Победитель. Лунная трилогия - Ежи Жулавский

«Я рассчитывал еще на помощь и авторитет Малахуды, — писал он в конце, — но старик уже мертв… Он погиб таинственным образом, кажется, от руки плененного шерна, который ухитрился как-то сбежать. Я теперь один, и у меня только два пути на выбор… Бросить все и возвращаться на Землю, либо вызвать тебя с группой верных моих товарищей, с которыми мы вместе сражались с шернами, и установить тут порядок, устранив всех тех, которые мешают. Я все еще сомневаюсь и не знак), какой из них выбрать. Все это очень грустно. Несмотря на обиду, которую ты таил ко мне, а может быть, по-прежнему таишь, я верю тебе, потому что знаю, что ты не мне, а делу предан всей душой. И я верю, что если я дам знак: приходи! — ты придешь. И станешь на мою сторону. Но я не знаю, должен ли я это сделать…»

Он продолжил письмо, излагая Ерету подробный план нового порядка, который хотел установить.

«Если случайно, — заканчивал он свое письмо, — я буду вынужден покинуть Луну, ничего не сделав, пусть, по крайней мере, после меня останется то, что я рассказываю здесь моим немногочисленным приятелям — и что теперь пишу тебе. Если наступит подходящее время, приди сам, собери моих оставшихся приятелей и закончи начатое мной дело. Может быть, действительно, нужно, чтобы вы сами сделали все это, а не я, пришелец с далекой планеты? Не знаю сейчас ничего; дни у вас долгие, прежде чем этот день закончится, может еще многое произойти и многое измениться…»

Он отдал письмо посланцам, которые зашли проститься с ним, потому что торопились отправиться на запад, к расположенным там поселениям, и уже оттуда ночью отправиться на юг.

После их ухода Марек запер двери в храм и начал в одиночестве ходить большими шагами по залу, размышляя. Он отчетливо понимал, что наступила последняя возможность попытаться повернуть людей на иной путь, нежели тот, по которому они шли до сих пор, если он не хочет признать свое поражение и уступить. Ведь, — размышлял он, — среди людей много таких, которые поняли бы его добрые намерения и пошли бы за ним, если бы не коварство Элема. Действительно, Малахуда был прав: нужно было не ждать и не искать предлога, а сразу же после возвращения из-за моря приказать немедленно казнить Элема или, по крайней мере, заключить в тюрьму; и возможно, тогда все пошло бы по-другому.

Он стиснул зубы и нахмурился:

— Да, или я, или он! — громко сказал он себе. — Другого выхода у меня нет!

Он почти жалел теперь о том, что сразу не написал Ерету, чтобы он приехал немедленно с группой воинов, но подумал, что, в конце концов, может справиться и сам. Он отбросил волосы, спадающие ему на лоб, и с высоко поднятой головой повернулся к дверям храма.

На площади стоял гул от большого скопления народа. Победитель, погруженный в свои мысли, до сих пор не замечал его, хотя он был слышен и в храме, особенно тогда, когда раздавались громкие выкрики. Только отворив двери, запертые изнутри на железный засов, Марек услышал эти голоса, но даже не сразу понял, откуда они исходят и что означают, а потом обрадовался, что народ уже собрался и не надо его созывать, чтобы поговорить с ним.

Он уверенным шагом вышел на высокое крыльцо перед храмом и сразу же громко потребовал, чтобы все замолчали, потому что он хочет говорить. И, действительно, наступила глухая тишина, но только на одно мгновение, потому что он не успел еще открыть рот, как отовсюду послышались возмущенные голоса, словно гул разбушевавшегося моря.

В этом сплошном гуле трудно было что-либо понять: Марек выхватывал только отдельные, громче других звучащие выкрики, все они были направлены против него. Кричали что-то об убийстве Малахуды, о шерне, напущенном на людей, о войске, оставленном на погибель, тут и там слышались оскорбления, особенно из уст последователей пророка Хомы и членов Братства Правды.

Марек спокойно смотрел на толпу, думая только о том, какое произведет впечатление на людей, когда он вызовет сюда Элема и раздавит его на их глазах… Он уже знал, что в эту минуту не может рассчитывать ни на чью помощь и ни на какое послушание и должен сам совершить это отвратительное действие. Он был готов к этому. Посмотрел в сторону, где на ступенях нового дворца первосвященника появился Элем в окружении охраны и своих приспешников. Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы крикнуть на него так, как кричат на собаку, чтобы она лежала у ног, — он был даже готов, если бы тот не послушался, проложить себе дорогу через толпу и притащить Элема в руках…

Но внезапно его охватила безграничная тоска и бессилие, которые обычно приходят на смену возбуждению. Бесцельность этого поступка, бесцельность вообще всех его попыток ясно встала перед его глазами. И в его душе зазвучали единственные слова: на Землю, на Землю!..

Он уселся на плите, издавна служащей первосвященникам для выступлений, и тупым, усталым взглядом скользнул по толпе. Она утихла неизвестно почему, на одну минуту, и тогда он сказал своим мыслям скорее, чем людям:

— Чего вы хотите от меня?..

Видимо, программа этого народного собрания была заранее составлена мудрыми аранжировщиками, потому что шум стал медленно затихать; какие-то люди устанавливали тишину и руководили отдельными группами… Через минуту перед Победителем начали выступать делегации. Шли купцы и землевладельцы, жрецы, которые одновременно были судьями в селениях, и владельцы фабрик, пекари и мясники. За ними шли разного рода ремесленники, а за ними люди, весь свой день проводящие в тяжелом труде, — работники, рыбаки, ловцы жемчуга, даже охотники с лесистых склонов Отамора. Присутствовали и женщины, которые, собравшись в отдельную группу, испуганно направлялись к Победителю, подталкивая друг друга локтями.

Марек молча смотрел на эту процессию, и у него создалось странное впечатление, что все это происходит не на самом деле, а как бы во сне, как будто он уже находится на Земле и только его мысли блуждают еще в этом лунном краю…

Он даже удивился, услышав голоса, обращенные к нему. Предводители купцов и землевладельцев остановились перед ним и, протягивая руки, восклицали:

— Победитель! Подари нам прежнее спокойствие! Оставь в наших руках имущество, веками накопленное! Не уничтожай нашего благосостояния!..

А за ними уже двигались жрецы, выкрикивая своими громкими, привыкшими к выступлениям перед толпой, голосами:

— Победитель! Могущественный земной пришелец! Не ломай законов, которые мы установили много веков назад! Не отдавай власть в руки темных и непросвещенных людей!

И так все подходили к его ногам и просили, чтобы он все оставил так, как было, — по-старому. Владельцы фабрик не хотели никаких изменений в оплате труда работников, говоря, что это их разорит и уничтожит всякое ремесло, охотники и рыбаки протестовали против дани, пусть даже самой небольшой, в общественное пользование; сельские поденщики и городские ремесленники умоляли его не ссорить их с богатыми людьми, которые держат в своих руках их жизнь, давая возможность зарабатывать; наконец, ему в ноги упали женщины, умоляя, чтобы он позволил им сохранить их нынешнее положение, то есть полное подчинение мужьям…