Вельяминовы. Начало пути. Книга 1 - Нелли Шульман

— И плохо — врагом, — глаза блеснули звериным огнем, — на мгновение, — и тут же обрели привычное, тихое спокойствие: «Я просто помню добро, Джон, вот и все, — она слизнула острым языком сахар с губ.

Проводив Марту, он пошел встречаться со своими осведомителями и, когда уже стемнело, вернулся к Веронике пешком, под дождем.

У нее горел камин. Женщина сидела в их любимом кресле с лютней в руках. Джон остановился на пороге, слушая низкий, красивый голос. Вероника пела по-английски.

— Then he’l be a true love of mine, — закончила она балладу. Мужчина подошел к ней и прижался щекой к мягким волосам.

— Ты же, наверное, есть хочешь, — сказала Вероника, пытаясь подняться. Он усадил ее обратно и сказал, все еще обнимая ее сзади: «Это все подождет. Если бы ты знала, как я по тебе скучаю — там, у себя!».

Женщина изумленно подняла глаза, и Джон, поцеловав ее, шепнул:

— Помнишь, чем мы в столовой занимались? Пошли, а то я скоро уеду, не надо терять времени. Потому что в следующий раз, когда я вернусь, я надеюсь увидеть у тебя в руках своего сына. Ну, или дочь.

— Ну, или дочь! — передразнила его Вероника. «Назло тебе рожу двух девочек, дорогой».

Часы на колокольне церкви Сан-Поло пробили десять вечера. Филип Сидни еще раз посмотрел на фрески и вздохнул. «Живописцам все же легче — у них есть линии и краски, а у нас, поэтов, только слова, — подумал он, выходя на темную площадь. В центре ее тихо журчал фонтан, голуби толкались по краю каменной чаши, опуская изящные головы вниз.

Он пошарил в кармане, и нашел несколько зернышек — оставшихся еще с той их прогулки с Мартой. Юноша бросил их птицам и улыбнулся — они тут же захлопали крыльями, закурлыкали, подлетая ближе.

В этом шуме он и не заметил легких, словно звериных шагов сзади. Филип только почувствовал резкую, острую боль в спине, — будто огнем ее жгли, и, рухнув на колени, упал ничком на камни площади. Голуби, испугавшись, прянули вверх, — в темное, вечернее небо.

Орсини еще раз воткнул шпагу в спину юноши, — для верности, — и, вымыв ее в фонтане, быстрым шагом покинул площадь.

— Можно было бы, конечно, дотащить его до канала, — размышлял он, полулежа в своей гондоле. «Чтобы уже быть уверенным. Но я бы тогда испачкался в крови по уши. И правильно, что я у него забрал кошелек и бумаги — мало ли тут ограблений каждый день.

Меня никто не заподозрит, а если и заподозрят, — герцог побренчал золотыми монетами, — то вот это быстро их заткнет».

Бумаги были на английском, — стихи, по виду, — и Орсини, разорвав их на мелкие клочки, пустил по ветру.

— Надо завтра Марте послать цветы и какое-нибудь украшение. Бусы или браслет. И хорошо, если бы она сейчас забеременела, — как раз посидит там, в Браччано взаперти, пока меня нет. Там тихо, горы, свежий воздух. Потом я вернусь, она родит, признаю сына, и все будет устроено, — Орсини потянулся.

— Интересно, если любовница моего шурина Франческо принесет девочку, что он будет делать? Седьмая уже. Хотя с девочками легче — всегда можно отправить в монастырь, если она не нужна.

Он широко зевнул и понял, что устал — как и всякий раз, когда убивал человека своими руками.

Джон вышел на кампо Сан-Поло и вдруг остановился, — так тихо было на площади, что не хотелось нарушать это спокойствие даже звуком шагов. «Скоро уезжать, — подумал он, и, подняв голову, вдохнул прохладный зимний ветер.

— Жить бы здесь всегда, — усмехнулся он на мгновение, постояв просто так, наслаждаясь покоем. Из дальнего угла площади раздался слабый, почти незаметный стон.

Лекарь из Каннареджо — в гетто были лучшие врачи в городе, — появился быстро — в конце концов, его звала сама Вероника Франко, гордость и украшение Венеции.

Поднявшись с колен, он сказал: «Ну что, повезло юноше. Тот, кто его два раза ударил шпагой в спину, плохо знает строение человеческого тела. Ничего важного не задето, просто молодой человек потерял много крови. Теперь надо осторожно его перенести в спокойное место, и пусть лежит, выздоравливает».

Вероника сразу же подумала про Марту.

— Да, конечно, — сказала та, стоя босиком на пороге своих комнат, потирая заспанные глаза.

«Даже и не спрашивай, пусть несут бедного Филипа ко мне».

— Просто, — помялась куртизанка, — у меня же сейчас гость, ты знаешь, а потом клиенты…

Марта вздохнула. «Ну что мы разговариваем, сейчас я приготовлю комнату, и пусть будет у меня столько, сколько необходимо. Что скажет лекарь, — я сделаю, я умею врачевать немножко».

