Мои калифорнийские ночи (СИ) - Джолос Анна

— Мои отношения с ним — не твоё дело!

— В то время как он метал перед тобой бисер, я носила под сердцем его ребёнка. Представь на секунду, что я чувствовала?

Её лицо искажается от боли, а у меня внутри всё холодеет от ужаса.

Носила.

Что-то ведь произошло…

И это многое объясняет.

Почему-то вспоминаю тот самый день, когда застала их за выяснением отношений в холле перед столовой. Исайя был очень раздражён и взвинчен.

«Ты не будешь шантажировать меня даже в своём положении», — хватая Фостер за локоть, зло произнёс он.

Она была беременна…

Я растерянно смотрю на худую, измученную страданиями Фостер.

Дверь распахивается, и в туалет заходят сёстры Митчел. Задерживают взгляд на зарёванной и раскрасневшейся Тэми. Я, пользуясь моментом, ухожу. Практически сбегаю, но мне всё равно. Честно, не хочу ничего слышать. В конце концов, откуда мне знать, что она не лжёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нутром, правда, чувствую, что нет…

В зале веселится молодёжь. Ричи, как и планировалось, объявляет всем о том, что вечеринка по случаю выпускного продолжится в клубе Руно (том самом клубе, который принадлежит его отцу). Улыбается, подмигивает и спешит в мою сторону. Обнимает, губы касаются моего лба. А я, путаясь в словах, говорю, что в Руно поеду с Меган. После разговора с Фостер мне всё ещё не по себе…

Не хочу думать об этом. Это не должно меня волновать.

Мы с Меган отъезжаем от здания школы в двенадцать двадцать. Сначала я хочу поинтересоваться не знает ли она деталей истории этих двоих, но Пирс подозрительно помалкивает всю дорогу, и это начинает меня напрягать. Пока доезжаем до клуба, между нами и вовсе повисает давящее напряжение. Не ощутить которое просто невозможно.

— Какие-то проблемы, Меган? — не выдерживаю я после того, как она припарковывает свой форд на площадке.

— Ну что ты, — её голос источает откровенный сарказм.

— Тогда в чём дело? — прямо спрашиваю я и выхожу из машины.

— Ни в чём, Смит. Это касается только вас двоих…

И она точно имеет ввиду не мою связь с Ричи.

— На что ты намекаешь?

— Да какие уж тут намёки, только слепой не заметит, как ты из кожи вон лезешь дабы разозлить его.

Говорит про Рида, но нарочно не называет его имени.

— Я знаю, что он — не подарок, Смит. И его поведение часто идёт вразрез с тем, что в голове…

— Тогда хватит смотреть на меня с таким лицом, будто осуждаешь, — недовольно перебиваю я.

— Скорее не понимаю, — заявляет Меган, когда мы уже заходим в знакомое помещение.

Даже не собираюсь вдаваться в подробности…

Я кручу головой по сторонам. В украшенном цветными шарами и гирляндами зале уже вовсю развлекается народ. Алкоголь, караоке, игры. Выпускники с трудом перетерпели нудную процедуру вручения документа об образовании и ту часть, где каждый из них принимал поздравления от умиляющихся и вздыхающих с облегчением родителей и троюродных бабушек.

Я, вскинув бровь, смотрю на своих одноклассников. Большинство из них, вырвавшись из-под всевидящего родительского ока, ведут себя как люди, которые мне не знакомы. И это грозится вылиться в настоящий хаос, ведь с каждым поднятым вверх бокалом, границы стираются всё больше.

Я засыпаю Онил сообщениями. Эта гадина сперва не отвечает совсем, но потом всё же ограничивается коротким «всё хорошо». Вот зуб даю, остановились на обочине какого-нибудь калифорнийского пригорода и самозабвенно целуются под звёздным небом, теряясь друг в друге.

Посылаю подруге ряд пошлых смайликов и пытаюсь приобщиться ко всеобщему веселью. Играю в пиво-понг (с текилой) и дурацкую «Я никогда не». Столько откровений услышала от ребят сегодня, что впору с ног до головы залиться краской. Надеюсь, завтра мы и не вспомним, какими фактами из собственной биографии делились друг с другом.

