сознавал, что это только галлюцинация, и не заметил, что над ним в потолке зияла дыра, футов шести в диаметре, а внизу на ковре лежала куча штукатурки.

Затем началась галлюцинация слуха. С улицы послышался грохот, в коридоре — гул от бегущих ног. Все кругом наполнилось лязгом, грохотом и воем. Вильям похолодел. Сомнений нет — он сходит с ума.

А что если… Может быть, тогда рассеется ужасная галлюцинация? Вильям осторожно слез с постели, ткнул пальцем в известку и с ужасом отдернул руку. У него галлюцинация не только зрения и слуха, но и осязания… О, зачем он нарушил клятву своей покойной матери!

Когда он взобрался обратно на постель, то ему показалось, что рухнули сразу две стены. Он закрыл глаза и крепко заснул. Во сне ему показалось, что обрушилась и третья стена.

Все мы, Маллинеры, любим поспать. Прошло много часов, прежде чем Вильям проснулся. Ночные кошмары исчезли, и теперь, несмотря на головную боль, он не сомневался, что видит вещи так, как они есть.

То, что он увидел, не может быть остатками ночного кошмара. Где восемь часов тому назад была стена, теперь вообще ничего не было, и яркие лучи солнца падали с неба на его кровать. Потолок лежал на полу, и из всей мебели каким-то чудом уцелела только его кровать.

— О, мистер Маллинер! — послышался вдруг женский голос.

Вильям обернулся и, будучи, как и все мы, Маллинеры, весьма скромным человеком, зарылся в одеяло. Миртль Бэнкс в его комнате!

— Мистер Маллинер!

Вильям осторожно высунул голову и увидел, что положение не так уж непристойно. Миртль находилась не в его комнате, а в коридоре. Правда, стены между коридором и комнатой не существовало, но приличия все же были соблюдены.

— Неужели вы спали? — пробормотала девушка.

— А что? Разве так поздно? — откликнулся Маллинер.

— Как, вы спали, пока продолжалось…

— Что продолжалось?

— Землетрясение!

— Какое землетрясение?

— Землетрясение сегодня ночью.

— Неужели было землетрясение? — удивился Вильям. — Признаться, я ничего не заметил. Я, правда, видел, как упала штукатурка с потолка, и подумал: «А ведь, пожалуй, это похоже на землетрясение». Потом обрушились стены, и я сказал: «Да, как будто землетрясение». Потом я перевернулся на другой бок и заснул. Миртль Бэнкс с восторгом смотрела на Вильяма.

— Вы самый храбрый человек в мире!

Вильям усмехнулся.

— Да, это вам не то, что пырять перочинным ножом акул. Все мы, Маллинеры, таковы. Мы мало говорим, но много делаем.

— Вы герой! — шептала девушка.

— А как вел себя ваш жених во время землетрясения? — небрежно спросил Вильям.

Девушка вздрогнула.

— У меня нет больше жениха, — сказала она.

— Но вы мне сами говорили, что мистер Франклин…

— Между нами все кончено. Вчера ночью, когда началось землетрясение, я кричала и звала его на помощь, а он опрометью бросился спасаться бегством. Я никогда не видела, чтобы человек бежал так быстро. И вот сегодня утром все кончено. — Она горько усмехнулась. — Акулы и носороги! Не верю, не верю, что он может убить акулу.

— Даже если бы и убил? — сказал Вильям. — Разве может выйти хороший муж из человека, который убивает акулу? Нет, хороший муж должен обладать спокойным характером, хладнокровием и любящим сердцем.

— О, вы правы, — мечтательно шепнула девушка.

— Миртль, — сказал Вильям, — я буду таким мужем. Спокойный характер, хладнокровие и любящее сердце к вашим услугам. Согласны?

— Да, — сказала она.

— Такова, — закончил мистер Маллинер, — история моего дяди Вильяма. Теперь вы поймете, почему его старшего сына зовут Дж. С. Ф. З. Маллинер.

— Дж. С. Ф. З?.. Что это значит? — спросил я.

— Джон-Сан-Франциско-Землетрясение Маллинер.

