Корректор. Книга вторая: Птенцы соловьиного гнезда - Евгений Лотош

– Калайя… – Биката выпростал руку из-под одеяла и ухватил чоки за пальцы. – Я не страдаю! Просто я… немного заболел. Я выздоровею, и все опять будет в порядке.

– Ничего не будет в порядке, господин Биката, – холодно сказал сотрудник "Визагона". – Неужели ты думаешь, что тебе вот так позволят сбежать с украденным? Даже если сейчас тебе позволят уйти, – он бросил неприязненный взгляд на полицейских, – ты не можешь вечно бегать от закона и от нас. Рано или поздно твою куклу все равно вернут назад.

– Но почему меня нужно возвращать куда-то "назад"? – спросила его Калайя. – Почему я не могу остаться с Бикатой. Он любит меня. Я ему необходима.

– Ты являешься собственностью корпорации "Визагон". Чрезвычайно дорогостоящей собственностью, – тоном, каким говорят с малолетними детьми, разъяснил Тадас. – Корпорация не может себе позволить, чтобы сотрудники безнаказанно обкрадывали ее, такое плохо сказывается на репутации. Не говоря уже о том что вложенные в тебя уникальные технологии могут попасть в чужие руки. Мы готовы идти на компромиссы, чтобы избежать публичного скандала. Мы готовы отозвать обвинение в краже, аннулировать ордер на арест Бикаты и списать затраты на поиски при условии, что ты, Калайя, вернешься в лабораторию. Если ты действительно заботишься о своем хозяине, вбей эту мысль ему в голову.

– Значит, он все-таки страдает из-за меня… – Калайя опустилась на колени рядом с кроватью и положила руку на лоб инженеру. – Биката, любимый, я не хочу, чтобы ты страдал. Пожалуйста, сделай так, как говорят эти люди. Пусть меня вернут.

– Нет! – хрипло прошептал тот. – Я не смогу жить, зная, что ты где-то там, далеко, а я не могу тебя увидеть.

– Тогда убей меня.

– Что?! – Биката дернулся и схватил Калайю за плечо. – Ты с ума сошла! Как я могу убить тебя?

– Ты можешь стереть мою память, Биката, – твердо сказала та. – Тогда останется лишь шасси. Ты сам говорил, что личность – не то, что снаружи, а то, что внутри. Мое шасси – не я, это просто мертвая кукла. Сотри меня, и пусть они забирают тело. Потом ты сможешь купить себе еще одну чоки и воспитать ее так, как захочешь.

– Я не смогу жить, убив тебя … – На глаза инженера навернулись слезы. – Калайя, как ты можешь так говорить?

– Послушай меня, Биката, – чоки сжала его руку. – Ты боишься не того, что меня разберут на части. Ты боишься, что меня нельзя перенести на другой носитель. Или что меня вообще не захотят перенести на другой носитель, что меня просто сотрут. Сотри меня здесь – и ты перестанешь этого бояться. Ты освободишься от гнета страха.

– Я этого не сделаю!

– Тогда я сама уйду с эти человеком. И пусть со мной сделают, что захотят.

– Я запрещаю…

Калайя решительно поднялась на ноги. Биката потянулся за ней, но его рука ухватила лишь пустоту. Чоки подошла к сотруднику "Визагона" и остановилась перед ним.

– Запрашиваю подтверждение твоей принадлежности к компании "Визагон", господин, – бесстрастно произнесла она. – Ожидается наличие уровня доступа не ниже шестого.

Тадас молча достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и поднес ее к животу Калайи.

– Персональный сертификат принят. Аутентификация пройдена. Авторизация пройдена. Уровень допуска подтвержден. Я признаю тебя своим владельцем, господин Тадас, – бесстрастным голосом сообщила она.

– Ну, вот и замечательно, – фыркнул тот. – Биката, твоя воспитанница оказалась благоразумнее тебя самого.

Карина в отчаянии смотрела на них, сжав кулаки. Ее манипуляторы свивались и развивались, словно разъяренные змеи, но что она может сделать? Как она может спасти Калайю?

– Калайя… – Голос Бикаты заставил ее вздрогнуть. Карина оглянулась на него – и вздрогнула вторично: в его взгляде светилось безумие. Инженер приподнялся на локтях и снова зашелся в приступе кашля, но пересилил его и продолжил: – Если нет иного выхода… если ты… если вы все не оставляете мне другого выбора… Калайя, пожалуйста, не поступай так!

– Нет, Биката, – покачала головой чоки. – Ты сам учил меня делать свободный выбор. Я выбрала. Прости.

– Калайя… – Биката, давясь кашлем, упал на спину. Его остановившийся взгляд уперся в потолок. – Я ненамного переживу тебя. Если… если боги действительно существуют, мы встретимся там, за гранью… Калайя, пакетное задание. Отключить контроль доступа к памяти. Инициализация памяти. Двойное подтверждение. Конец пакетного задания.

– Задание принято, – отозвалась чоки. – Третье предупреждение: выполнение задания приведет к утрате всех данных в постоянной и оперативной памяти. Рекомендуется удостовериться в наличии их резервных копий. Выполнять?

– Нет! – крикнула Карина.

– Прости меня, Калайя. Вып…

– Какая умилительно-трогательная, прямо-таки душещипательная сцена!

Биката поперхнулся кашлем и замолчал. Сарказм в голосе, раздавшемся от оставшейся открытой двери, казалось, мог проедать металл не хуже серной кислоты. Карина изумленно уставилась на новоприбывшего.

– Господин Вараусин? – неуверенно произнесла она. – Что ты…

– Еще немного, и я начну обливаться горючими слезами прямо здесь, в партере, – сосед не обратил на нее никакого внимания. – "Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал", а, Калайя? Запись последних пятнадцати минут можно продавать как мыльную оперу. Только в плоскорисованном виде, чтобы глаза величиной с плошку, а женские формы повыразительнее. И музыкальную аранжировку сделать потрогательнее. Сцена выйдет бредовой, конечно, логики ни на грош, но кто в мелодраме логику ищет? Продать сюжет мультимедийному подразделению "Тёбицы", они его на пятнадцать или двадцать серий растянут. Все домохозяйки и отаку здесь просто обрыдаются, а аптекари сделают состояние на продаже успокаивающих микстур. Только декорациями надо сделать не этот клоповник, а что-то более возвышенное. Сильно возвышенное. Ну хотя бы крышу дома. Или лучше небоскреба, чтобы бурный ветер этак романтично развевал волосы до пяток и платье в стиле "мятые простыни"…

– Кто ты такой? – угрожающе спросил его Дентор, поднимаясь со стула. – Это дело полиции, господин, немедленно покинь квартиру.

– Только действующих лиц все-таки придется немного поменять, – не обращая на него внимания, продолжил Вараусин. – Главного персонажа надо сделать помоложе и потупее, а то публика не поверит, что квалифицированный чоки-инженер может оказаться сексуально озабоченным идиотом. Нет, не инженер, а какой-нибудь молодой придурок, приехавший с фермы, скажем, в университет поступать, у которого гормоны играют, а рационального мышления ни на грош. А Карину нашу, наоборот, постарше сделать, иначе публика не поймет, почему она в качестве альтернативы не годится. Скажем, ее и сделать конструкторшей чоки, этакой одинокой тронутой теткой лет сорока, но все еще в форме. А ее муж… Нет, не надо мужа. Для пущей трагичности, скажем, муж у нее удачно умер, чтобы под ногами у сценариста не путаться, и она с горя подалась в домовладелицы, замаскировав в подвале лабораторию по производству чоки, а на чердаке – атомный реактор…