Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес

Последовала, однако, еще одна интермедия в исполнении на этот раз Гиба Оверолла. И здесь технический замысел, можно сказать, принадлежал Арчи, знавшему о смешивании спиртных напитков значительно больше, чем Тимми. Оверолла он обнаружил в самом подавленном состоянии, горюющим об упущенной возможности в кои-то веки блеснуть остроумием. Для начала влив в Оверолла смесь, которую знатоки окрестили «боевым коктейлем», тщательно избегая любых намеков на желание еще раз повеселиться за чужой счет, Арчи убедил его, что еще отнюдь не поздно выступить. И компания, едва успев вернуться в нормальное расположение духа, чему способствовали действовавшие успокаивающе вина мистера Элиота и столь же умиротворенная обстановка его столовой, снова вынуждена была вспомнить о происшествии в театре, когда над столом вдруг возвысилась громогласная фигура в маске, представлявшая собой откровенный шарж на мистера Уэджа. Последовала невразумительная декламация каких-то рифмованных строк, перемежаемая, впрочем, вполне вразумительными и четко произнесенными саксонскими угрозами и ругательствами, после чего фигура повалилась на пол, как механическая кукла, у которой кончился завод. Кермод и один из наиболее трезвых гостей унесли Оверолла из комнаты. Когда его подняли на руки, маска свалилась с лица и покатилась по паркету. Эффект обезглавливания лишь подчеркнул нелепость устроенного представления. Это стало действительно последним ударом. Теперь даже на злую шутку с мисс Кейви можно было оглянуться в ретроспективе как на нечто, содержавшее хотя бы злой юмор. Выходка Оверолла выглядела лишенной всякого смысла.

Под конец этого очередного потрясшего всех эпизода Патришия вновь столкнулась лицом к лицу с Уинтером. Причем впервые за вечер тот выглядел неподдельно встревоженным. Несколько мгновений он всматривался в нее испытующе. Потом резко спросил:

– Мисс Эплби, зачем понадобилась эта финальная завитушка в узоре?

Патришия отставила в сторону бокал с коктейлем, принесенным ей Тимми. Если его первый глоток разлился по телу приятной волной тепла, то теперь по необъяснимым причинам вызвал внезапный озноб.

– Что вы имеете в виду?

– Только что происшедшее представляется мне частью общей, причем важной, схемы. – Состояние самого Уинтера прекрасно характеризовали смешавшиеся в его манерах обеспокоенность и педантизм. – Полковник Детлепс назвал бы это отвлекающим маневром. Мы засмотрелись на дурака Оверолла, а между тем наш хозяин исчез.

Патришия быстро оглядела многолюдное помещение.

– И Джона тоже нет.

Уинтер кивнул.

– Тогда, вероятно, все в порядке. Жаль только, что они не взяли меня с собой.

– Мой брат отлично владеет приемами рукопашного боя, если нечто подобное потребуется. Так что нет причин для волнений. – Патришия отпила еще глоток коктейля. Вкус теперь вызывал тошноту. И она поняла, что, как и у Уинтера, ее тревога гораздо ощутимее, чем требовала, на первый взгляд, ситуация. – Который час?

Уинтер бегло взглянул на часы.

– Без пяти двенадцать.

Они молча посмотрели друг на друга. Мысль, что у мистера Элиота могли быть десятки причин покинуть комнату, нисколько не утешала. Руперта и Арчи тоже нигде не было видно. Тимми и Белинда исполняли роль хозяев. Причем именно этот момент многие гости избрали, чтобы засобираться в дорогу, и некоторые уже готовились покинуть дом. Прощаясь с Белиндой, они искали глазами мистера Элиота. Не самое лучшее время для главы семейства стать невидимкой. Уинтер еще раз оглядел помещение.

– Мне лучше пойти и выяснить ситуацию, – сказал он и не слишком твердой походкой направился к двери.

Патришия, которой тоже не сиделось на месте, подошла к окну и посмотрела в щель между плотными портьерами. Через несколько секунд ее глаза привыкли к темноте, и она сумела разглядеть происходившее снаружи. Гостей ожидало приятное путешествие домой. Снегопад прекратился, небо прояснялось, и на нем высоко стояла полная луна. Позади балюстрады террасы виднелись смутные очертания зубчатого фронтона «Кэролайн-сайда». Давно запущенная аллея, усаженная вязами, комичная пародия на голландский канал, часть парка позади него – все выглядело до странности по-новому: привычный ландшафт, однако покрытый снегом и подсвеченный яркой луной. Но лишь луна казалась сейчас Патришии чем-то естественным – не вызывавшим тревожных предчувствий фрагментом общей картины. Она воспринималась чуть ли не принадлежностью усадьбы. Стояла полная тишина. Да и в доме, вопреки гулу прощальных разговоров, завершавших катастрофически неудачную вечеринку, Патришия слышала биение собственного пульса, отсчитывавшего секунды, и звуки представлялись ей мягкими ударами в барабан, доносившимися издалека через покрытое снегом пространство.

