Прошлое с нами (Книга первая) - Василий Петров

В ячейках все спали. Упираясь головой в резиновую окантовку окуляров, спал разведчик-наблюдатель, спал телефонист. Спал и лейтенант Смольков. Ему следовало бодрствовать. Несколько ударов карандаша в каску, и все вскочили, торопливо оправляют одежду. Смольков заговорил о происшествиях минувшей ночи.

Жаль... прежде чем отдыхать, лейтенант мог бы поднять меня. Он, командир, ответственный за службу на НП.

Смущенный Смольков перечислил происшествия. Вылазка разведчиков не удалась. Цель № 9, траншея левее дома — я считал, что она оставлена,— оказалась занятой. Разведчики понесли потери и отошли ни с чем.

6-й батарее ночью пришлось стрелять в запретной зоне. Командир дивизиона приказал цель № 9 подвергнуть получасовому обстрелу. Обнаружены новые цели: один пулемет вел стрельбу из траншеи, а два других — из дома. Тусклые вспышки, отмеченные в разных местах, не поддавались объяснению. «Возможно, это световые ориентиры, по которым немцы проверяли топопривязку»,— высказал предположение Смольков.

Мы вместе готовим данные по целям, обнаруженным ночью. Пришел Пономарев, он уже умылся и привел себя в порядок.

— Вы... шестая батарея донесла, что траншея оставлена,— недовольно начал Пономарев. Командир взвода управления навел стереотрубу. В окулярах четко видны старые воронки, прямые попадания снарядов.

— Что толку в ваших воронках? — повернул стереотрубу Пономарев.— Вот следствие ложных докладов, запомните! — на земле, изрытой снарядами, тела погибших разведчиков.

Но... в батарейном журнале отмечено время разрушения траншеи. Автоматчики оставили ее в 14 часов 10 минут. Кроме того, старший лейтенант Пономарев, по-видимому, пользовался сведениями не только 6-й батареи, но и пехоты.

— В том-то и дело, что пехота утверждала то же самое. Сектор-то ваш? — Так точно! Наш основной сектор и запасной 4-й батареи,— уточнил Смольков. — Вы! Наблюдайте внимательно в ночное время! Если немцы имеют привычку возвращаться, то командир батареи обязан знать об этом и не ссылаться на дневную запись. Придется докладывать,— закончил старший лейтенант.

У входа в ячейку стоял каптенармус с котелками — принес завтрак. Пономарев поел и отправился на КП.

Предвестие успеха

В 8 часов 6-я батарея начала пристрелку пулемета, обнаруженного незадолго до рассвета. «Стой!»

Лейтенант Смольков молча положил передо мной телефонограмму. В первом пункте старший лейтенант Рева объявлял выговор исполняющему обязанности командира 6-й батареи, во втором — требовал уничтожить цель №9 и вычеркнуть ее из схемы целей.

В течение получаса 6-я батарея добилась семи прямых попаданий. В результате траншея протяженностью сорок, метров превращена в бесформенную яму.

Над головой рвались бризантные снаряды. Очередь за очередью. Грохот глушил телефонистов. Я повторял слова команд три-четыре раза.

— Ориентир номер шесть, вправо двадцать, пехота! — доложил разведчик-наблюдатель.

В восточной части сектора немцы продолжали удерживать позиции близ озера. В тылу этого, сравнительно узкого участка признаки движения. Пехота. Появление живой силы на поле боя привлекает каждый раз общее внимание. Пехота — цель первостепенной важности. С наблюдательных пунктов по проводам торопливо передаются на огневые позиции команды.

Очень похоже, немецкая пехота занимает исходное положение. В разных местах ложатся снаряды. 1-й дивизион перешел на шрапнель. К двум батареям присоединились еще две. Дым. Продолжать наблюдение невозможно.

Минометы неистовствуют. На участке 1-го и 2-го батальонов 10-го СП сгущалось плоское серо-желтое облако дыма и пыли. Батареи противника ведут беглый огонь. Шли минуты. На пустыре грохот разрывов начал затихать. Немецкая пехота не решалась двинуться дальше огородов.

