Танец для двоих - Виктория Клейтон

— Присядь, отдохни, ты выглядишь измотанной до предела.

Сюзан усадила меня в кресло и взяла хворост, который лежал в каминной решетке. Большие часы над камином показывали пять минут шестого. Сюзан вышла. Она сказала, что собирается заварить чай. Вольдемар развалился у пылающего очага и уложил огромную голову мне на колени. Нип и Надж забежали в комнату и уселись по бокам от Вольдемара. На столе напротив лежала записка, написанная аккуратным женским почерком. «Френсис, мой дорогой! Как ты можешь быть таким жестоким…» — успела прочитать я и немедленно отвернула голову. За окном небо меняло цвет, из розового оно становилось голубым. Я закрыла глаза. Передо мной вновь встала картина: черные клубы дыма и яркие языки пламени.

— А вот и чай. — Сюзан поставила поднос, схватила со стола записку, прочитала первые несколько слов и немедленно бросила в камин. На ее лице появилось выражение отвращения. — Горячий чай. Нет ничего лучше, чтобы согреться и успокоиться. Побольше сахара в чашку. — Сюзан, похоже, подобно сэру Джеймсу мобилизовалась в критических ситуациях. Она пододвинула чашку ко мне и даже размешала сахар серебряной ложкой. Затем Сюзан присела на стул, взяла кочергу и стала ворошить дрова в камине. Каждый раз, когда ее светлые волосы падали на глаза, она отбрасывала их назад резким движением головы. Сюзан переоделась: на ней был надет темный халат и домашние кожаные тапочки, обшитые мехом. Чай согрел меня, я стала чувствовать себя гораздо лучше.

— Бедный сэр Джеймс, — произнесла я, чтобы прервать молчание. — Самое страшное, что может пережить человек, — это увидеть, как его собственный дом сгорает дотла.

— Не знаю. — Сюзан продолжала ворошить угли. — Ночью Джимми рассказал мне о Ники. Ему необходимо было выговориться, он был ужасно расстроен. Знаешь, я и представить себе не могла ничего подобного. Младенцем Ники постоянно находился на попечении нянек. Я видела его тогда всего два-три раза. — Сюзан, не отрываясь, смотрела на огонь. — Господи, что может быть хуже, чем жить с женщиной, которая убила твоего сына, а затем выяснить, что она притворялась, что она все прекрасно помнит?

— Она была не в себе. Она была больна, — вступилась я за леди Инскип. — В конце концов, она притворялась, потому что все требовали от нее молчания. Самое грустное в этой истории то, что все делалось во имя любви.

Сюзан некоторое время ничего не говорила. Очевидно, она обдумывала мои слова.

— Я знаю, — наконец ответила она. — Это просто… Просто… Ты должна была заметить… Это ревность… Я действительно ревную Джимми к ней. Я понимаю, что некрасиво ревновать его к больному, слабому, беспомощному существу. Но она, она постоянно находится рядом с ним. Сейчас он мой, хотя бы на время. В моих силах сделать его жизнь приятней. Я хочу, чтобы он снова был счастлив. — В маленьких глазах Сюзан стояли слезы.

Я взяла ее за руку:

— Вероятно, леди Инскип не захочет вернуться после всего того, что здесь произошло. Она, должно быть, гораздо счастливее вдали от дома, от всего того, что мучило ее.

— Но Джимми, он так предан долгу. Он уверен, что его обязанность — опекать ее, несмотря ни на что. Он полагает, что развод — это большой грех. — Сюзан улыбнулась. — Вчера ночью он сказал, что дороже меня у него никого нет. Что я самое лучшее, что есть у него в жизни. Что только мое присутствие поддерживает его. Джимми был довольно пьян, но я уверена, что он говорил правду.

— Я также в этом уверена.

Вольдемар приподнял голову. Нип и Надж бросились к входной двери.

— Хорошо, хорошо! Сидеть, кому сказано, сидеть! — Сэр Джеймс стоял в холле. Чуть позади него виднелась фигура Хаддла.

Джайлс зашел в дом последним. Он держал в руках разъяренную, шипящую, как змея, Флаффи. Кисти Джайлса были исцарапаны в кровь.

— Забирай свою кошку! — бросил он сердито. — Мне уже никогда не стать музыкантом. Я еще не встречал такого вредного, непослушного существа. Закрой ее на замок, — добавил Джайлс и посмотрел с укором, словно давал понять, что не простит меня.

Я схватила кошку на руки и прижала к себе. На кухне нашлось немного свежего молока. Я налила молоко в блюдце и положила ломтик паштета, который вытащила из холодильника. Перед тем как приняться за еду, Флаффи осторожно обнюхала незнакомое место.

— Я собираюсь заварить еще один чайник чая. Не желаешь поджарить яичницу? — На кухню зашла Сюзан. — О, я так рада, что твоя кошка нашлась! Привет, Флаффи. Что это ты ешь? О Боже, это фуа-гра. Отцу подарили немного. На мой вкус, ничего особенного, но папе нравится и к тому же стоит бешеных денег.

— Ты не могла бы присмотреть за Флаффи некоторое время? Я предполагаю, что ты и сэр Джеймс останетесь здесь. Я взяла бы кошку с собой в Лондон, но боюсь, что хозяин моей квартиры не разрешит держать кошку в доме. У него уже есть обезьянка, он не захочет других животных.

— Я позабочусь о ней. Она такая милая. Мы будем жить здесь, и Хаддл тоже может к нам присоединиться. Для человека его возраста коровник не самое подходящее место. — Сюзан явно получала удовольствие от того, что обстоятельства складывались в ее пользу. Она собиралась взять судьбу сэра Джеймса в свои руки. Я не сомневалась, что у нее получится. — Конечно, Вольдемар останется с нами. Но эти овчарки… Боюсь, что нам придется с ними расстаться.

— Но они такие милые. Я бы отдала все на свете, чтобы иметь возможность держать их у себя. Овчарки дружелюбные, умные и веселые…

— И сумасшедшие, — прервала меня Сюзан. — Нет. Я не меняю решений. Смотри за яйцами, они пригорели.

Я энергично разболтала яйца на сковороде и стала делать тосты. Сюзан тем временем сложила на поднос вилки, ложки, тарелки.

— Как вкусно! — Сэр Джеймс бросил взгляд на Сюзан. Его лицо светилось от удовольствия. — Все оказалось не так уж и плохо. Старая часть особняка практически не тронута огнем. Чертовы пожарные залили все водой, но думаю, что со временем нам удастся навести порядок. Зато новое крыло практически уничтожено.

Я с грустью подумала о театре Джереми. Я позвоню ему сразу, как только вернусь в Лондон, и расскажу обо всем, что произошло. Вряд ли сэр Джеймс осознавал, насколько важен был театр для его старшего сына.

— Мои легкие. Я уже никогда не смогу дышать так, как прежде. — Хаддл уткнулся носом в тарелку с яйцами. — Я наглотался дыма, словно кочегар на пароходе.

— Почему начался пожар? Что говорят пожарные? — спросила Сюзан.

— Пожарные проводят расследование, — ответил сэр Джеймс с набитым ртом. — Пепелище огорожено канатом. Они даже не разрешили мне подняться наверх и забрать сигареты. Как будто это не мой дом. Никто не имеет права входить внутрь, пока не станет очевидно, что в доме абсолютно безопасно. Мне сообщат, как только закончат проверку. Думаю, что не раньше полудня.