Вот и полночь.

Она повернулась от окна и чуть не столкнулась с доктором Чоуном, тоже, видимо, захотевшим подойти к окну и изучить обстановку. На Патришию он бросил строгий взгляд, словно она была нашалившим ребенком, и сказал:

– Это нечто совершенно из ряда вон выходящее.

И Патришия скорее ощутила, чем увидела, о чем он говорил. Группа гостей с откровенной неловкостью из-за отсутствия хозяина дома прощалась с Белиндой. Но суть дела состояла даже не в этом. Гости явно чувствовали волнение, понимая, что, помимо привычных ощущений наступившей ночи, им противостояло нечто грозное и неясное. И невозможно было определить, откуда бралось это чувство, где находился его источник. Его излучали уж точно не дети мистера Элиота – Патришия это видела. Не Тимми и не Белинда. Более того, такое же ощущение охвтаило вдруг и их самих. Белинда, пожимая чьи-то руки, дважды повторила:

– Не понимаю, куда делся папа. Возможно, вы еще увидите его в вестибюле.

А прощаясь с Детлепсами, она произнесла эту фразу снова, но изменившимся до неузнаваемости голосом. На мгновение воцарилось молчание. И словно тишина обладала некой физической мощью, Раст-Холл в третий раз погрузился в полную темноту.

В военных действиях и в торговле люди одинаково склонны недооценивать силу привычки. Когда участок фронта, на который вас перебрасывает командование, оказывается таким же опасным, как и предыдущий, вы сразу же успокаиваетесь. Приглядевшись в сотый раз к рекламному плакату в магазине, вы неожиданно для себя покупаете именно этот товар. Вот почему третье затемнение не застало никого врасплох, как первые два.

Какие бы меры ни принимались, они не могли быть до конца эффективными. Кабели, снабжавшие Раст-Холл электричеством, пролегали через парк, и защитить их от действий ловкого и хорошо информированного злоумышленника не было никакой возможности. Шофер, дежуривший у щита, мог служить лишь полумерой, но, как выяснилось, были приняты и другие меры предосторожности. Свет отсутствовал всего несколько секунд, после чего в комнату вошли слуги мистера Элиота с масляными лампами и свечами. Боулз с присущим ему достоинством внес в помещение огромный серебряный поднос с неисчерпаемым запасом электрических фонариков, неизменно хранившихся в Расте.

Даже глубочайшая тревога не помешала Патришии усмехнуться при виде этого зрелища. Для нее оно стало первым явным проявлением работы Джона в Раст-Холле. Работы, безусловно, полезной, но имевшей и негативный аспект. С одной стороны, была предотвращена новая волна паники, а с другой – временные гости дома получили представление о происходящем. Свет, конечно, может отключаться и совершенно случайно. Но к случайностям не готовятся загодя и с такой эффективностью, какой позавидовал бы и кабинет министров. Только самые тупые из гостей мистера Элиота, когда Боулз обходил их, вручая фонарики, не сообразили, что идет раздача оружия для предстоящего сражения с неизвестным противником. Полковник Детлепс, великий стратег и тактик, знаток сельскохозяйственной фортификации сооружений в современной Англии, тут же предложил отвести женщин в подвал. Но в этот момент отчаянно завопила мисс Кейви.

Для знавших ее крики не стали сюрпризом – так она реагировала на любую кризисную ситуацию, к тому же у мисс Кейви выдался ужасный день. А потому лишь незнакомые с ней гости захотели выяснить причину столь бурных эмоций. И они же увидели то, что первой увидела она. В дверном проеме возникла полная фигура, которую заметно шатало. Две лампы для наружного пользования стояли на полу, и в их свете, подкрепленном лучами фонариков, поначалу можно было разглядеть лишь силуэт человека. Он шагнул вперед, и оказалось, что это Арчи Элиот. Мисс Кейви издала новый крик. Чоун сразу же начал прокладывать себе путь от окна сквозь толпу гостей. Арчи снова пошатнулся, упал, прокатился по полу, как актер в театре, приподнялся на локте, дрожащей рукой указал на дверь и хрипло воскликнул:

– Ричард!

Потом перевернулся в последний раз подобно потерявшему инерцию бильярдному шару, закатился под стол и затих. Чоун склонился над ним, а поскольку аналогичная сцена уже случалась за последние сутки, она вызвала ощущение призрачной нереальности.