И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

— Да, — кивнула она. — Конечно… Рыцарь… Силен-могуч богатырь… Или Василий… Или Дмитрий… Или Ион… Или еще кто-нибудь… Хорошо. Я поняла. Все наладится. Обязательно. Да.

— Я так и…

— Ну, так вот. Я все это обдумала и приняла решение, — чуть повысив голос, на властной, хоть и несколько приглушенной полотенцем нотке закончила она, и Митроха вопросительно склонил голову набок.

— Я здесь царица. И вы обязаны меня слушаться. Так вот. Я приказываю. Мы. Немедленно. Начнем. Планировать. Побег. Пленников.

— Но Елена!!!.. Мы не умеем!.. Мы не можем!..

— Это, может, вы не умеете, — строго нахмурил брови Граненыч. — А мы так очень даже. Учения всех стратегов мира будут работать на нас! А ежели вы, Дионисий Батькович, боитесь, так мы и сами смогём.

— Только без тебя нам будет очень трудно, Дионисий, — ласково заглянула Елена библиотечному в глаза. — И я не приказываю — я прошу тебя помочь.

Дионисий стоял, скрестив ручки на груди и обиженно выпятив нижнюю губу.

— Подумай только, какой получится сюжет для твоей следующей книги! Как ты сможешь все правдиво приукрасить! И главным героем будет не какой-то там рыцарь на непонятного цвета коне, а ты сам! Разве тебе никогда не хотелось хоть на минуточку побывать на месте твоих героев, Дионисий?

— Царица Елена, неужели ты ничего не понимаешь?!.. Хочу я побывать на чьем-либо месте, или не хочу — это не играет ни малейшего значения! Описывать подвиги — это одно дело, а совершать их самому — совершенно другое! Подвиги не может совершать кто попало! Для того, чтобы совершить настоящий подвиг, который вдохновит поэтов на бессмертный вирши, а прекрасных дам — на любовь до гроба, нужно бесчисленное множество свойств и вещей, которых у меня нет!.. Благородное происхождение, отвага, сила, богатырский рост, нужны сверкающие латы, нужен конь, лучше белый, как пролитое молоко — символ правого дела, нужен меч-кладенец…

— Но Дионисий!.. Как можешь говорить такое ты, который в своей жизни уже совершил немало подвигов?! — вскинула к нему ладони Елена.

— Я?!.. — мгновенно потерял нить мысли хозяин библиотеки. — Я?!.. Я?!..

— Конечно, ты!

— Но я не совершал никаких…

— Ты совершил! Первый твой подвиг был, когда ты ушел из дворовых в библиотечные. Помнишь? Над тобой смеялись, тебя осуждали, задирали, презирали, неоднократно даже подвергали… этому… когда все вместе… одного… а, обструкции!.. а ты все равно выполнил то, что решил, ты же мне сам рассказывал?

— Д-да…

— И для тебя это был подвиг. Второй твой подвиг — когда ты в первый раз написал книгу и отослал ее в издательство, преодолев неверие в себя и дурные мысли. Помнишь? И ты стал знаменитым, твои книги знают, любят и ждут все женщины мира! Твое имя они повторяют чаще, чем имена своих возлюбленных, поверь мне!

— Да…

— А третий ты совершил, когда укрыл меня. Ты ведь мог оставить меня на полу, и потом пришли бы солдаты или мои же бедные слуги, схватили бы меня и передали в лапы колдуну! Но ты не побоялся его гнева! Ты помог мне!

— Ну, это-то смог бы любой…

— Нет, не любой. Потому что в мире есть маленькие отважные Дионисии, а есть Букахи. Богатырского роста, благородного происхождения и в сверкающих латах.

Этому аргументу хозяин библиотеки противопоставить не смог ничего.

Прошло два часа.

Были рассмотрены и отвергнуты несколько планов побега пленников из фортеции-башни, но единственно верный план все никак не приходил.

— Вот если бы там была книга из моей библиотеки, — в отчаянии стукнул кулачком по столу Дионисий, — у нас не возникло бы никаких затруднений!

Граненыч помял в кулаке небритый подбородок.

— Как писал генералиссимус Карто-Бито, если из десяти дорог тебе не нравится ни одна, выбери одиннадцатую, — глубокомысленно проговорил он и обвел взглядом застывшую в уважительном непонимании аудиторию.

— И… что это значит? — спросил, наконец, Дионисий и снял очки.

— Это значит, что сейчас надо думать не как вызволить старого царя и остальных из фортификационного укрепления башни, а как передать им в каземат книгу, — глубокомысленно изрек он, наконец.

— Что?.. — не веря своим ушам, библиотечный вытянул шею и прищурил на Митроху близорукие глаза.

— Ну конечно! — захлопала в ладоши Елена. — Конечно! Граненыч, ты гений! Ведь тогда Дионисий сможет вывести их из башни и укрыть здесь!..

Но тут же погрустнела.

— Но как мы ее туда передадим?..

И ту настало время торжествовать Дионисия.

— Я знаю, как, — гордо заявил он. — Есть одно старое испытанное средство. Простое и безотказное, как удар стилетом. Если не получится так — не получится никак. Во всех книгах оно описано как самый верный способ передачи заключенным запретных вещей. И мы этим способом тоже воспользуемся, — уверенно закончил он и победно оглядел друзей.

— Каким?.. Как?.. — получил он порцию недоумения вместо минуты славы.

— А разве я не сказал?..

— Нет.

— Ой. Ну, это очень простой способ…

Чуть позже Граненыч припомнил еще одно изречение генералиссимуса Карто-Бито: "Если что-то с первого взгляда кажется очень простым, приготовьтесь к тому, что оно окажется невыполнимым".

Способ, предложенный библиотечным, и в самом деле казался незамысловатым: запечь в каравай какую-нибудь маленькую книжицу и подкинуть его в корзину с продуктами, которую, наверняка, кто-то из заколдованных слуг носил в Меховую башню…

Пока заговорщики не уткнулись в вопрос, как именно эту книжицу в этот каравай запечь.

Кухня во дворце была одна. В ней готовились кушанья и для царской семьи и ее высокородных гостей, и для обслуживающих их слуг.

Ночью это было бы сделать проще всего, но после последнего мытья посуды все огни тщательно гасились, а продукты убирались по местам. И, если незамеченным на кухню пробраться еще было можно, то как незаметно развести огонь в огромной печи, незаметно замесить квашню и незаметно испечь хлеб — не смогли изобрести даже Дионисий с Граненычем вместе взятые.

Казалось, решение этой проблемы было очень простым — пройти на кухню днем, но Дионисий этого сделать не мог из-за своей приметности, Граненыч — потому, что мужики обычно допускались на кухню лишь в роли подносящих дрова к печам и в дровяные чуланчики, а Елена — потому что это было слишком опасно.

На этом кандидатуры в пекари заканчивались.

— Хорошо, не надо спорить, милые мои, — царица решительно поднялась со своей табуреточки и откинула косу назад. — Пойду я.

— Нет!!! — в один голос воскликнули мужчины.

— Но у нас нет выбора, мы же обдумывали это всю ночь! — воскликнула Елена. — Дионисий раздобудет мне какую-нибудь простую одежду, я измажу лицо сажей, повяжу на голову платок, и меня никто не узнает!