Прошлое с нами (Книга первая) - Василий Петров

— Вы поняли цели? — майор Соловьев повернулся ко мне.— Огонь!

Снаряды мои. Четыре разрыва. Все недолеты.

— Огонь!

Вторая очередь. Снаряды — один, еще один ударили в стену, поднялось облако красной кирпичной пыли. Генерал довольно крякнул и указал еще две цели. Они тут же были подавлены.

Стреляла 4-я батарея. Майор Соловьев отдал приказание по телефону. Цель подавлена на третьей очереди.

Генерал выразил удовлетворение стрельбой обеих батарей и обратился к командирам частей.

— ...Нельзя позволить врагу собрать здесь кулак и нанести удар на Барановку во фланг нашим войскам в районе Коростеня. Позади болота. Мы должны ослабить малинскую группировку, пока враг не подтянул авиацию и танки. Штаб дивизии заканчивает подготовку нового этапа... После перегруппировки возобновим атаки. Я осмотрел боевые порядки частей дивизии и артиллеристов и считаю, что командиры батарей оторваны от пехоты... ваши НП, товарищ майор, нужно передвинуть ближе к переднему краю.

— Товарищ генерал, с какой целью? — спросил с некоторым удивлением майор Соловьев.

Прогрохотала очередь бризантных разрывов. С визгом летят осколки. Над головой генерала нависает шпала. Привстав, генерал потрогал застрявший в шпале осколок, рядом торчал еще один, после утреннего обстрела. Грохот затих.

— Куда попал бы осколок? — спросил генерал.

— Боюсь, вам в плечо, товарищ генерал,— ответил майор Соловьев.

— Приняла, стало быть, шпала,— посмеиваясь, генерал вспомнил подобный случай, который произошел с ним — прапорщиком Шерстюком — в первую мировую войну.

Майор Соловьев повторил свой вопрос.

— Цель перемещения в том, товарищи артиллеристы, чтобы приблизить ваших наблюдателей к моим стрелкам.

— Товарищ генерал, я согласен, с минометами нужно разделаться. Всем понятно, неудачи ваших неутомимых и храбрых пехотинцев объясняются недостаточной эффективностью артиллерийской поддержки. Мои командиры батарей делают все возможное, но... стреляющему нужно изложить задачу конкретно... Вы хотите переместить наблюдательные пункты? Чего мы добьемся? Вы видите... равнина. Чем ближе к переднему краю, тем хуже обзор. Ваши пехотинцы знают, где позиции минометов? Я готов послать командира батареи, он встретится с командирами рот. Пусть явятся сюда, поговорим вместе.

— Дельно, посылайте. Я думаю, полтора часа хватит,— отозвался генерал.

— Товарищ лейтенант...— капитан Значенко объяснил задачу.— Вам все понятно? Спустя пять минут я был у мостовой трубы. На скатах и вокруг — воронки, старые и новые, в один штык ровики, окопчики. Под насыпью перевязочный пункт, тут и там спят пехотинцы.

Мостовая труба и насыпь позади. Вход в свежеотрытую траншею, глубина уменьшается. Начался обстрел. Через десяток шагов траншея кончилась, и я вскочил в ближайшую воронку. Бывшие со мной два разведчика отстали. В чем дело? Оказывается, один уже ранен. Хватит сил вернуться к мостовой трубе? Я продолжал дальше путь один. Земля в той части долины, где она делалась плоской, не так уж бедна укрытиями. Воронок предостаточно. Вскоре я попал в другую траншею — глубже тех, что остались позади. За многие часы, проведенные на НП, я успел изучить впереди насыпи местность в деталях. Все, что было на виду,— траншея, воронки, обломок телеграфного столба и песчаные пятна,— отложилось в памяти. С завязанными глазами я не потеряю ориентировку и найду путь в какую угодно сторону.

Но увы, в двух сотнях шагов от насыпи я понял, что нахожусь в малознакомом пространстве. Воронка, знакомые очертания траншеи, рытвины пропали куда-то, я не находил их, сместились непонятным образом. Больше всего меня поражало расстояние: выкорчеванные снарядами деревца в северном конце пустыря лежат гораздо дальше, чуть ли нe в огородах. Зато дома придвинулись ближе. Отчетливо видны испещренные осколками стены, стропила, дымоходы. Я перебегал от одной воронки к другой, боялся потерять ориентировку, но чувство местности скоро вернулось. Вот три воронки — след мин — перед траншеей, которую я столько раз видел в стереотрубу — ориентир — 3, вправо — 20.

Опять грохотали разрывы. Меня укрыла неглубокая канава. Снова — воронки, обожженная пламенем, развороченная земля. Сто шагов, еще сто, я наткнулся на траншею. Она занята. Два пехотинца из 5-й роты. Сержант — командир взвода — ничего определенного не знает о позициях минометов. Я выглянул, хотел осмотреться — сержант бесцеремонно дернул за гимнастерку: «Товарищ лейтенант, продырявят голову». Где старшие начальники?

Поиски командира роты привели меня в 1-й взвод. Занятые им траншеи вырыты немцами. На дне кучами валялись стреляные гильзы. Командир 5-й роты? Пехотинцы с видом совершенного безразличия пожимали плечами. Укрытий впереди нет.

— Подождите... могут убить,— сонно буркнул младший лейтенант.— Позиции минометов? Не знаю, где-то позади... А, немецкие?., эти там, в огороде.

Я оставил траншею. Недалеко изгородь, за нею дома. Перед глазами краски странно расплываются, будто на картине живописца. Слева гладь озера, изрытый снарядами пятнистый бугорок. Защелкали пули, поднялась серая пыль. Из одной воронки я прыгал в другую, третью, четвертую... И снова — траншея. Стенки ее чуть выше плеча. Воют запоздалые мины.

Встретились пехотинцы. Есть ли кто-нибудь из начальников? Я ускорил шаг и неожиданно столкнулся со старшим лейтенантом Азаренко: «Как вы попали сюда?.. Ищете командира пятой роты?»

Сто шагов по-пластунски, и я в траншее. Среди командиров, которые в ней находились, я узнал командира 2-го батальона. Капитан Коробков. Лицо в отеках, он ранен в голову, кажется, не тяжело. Я изложил цель своего прибытия. Выяснилось, командиры рот в боевых порядках постоянных мест не имели, ввиду отсутствия телефонного кабеля. 4-я рота занимала три крайних дома. 5-я залегла на пустыре, 6-я оказалась почему-то левее всех, ближе к озеру. О минометах командиры рот знали столько же, сколько командиры взводов. «Минометы за домами»,— утверждали они.

Поднявшись на верхнюю ступеньку глубокой немецкой траншеи, я осмотрел местность. Пехотинцы устроили амбразуру из досок. Я спросил командира 5-й роты, где его ИП? Он смотрел на меня с недоумением: «НП там, где я».

Время истекало. С 6-й ротой находился лейтенант Смольков. Я хотел переговорить с ним. Траншея удлиняла, по-видимому, мой путь. Сколько же туда хода? Оказалось, совсем близко. Командиры взводов управления 5-й и 6-й батарей спали за поворотом в той же немецкой траншее.

Есть связь с НП у лейтенанта Смолькова? «Нет». Почему не принимались меры для восстановления? Лейтенант Смольков развел руками.