И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

Елена медленно кивнула и опустила глаза.

— Значит, всё пропало… И когда Василий вернется, он попадет в засаду… И это все по моей вине… Я не смогла помочь ему… Предупредить… Никак… Я бесполезная, беспомощная, бестолковая женщина, которая не может сберечь свое счастье! Зачем я тогда еще живу?.. Для чего, если он погибнет?..

Слезы на полотенце, ставшее сразу по совместительству и носовым платком, полились ручьем.

— Что ты, что ты, царица!.. — заохал и замахал ручками при таких словах библиотечный. — Да что ты такое говоришь!.. Да как ты можешь!.. Все еще непременно направится!

— Не убивайся ты так, голубушка. Еще не все потеряно. Время есть — может, что-нибудь придумаем, — попытался утешить ее и Митроха. — Как говорил известный вондерландский фельдмаршал Цугундер, нет безвыходных ситуаций, есть глупые люди.

— Он так говорил?.. — всхлипнула Елена сквозь полотенце.

— Говорил, — подтвердил Граненыч.

— Митроха прав, — горячо поддержал истопника Дионисий. — Все обязательно будет хорошо! Вот увидишь! Спасение придет, откуда не ждали, провидение не оставляет тех, кто несправедливо обижен и нуждается в защите!

— А у меня еще и хорошая новость есть, — поспешно, пока царица снова не разрыдалась, доложил Граненыч.

— Какая? — недоверчиво взглянула на него сквозь пелену слез Елена.

— Когда я в той обезьяньей сарайке сидел, рядом с моей щелью остановились два черносотенца из пришлых, офицеры, судя по форме. Так вот, из их разговора я понял, где царя нашего с супругою держат супостаты.

— Где? — в один голос выдохнули Дионисий и царица.

— В Меховой фортеции, сиречь башне.

— Где?.. — недопоняла Елена, не настолько подробно еще знакомая с географией хозпостроек дворца.

— В башне, где хранятся меха, шубы, шапки, валенки и прочее добро царской семьи. Она деревянная, проветривается хорошо, и сухо там…

— Да где же эта башня-то, Митрофан?!..

— Да вон же она, напротив тех окон, — ткнул тонким пальцем в восточную стену библиотеки Митроха. — Метрах в тридцати от нас дислоцируется.

— Что делает?..

— Стоит, говорю, — обиженно покосился не нее Граненыч, в тайне гордившийся своим военным сленгом.

— Н-ну… Я так и подумала… — виновато опустила глаза Елена Прекрасная. — Но почему их держат отдельно от остальных?

— От остальных?.. — вопросительно взглянул на нее Митроха.

— Ну, да. От других бояр и их домашних, которых схватили тогда, вечером…

— А-а, — сочувственно протянул Граненыч и кивнул взъерошенной головой. — Ты же ничего не знаешь…

— Что я не знаю? — насторожилась Елена.

Дионисий, уже узнавший откуда-то о печальной судьбе бояр, исподтишка показал Граненычу кулачок — женщина в положении, попрошу не волновать, но тот, расстроенный, не обратил внимания, а если и обратил, то не понял, на какой предмет ему был подан сей тайный знак, и продолжил:

— Так ведь бояре твои да дворяне, голубушка, на следующий день в яму были посажены и засыпаны там живь… Ё-моё, старый я дурак!.. — вытаращил он глаза и захлопнул себе рот ладонью, но было уже поздно…

Елена покачнулась, схватилась за сердце и стала оседать на пол.

— Твое величество, тебе плохо? Водички принести? — захлопотал Граненыч, но царица только качнула головой и застонала.

Когда ее притираниями на виски и нюхательными солями под нос привели в себя[16], первое, что она произнесла, едва раскрыв глаза и нашарив спасительное полотенце, было:

— Надо помочь им бежать.

— Но они… как бы это сказать… умерли… — осторожно заглянул ей в глаза Дионисий, держа наготове флакончик с солью.

— Я имею в виду, царя Симеона, царицу Ефросинью и боярышню Серафиму, — села на кровати и сурово взглянула на них Елена Прекрасная.

— Конечно, — тут же поддержал ее библиотечный, — Целиком и полностью согласен. Это — единственно верное решение, царица. И сразу, как только царь Василий, его братья или витязи вернутся, они немедленно освободят…

— Как ты можешь так говорить, Дионисий! А если он прикажет их казнить уже завтра?! Или сегодня?!.. — обвиняющее уставилась она на него.

— Но спасать пленных, помогать им бежать и бороться со злом должны витязи в сияющих доспехах, царица Елена! Ты когда-нибудь читала книгу, или слышала былину, в которой со злым колдуном сражались и — самое главное! — победили слабая женщина, низкий истопник и хозяин библиотеки?..

Библиотечный энергично отмахнулся от попытки Митрохи внести коррективы в изложение фактов вроде "Это ты низкий, а я — метро восемьдесят пять!.." и воодушевленно продолжил:

— "Ай то не из-за леса, из-за гор выезжает на добром коне силен-могуч Вертогор-богатырь, то из библиотеки с кочергой наперевес выбегает старик Митрофан-истопник…" Хорошо сказание? Нет? И я думаю, что нет! И знаешь, почему? Потому что такого не могло и не может быть! Потому, что мы — те, кого защищают, а не защитники! Потому что каждый должен заниматься своим делом! Потому что если богатыри начнут топить печи, прекрасные девицы — сражаться с колдунами, а кухарки — управлять государством, то мир рухнет!..

— То есть, будет еще хуже, чем сейчас? — невинно округлив глаза, уточнил Граненыч, все еще обиженный, что его вынудили дослушать пламенную тираду библиотечного, игнорируя его поправки и комментарии.

— Да, — с непоколебимой уверенностью немедленно ответил тот. — И не спрашивайте меня — я даже не хочу представлять, каким именно образом!

Елена поникла головой.

— Но он… может убить их… мучить… издеваться… заколдовывать…

— А если мы попадемся, то мучить и заколдовывать он будет уже нас! — горячо напомнил Дионисий.

Лицо царицы стало жалким, страдальческим — как будто она вот-вот расплачется, и библиотечный понял, что победил.

— Ну, не надо так убиваться, царица Елена, — мягко взял он ее за руку. — Безвыходных положений не бывает! Надо надеяться, наверняка скоро подоспеет подмога — наши витязи или странствующие рыцари — в каждой второй книге, сразу, как только положение становится невыносимым, появляется странствующий рыцарь и все налаживается!.. Сколько раз я сам прибегал к этому приему, чтобы спасти невинных мучеников! И всегда срабатывало!

— Да, — кивнула она. — Конечно… Рыцарь… Силен-могуч богатырь… Или Василий… Или Дмитрий… Или Ион… Или еще кто-нибудь… Хорошо. Я поняла. Все наладится. Обязательно. Да.

— Я так и…

— Ну, так вот. Я все это обдумала и приняла решение, — чуть повысив голос, на властной, хоть и несколько приглушенной полотенцем нотке закончила она, и Митроха вопросительно склонил голову набок.