Поступило приказание провести огневой налет по пристрелянным целям. 10-й и 61-й СП готовились к наступлению.

Артиллерийская подготовка началась в 12.00. Количество батарей заметно увеличилось. Прошлой ночью, говорят телефонисты, прибыли еще два артиллерийских полка. Это правда, один из них — гаубичный. Район его ОП западнее села Пирожки.

На участке приблизительно в 10 километров против 40— 45 батарей противника действуют 60 наших. В большинстве своем они превосходили немецкие — по калибру орудий, дальности стрельбы.

Если бы 4-й дивизион АИР обеспечил 122-мм пушечные батареи данными, многие огневые позиции противника были бы подавлены. Но звукометрическое оборудование неисправно, наши батареи ведут контрбатарейную борьбу почти наугад, обстреливая значительные площади — районы- предполагаемого нахождения немецких огневых позиций.

Те батареи, которые не участвуют в подавлении немецких батарей, в ходе артиллерийской подготовки подавляют цели на переднем крае, а также в ближайшей глубине — северные и восточные кварталы города. Огонь ведется в одной последовательности — от переднего края вглубь и обратно.

Командиры батарей обязаны вести наблюдение и корректировать огонь. Но в столпотворении, что творится на поле боя, нельзя распознать своих разрывов. Пыль. Пламя. Дым. — «Феникс», стой! ИЗО «Бизон-два»... огонь! «Бизон-2», затем «Бизон-3». Истекло время. Снова огонь перенесен на исходный рубеж. Подразделения двух батальонов 10-го и двух — 6'1-го СП поднялись в атаку. Минометы усилили огонь. Немецкая пехота, укрытая в крайних домах, оказывает упорное сопротивление. Становится очевидным, что атака не удалась.

— «Феникс», стой! — команда командира дивизиона.

Снова 6-я батарея обстреливала цели на переднем крае. Похоже, наша пехота возвращалась в траншеи.

13 часов. Стрельба затихает. Северо-западнее города поднялся немецкий аэростат. Прилетел корректировщик, перевалив через железную дорогу, он взял курс на север. 3енитных орудий нет. В 45-й СД из средств войсковой ПВО, по словам пехоты, осталось несколько счетверенных пулеметов, которые используются для прикрытия командного пункта командира дивизии. Стрельба по «хеншелю» велась лишь из винтовок. Где-то восточнее деревни Пирожки корректировщик сделал разворот и улетел в сторону позиций прибывшего ночью артиллерийского полка.

К 14 часам в ячейках установилась обычная духота. Но большинство людей уже привыкло и не отвлекается от выполнения своих обязанностей. Сегодня пауза длилась без шалого три часа. На рубеже насыпи за все время взорвалось не более десятка снарядов.

Если говорить правду, то нельзя не упомянуть о чувствах, которые владели в те дни многими из нас. Измотаные в непрерывных боях, люди плохо осознавали происходящие события. Превосходство противника в силах на земле и в воздухе казалось неоспоримым. Несмотря на все наши старания, оборона терпит неудачу за неудачей. Если удавалось закрепиться на одном участке, противник прорывался на другом. Когда же закончится отступление, где, на каком рубеже? Пехотинец вынужден шагать сутки, десятки суток без пищи и питья, отягченный оружием, выкладкой, без сна и отдыха, шагать до изнеможения, когда человек уже не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. И вот в конце пути его ждало наступление. Это абсурд, злая, обидная насмешка над здравым смыслом. Что изменится после захвата Малина? Требование начальства кажется беспочвенным. По-видимому, оно плохо знает действительное положение вещей. Бессмысленно и глупо посылать в наступление три-четыре батальона на крохотном участке в условиях всеобщего отхода. Это все равно, что бросать камешки в огнедышащую пасть вулкана в надежде погасить извержение.