Джон и Марта прогуливались по площади Сан-Марко.

— Смотрите, — сказал разведчик, — тот человек, что познакомит вас с Изабеллой Медичи — ему не надо знать больше, чем нужно. В нашем деле это всегда опасно.

Если ди Ридольфи вам что-то важное скажет, или покажет — можете передать ему. У него много учеников, там кто-то все время разъезжает по Италии, — так, что Джованни все доставят. Но про герцогиню ничего посылать не следует. В конце концов, — улыбнулся Джон, — ее жизни ничто не угрожает. Орсини будет далеко, вы с ней подружитесь — что может случиться? Как там Филип?

— Собирается домой, — улыбнулась Марта. «Раны зажили хорошо».

— Да, Орсини, — задумчиво сказал разведчик. «Если он в этом своем тунисском рейде попадет в плен, надеюсь, что турки сделают с ним то, же самое, что и Марком Антонио Брагадином.

Селим, же наверняка вам рассказывал.

— Даже показывал, — мрачно ответила женщина, вспомнив кожу, что заживо сняли с командующего венецианскими войсками на Кипре.

— Просто герцог Браччано — очень опасный человек, — тихо сказал разведчик. «Не надо его недооценивать, милая Марта».

— Ну вот, — вздохнула Вероника, стоя на балконе. «Все уехали».

Филип на прощанье отвел Марту в сторону, и сказал: «Вы просто знайте, что у вас в Англии всегда есть друг и надежное плечо, ладно?»

— Спасибо, — она поднялась на цыпочки и поцеловала юношу в щеку. Тот покраснел.

— Езжайте прямо домой, — ворчливо скомандовала женщина, — и чтобы более никаких приключений.

— Да, вот и мы скоро тоже двинемся на юг, — Марта оперлась о перила и посмотрела на далекую гладь лагуны. «Будешь скучать по нему?».

Вероника только улыбнулась: «Я всегда скучаю, ты же знаешь. Вот так и живем — два раза в год, а между этим…, - женщина поморщилась.

— А ты не можешь бросить? — внезапно спросила Марта. «Деньги же есть у тебя, а если хочешь — я могу тебе помочь».

— Посмотрим, — Вероника помедлила. «Хочешь, я с Тео и Теодором съезжу на Мурано, пока ты укладываешься? Все меньше под ногами будут болтаться».

— Спасибо, — Марта поцеловала подругу.

Дома никого не было — готовясь к отъезду, Марта рассчитала слуг. Она, было, хотела пройти прямо в опочивальню — начать собирать платья, как вдруг замерла. У окна в гостиной кто-то стоял.

— Ты не приняла мои цветы, — сказал Орсини тихо. «И вот это, — он бросил к ее ногам браслет с жемчугом.

— Я не беру подарков от убийц, — холодно ответила Марта, и, подняв украшение, размахнувшись, швырнула его через открытое окно в канал.

Орсини схватил ее за руку и выкрутил запястье.

— Пусти, — прошипела женщина. «Пусти меня!»

Мужчина толкнул ее на кушетку и навалился сверху.

— Сейчас я тебя изнасилую, — сказал он, прижимая женщину к подушкам, и разрывая на ней юбки, — ты понесешь, и тогда ты от меня уже никуда не денешься, Марта. Будешь жить со мной, и рожать мне детей, поняла?

— Не буду! — прошипела она, сжимая губы, отворачиваясь, сдвигая ноги.

— А ну хватит, стерва! — заорал Орсини, хватая ее за подбородок.

Он вдруг застонал от боли — эта сучка вцепилась зубами ему в руку. Орсини со всего маху ударил ее по лицу и вдруг почувствовал такой знакомый холод кинжала, упершегося ему в тело слева, чуть пониже ребер.

Она смотрела на него снизу зелеными, как трава глазами. Под левым уже набухал отек.

— Ты не горячись, Марта, — тихо сказал мужчина. «Не горячись. Успокойся». Женщина, — он почувствовал это, — на мгновение расслабила пальцы. Орсини неуловимым движением выбил кинжал из ее руки. Клинок упал вниз, под кушетку. Зрачки женщины расширились от ужаса.

— Дрянь какая, — спокойно произнес Орсини и ударил ее еще раз — сильнее. «Ну! - он коленом раздвинул ей ноги. Из разодранного корсета виднелась маленькая, белая грудь. Он опустил голову к розовому соску и укусил — почувствовав металлический, соленый вкус на губах.

Марта зарыдала.

— Я еще даже не начал, — рассмеялся он.

— У меня крови, — задыхаясь от слез, сказала женщина. «Пожалуйста, не надо».

Орсини проверил — не врала. «Не понесет, значит, — подумал мужчина и стащил ее с кушетки на пол.

— На колени! — она опустила голову, отвернувшись, сжав губы, и Орсини, достав свой кинжал, сказал: