Публикации на портале Rara Avis 2018-2019 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В остальном мы пытаемся угадать таинственный замысел — с разным исходом этого угадывания.
Квалифицированный читатель всматривается в литературу доброжелательно, а не допрашивает её согласно модной французской философии.
Литература — одно из немногих искусств, что построено на нашем непосредственном восприятии. В современной живописи уже нужен галерист или другой толкователь, который бы сказал, что это искусство, и должно возбуждать у нас те или иные эмоции. Фестивальный кинематограф уже приближается к этой черте, про музыку и говорить не приходится.
Литература прошлого пока построена на историях, подвластных пересказу, а не вере в куратора-толкователя. В случае квалифицированного чтения мы можем вполне понять то послание, которое в них заключено.
И не в застенке, а на дачной веранде, в вагоне поезда, в кресле самолёта или на кухне, забыв про выкипающий суп.
02.12.2019
Однажды на пасеке (о последней книге Эдуарда Лимонова)
Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,
И всегда позади воронье и гробы.
Владимир Высоцкий, «Баллада о борьбе»
Лимонов Э. Будет ласковый вождь. — М.: Пятый Рим (ООО «Бестселлер»), 2019. — 160 с.
Во-первых, эта книга хорошо написана, и при помощи очень интересного оптического приёма: вождь, это, как ни крути, сам Лимонов, который слава богу, ещё жив. Но он не пишет беллетризованные мемуары, а рассматривает себя самого, глазами преданного (в разных смыслах) апостола, то есть участника подпольной группы, которую вот-вот повяжут спецслужбы. Это примерно так же, как если бы Христос писал Евангелие за Луку, да причём с другим концом. (Тут будет много библейский аллюзий, вполне циничных, но поделать нечего — когда Кастро сошёл с «Гранмы», то после первого боя с ним, согласно легенде, осталось двенадцать товарищей). И из-за этой оптики, расстановки персонажей между искажающих картину линз, читатель знающий, что произойдёт потом, а, через двадцать лет получивший иной исторический опыт может понять в революционной романтике многое.
Во-вторых, это портрет вождя, написанный самим стареющим вождём. Это такое условное евангелие от НБП (партии запрещенной на территории РФ), сочинённое в 2019 году о событиях двадцатилетней давности. Персонаж, не то чтобы очень юный, рассказывает, как увлёкся идеями вождя, о том, как на окраину страны приехал сам вождь, собираясь перейти границу и воевать в Северном Казахстане за права русского (русскоязычного) населения. История эта известна, про неё много писали в газетах. В 2001 году Лимонова и его товарищей арестовали, долго шло следствие, в результате чего на 15 апреля 2003 суд приговорил вождя к четырём годам за организацию незаконного приобретения оружия и боеприпасов. Остальные получили по три с половиной, два с половиной и подобные этим сроки. Обвинения в заговоре и свержении власти с них были сняты, Лимонова, отбывшего в заключении более половины срока, выпустили через полтора месяца колонии, и дело это, казалось, стало покрываться патиной времени. Нет, и годы спустя Лимонов в своих колонках писал про угнетение русских в Северном Казахстане, но эти проблемы заслонили другие события, а тут целая книга про путешествие в горный Алтай.
Но эта книга не про эту этническую историю по ту сторону границы, а про быт бесцельного подполья. И, вольно или невольно, точно передающая антиромантическую эстетику революции. Вот в Барнауле собираются люди, вот они отправляются в горы, вот всё неловко, и читатель понимает, что герои давно под колпаком спецслужб. Шесть купленных автоматов Калашникова перехвачены, и они бессмысленны, как меч Симона-Петра, который отрубает в момент ареста первосвященническому рабу ухо.
Но вождю (или Спасителю) нельзя получать четыре года и выходить по УДО. Поэтому в романе арестованных сперва допрашивают прямо на месте, а потом двух из них — вождя и самого ближнего апостола выдают Казахстанской службе госбезопасности. «Сгинули, зловеще пропали без вести, без сомнения, мертвы давным-давно Вождь и Андрюха Серебренников, а то бы мы уже получили свидетельства, что их видели в казахских или русских лагерях, но таких свидетельств у нас нет. Таким образом, для этих пятерых не распускаются каждую весну цветы и деревья.
Множество гипотез о смерти Вождя и Серебренникова с тех пор возникали. Самая распространённая — что их передали казахам из рук в руки где-то в отдалённом углу Горного Алтая, в месиве камней и растений. Как только отъехал русский автобус спецназа, казахи застрелили Вождя и его зама, и трупы столкнули в пропасть. Там трупы сделали неузнаваемыми стервятники, лисы, медведи, волки, дожди и снега»[327].
В-третьих, это хорошее упражнение в альтернативной истории.
Дело в том, что романы этого жанра построены на том, что малое возмущение исторического поля порождает удивительные по масштабам результаты. Наступи на какую-то историческую мину-бабочку, всё тут же пройдёт по-другому. Большевики не решаются перенести столицу в Москву и их сбрасывает в воду Финского залива армия Юденича, а Россией в наши дни правит Государь Николай V. Полуостров Крым оказывается островом и из-за этого на долгие годы там сохраняется Белая Россия. Вермахту хватает сил выйти на линию Архангельск — Астрахань, и… Таких конструкций много, и революции, по определению, для них хороший повод. Почему удаются одни, и не удаются другие — до сих пор совершенно непонятно, и ленинская формула работает вовсе не очевидно. Небольшая яхта, купленная за пятнадцать тысяч долларов, вязнет 2 декабря 1958 года в прибрежном мангровом болоте, а через месяц диктатор Батиста бежит из страны. Через восемь лет Че Гевара проводит почти год в Боливии, никакой революции нет, шахтёры лежат пьяные, и вот уже мёртвого вождя, отрубив руки для идентификации, хоронят в безымянной могиле. Рецепта нет, но в этой эстетике всегда есть мотив путешествия — движется ли вождь с соратниками по каменистой земле Иудеи, плывёт ли на «Гранме», скитается ли с отрядом по боливийским горам. Ну, или покинув столицы мира, отправляется на Алтай. Тут тонкость в том, что при каждом повторении теряется какой-то элемент серьёзности, и наружу лезет марксова фраза о возвращении трагедии в другом образе.
Впрочем, вот мысленное упражнение для любителя альтернативной истории. Перед нами страна, недавно получившая независимость, это часть огромной империи, в которой внутренние границы резались «по живому». Есть мнение, что в её пограничных с Россией областях притесняют русского человека — по языку, конечно, в первую очередь. И представляя возможный (невозможный) конфликт в Северном Казахстане 2001 года