— И все-таки, — упрямо сказал американец, — никакого землетрясения в Сан-Франциско не было, а был только пожар…

Из записей сыщика

Мы сидели в клубе, у камина — генерал Молпус, адвокат Дрискол, Фредди Ффинчффинч и я — когда сыщик Адриан Маллинер негромко засмеялся. Конечно, в той комнате разрешалось курить, а значит — и негромко смеяться.

— А вот скажите, — спросил он, — интересно ли вам лучшее мое дело?

— Нет, — отвечали мы, и он приступил к рассказу.

— Глядя в прошлое, я вижу много удач, которыми скромно горжусь. Все они, бесспорно, занимательны, все требовали труда, но ни одна не приносила мне такой радости, как изобличение Шерлока Холмса, именуемого теперь «Этот мерзавец с Бэкер-стрит».

Генерал взглянул на часы, воскликнул: «Ой, Господи!» и быстро вышел, внезапно вспомнив о назначенной встрече.

— Поначалу, — продолжал Адриан, — у меня почти не было данных. Чтобы взять след, ищейке достаточно понюхать платок или башмак. Меня вдохновляет самый слабый запах несообразности. На сей раз подозрения пробудил финансовый статус Холмса.

Казалось бы, он вынужден считать каждый пенс. Когда мы знакомимся с ним, он, по словам Стэмфорда, «отыскал очень милую квартирку и никак не найдет себе компаньона, а платить за нее ему не по карману»[46]. Знакомый Стэмфорда, Ватсон, снимает вместе с ним «две удобных спальни и просторную, светлую, уютно обставленную гостиную». Конечно, я не жил на Бэкер-стрит в конце прошлого века, но те, кто там жил, заверили меня, что за две комнаты и три еды в день платили фунт в неделю. Быть может, лишняя комната повышала цену; хорошо, пусть будет тридцать шиллингов[47]. Скрупулезно — честный медик аккуратно вносил свою половину. Следовательно, Холмс преспокойно обходился малым. Каждый на его месте старался бы подработать, а он — нет. Возьмем наугад два-три случая. Что вы делаете, Дрискол?

— Ухожу, — ответил адвокат, и действительно ушел.

— Поначалу, — продолжал Адриан, — Ватсон не пользовался гостиной. Холмс принимал там клиентов. Кто же они? «Седой, обтрепанный старик», «старуха в стоптанных туфлях», «носильщик в форменной куртке». Скажем прямо, с них много не возьмешь. Позже — тоже самое: стенографистка, мелкий делец, клерк, толмач, квартирная хозяйка, кэмбриджский студент.

Словом, Холмс не богател, скорее — разорялся. Инспектор пишет ему, что в доме № 3 на Лористон-гарденс произошла скверная история» и почтительно просит о помощи.

Холмс нанимает кеб и едет в Брикстон, посылает длинную телеграмму, нанимает целую ораву грязных оборванных мальчишек и каждому дает по шиллингу. Дает он и полсоверена констеблю. Как видим, расследование стоит больше, чем жилье, а на Грегсон затрат не возместит, ибо он, по словам того же Холмса, весьма прижимист.

Грегсон… Лестрейд… Клиенты… Я думал о них и думал, пока меня не осенило. Да это же актеры! Их цель — обмануть простодушного Ватсона. Что сказал бы себе обычный сыщик, прежде, чем начать дело? Он сказал бы: «Что оно даст? Возьму-ка плату авансом».

Носильщиков и стариков он бы на порог не пустил. А Холмс, этот нищий Холмс, буквально в ус не дует. Не странно ли?

Фредди направился к дверям, пробормотав что-то вроде: «Надо тут повидаться насчет собаки…»

— Потом, — продолжал Адриан, — начинается полная чушь. Предоставим слово Ватсону:

«… он протянул мне помятый листок. Письмо было отправлено из Монтегю-плейс накануне вечером.

Дорогой мистер Холмс!

Мне очень хочется посоветоваться с Вами по поводу предложения занять место гувернантки. Если разрешите, я зайду к Вам завтра в половине одиннадцатого.

С уважением

Вайолет Хантер»

Даже от действующей гувернантки можно ждать меньше фунта. Однако через две недели мисс Хантер просит Холмса «быть в гостинице "Черный лебедь" <…> завтра в полдень» и он, бросив всё, садится в поезд, отходящий в 9.30. Вас ясно?