Вот Моника Спаркс, например, (местный, крышей поехавший ботаник) признаётся, что спит голой и пишет любовные стихи Нейтрино (нашему учителю физики). Рассказывает, что отправила ему пару своих фотографий «ню».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Теперь понятно почему он игнорирует её на уроках…

Аарон заявляет, что целовался на спор с парнем. А наша секс-бомба Британи Бакс и вовсе тонет в откровениях, повествуя о горячей ночи с тридцатилетним незнакомцем из клуба «Логово» и трёх операциях на носу.

Кошмар в общем. Чувствую, что не могу больше воспринимать всё это, и под общий протест встаю из-за стола.

Меган заявляет, что я слишком рано выхожу из игры, утверждая, что в моём шкафу наверняка полно скелетов. Вот же змеюка. И чего только взъелась на меня?

Градус вечеринки повышается, света всё меньше, а шума всё больше. Треть выпускников, что называется пьяна «в хлам». Но им легко, весело и классно. Ровно до того момента, пока состояние не перетекает из фазы «очень хорошо» в «очень плохо».

Я ухожу танцевать. Просто сливаюсь с шумной толпой, растворяясь в громкой музыке. Напротив меня Исайя. Весь вечер он от меня не отходит.

И знаете что: мне всё нравится.

Он — красивый, обаятельный, интересный молодой человек. И я ему не безразлична. Что ещё надо?

Целует, шепчет, что я — самая красивая девчонка на свете. И это — приятно до чёртиков.

Касаюсь губами его скулы. Отклоняюсь назад.

Доволен донельзя. Обнимает меня, и мы танцуем, откровенно флиртуя друг с другом. Я закидываю руки ему на шею и улыбаюсь. В голове от количества выпитого — сахарная вата. Но я этому, пожалуй, даже рада.

Смотрит на мои губы, и его глаза возбуждённо блестят в свете неоновых ламп.

Ребята так кричат, что я вот-вот оглохну. Исайя лёгким кивком головы предлагает уйти. Молча соглашаюсь и следую за ним. По пути наливаю себе стопку виски. С этим напитком ассоциации не очень, но я хочу расслабиться на максимум.

Ричи ведёт меня к служебной двери. Затыкаю уши ладонями. Ребята играют в бутылочку и громко считают длительность очередного поцелуя. Женского. Я не ханжа, но всё же удовольствия, наблюдая за этим, не испытываю.

Мы выходим в холл.

— Иди сюда, — Исайя тянет меня за руку.

Он толкает самую крайнюю дверь, и мы оказываемся в лайтовой версии кабинета. Здесь значительно тише и вполне уютно. И пока он распахивает настежь балконную дверь, я подхожу к большому столу из красного дерева.

— А здесь мило, — заключаю я, разглядывая комнату. Назвать это служебным помещением язык не поворачивается.

Дорогая белая кожаная мебель, на стенах картины с изображением пейзажей Калифорнии, на окнах — шторы из бархата. Перед диваном кофейный столик с торшером, от которого исходит приятный, приглушённый свет.

— Это комната отдыха, но мой отец сюда наведывается крайне редко, — объясняет Исайя.

— Ясно.

— Но здесь частенько сплю я, когда пьян до потери сознания, — хохочет он, подходит ближе ко мне и берёт за руку. Подносит тыльную сторону моей ладони к своим тёплым губам. — Джен…

От этого жеста на секунду становится не по себе.

— Мм?

— Хочу, чтобы ты была со мной.

Смотрит долгим, серьёзным взглядом, и наверное впервые за всё это время я замечаю, как сильно он устал.

Устал бороться со мной и слышать моё вечное «нет».

Я перебираю пальцами его волосы, и мои губы трогает искренняя улыбка. Он прислоняется своим лбом к моему.

— Ты нужна мне, Дженнифер, понимаешь?

Я прижимаюсь губами к его щеке. Безумно приятно слышать то, что он говорит. Сейчас, как никогда, мне важно ощущать себя значимой. Необходимой кому-нибудь. Тому, кто не станет разбивать мне сердце холодным равнодушием. Тому, кто не будет причинять боль, наплевав на мои чувства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Исайя находит мои губы. И я знаю, что поцелуи, подобные этому, безжалостно и безвозвратно разбивают дружбу между парнем и девушкой. Так происходит и с нами… Обратного хода нет.

Он опускается ниже, его губы медленно и нежно скользят по моему подбородку, к шее. Ладони поглаживают бедро, поднимая вверх тонкую ткань платья.