Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие - Лев Самуилович Клейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сама попытка бросить свет на его сексуальность может вызвать раздражение и негодование части аудитории. Его жизнеописание стабилизировалось в так называемых «голубых биографиях», устраняющих всё негативное и сомнительное. Голубых — то есть идеализирующих и очищающих. Голубых — в смысле «небесных». Попытка рассмотреть «голубой» компонент его сексуальности («голубой» в современном слэнговом значении) тем более может возмутить почитателей поэта, желающих видеть его ангелоподобным. «Копание в грязном белье», «выискивание скабрезных деталей» и т. п. Всякая попытка увидеть в Есенине какие-то элементы гомосексуальности будет расценена не только как попытка его принизить и запачкать, но и как клевета на русский народ.
Но сексуальность я не рассматриваю как нечто низкое и грязное. Это необходимая сторона жизни человека, нормальные проявления жизни. А когда речь идет о поэте-лирике, характеристика его сексуальности просто неизбежна, потому что она, несомненно, отражается в его творчестве. Гомосексуальность же сейчас всё меньше людей расценивают как позор. Её принимают как данность. Ну, а для Серебряного века и выросшей из него революционной эпохи готовность воспринять гомосексуальность была чертой времени. Это был дух модерна — отказ от старых норм и традиций. Дягилев, Сомов, Петров- Водкин, Кузмин, Зинаида Гиппиус, Иванов с Аннибал создавали атмосферу, в которой гомосексуальность рассматривалась как экстравагантная, но вполне допустимая особенность личного вкуса.
В какой-то мере интерес к ней шел рука об руку с предреволюционным кризисом христианской религии в России, кризисом православия, который так ярко проявился в распутинщине и привел к резкому повышению интереса к православным сектам и к язычеству. На этом фоне выход гомосексуальности на поверхность общественной жизни в конце XIX — начале XX веков можно рассматривать не как новацию, а как возрождение старой русской традиции, подавленной на время христианством и западной цивилизацией.
Есть основания полагать, что русское язычество не отличалось по своему терпимому отношению к гомосексуальным связям от греческого язычества. Резкое осуждение их пришло на Русь с иудео-христианской традицией (тут как раз столкновение и противоречие с еврейской культурой) и было законодательно закреплено лишь при Петре I — в подражание западным законодательствам. До этого все иностранцы, побывавшие на Руси, единодушно изумлялись терпимому отношению русских к содомскому греху и его популярности в народе. В Польше его даже называли «русский порок». До нас дошли древние поучения отцов православной церкви, направленные на искоренение этого порока. Но Россия — единственная крупная европейская страна, где никогда не было смертной казни за содомию. Не сожгли ни одного содомита. В традиционной матерной брани выражения, связанные с ней («иди ты на…», «…сос» и др.), имеют унижающий смысл, но само их наличие говорит о том, что ко времени, когда они сформировались с таким смыслом (а это зафиксировано в допетровской Руси и связано с влиянием христианства), явления эти были достаточно широко известны и всем понятны.
С. А. Есенин.
Поэтому если мы найдем какие-то элементы гомосексуальности в личности и творчестве Сергея Есенина, это не только ничем не порочит образа поэта, — во всяком случае не больше, чем его всем известные пьяные скандалы (ряд уголовных дел), — но и никак не противоречит его отождествлению с русским национальным характером. Тем более, что в поведении и облике Есенина гомосексуальные черточки занимали, по крайней мере внешне, явно подчиненное место. Он воспевал любовь к женщинам, к сорока годам был четырежды женат, имел детей. Словом, был гетеросексуален по своей основной ориентации, но порой ему доставляла удовольствие и нетрадиционная любовь. Как и в целом русскому народу. Порой, иногда, кое-где. Вопрос лишь — в какой мере.
У Кона и даже Ротикова Есенин лишь нехотя поддавался приставаниям Клюева. Как пишет Ротиков, возможно, даже поколачивал его. Американцы Гордон Маквей (1976) и Саймон Карлинский (1976) гораздо определеннее пишут о гомосексуальной составляющей в жизни Есенина, но и они не могут отрицать гетеросексуальной основы.
Иное дело тогдашний вождь крестьянских поэтов Николай Клюев. Этот никогда не был женат, возможно, даже никогда не был близок с женщиной. Был сугубо гомосексуален. Что странно, потому что, по статистике, чем ниже социальный слой, тем меньше в нем распространена гомосексуальность. Меньше всего — в крестьянстве. Это, конечно, не по биологическим причинам, а просто потому, что заложенные в человеке биологические предпосылки здесь имеют меньше возможности проявиться. В низших слоях больше сказывается конформность, скованность сознания традиционными нормами, психологическая оглядка на родных и соседей. Скрытая гомосексуальность здесь, конечно, может проявиться вполне в избиениях жены, в уходах из дому, в пьянстве, но о том, что может быть иное удовлетворение сексуального чувства, человеку просто не приходит в голову, или он гонит от себя подобные мысли как полную несуразицу. И лишь очень смелый и необычный ум может решиться на осознание этого чувства и дать ему волю..
Таким и был Николай Клюев.
2. Начало Клюева
Клюев прежде всего мифотворец, и трудно разделить, что в его нарочито крестьянском образе от реальности, а что придумано. Все вошедшие в справочники сведения о том, что он из древнего старообрядческого рода, что происходит по прямой линии от протопопа Аввакума, что участвовал в хлыстовском «корабле», где слагал сектантские гимны, что готовился к самосожжению, затем что был в Соловецком монастыре и скитался по России и Востоку, — всё это известно только с его слов и никакими независимыми источниками не подтверждается. Может, что-то в этом и правда, но что — неизвестно. Андрей Белый и Алексей Толстой, Брюсов и Гумилев, Блок и Городецкий воспринимали его как крестьянского пророка. Иван Бунин и Максим Горький не доверяли, видели в нем хитроватого мужичка, эксплуатирующего наивную восторженность интеллигенции. А было в нем и то и другое.
Крестьянского рода, он происходит из глухой деревушки Вытегорского уезда Олонецкой губернии (ныне Вологодчина), род. в 1884 г. Когда он был уже подростком, семья переехала в деревню покрупнее, где отец стал сидельцем в винной лавке. Так сказать, спаивал народ. Мать была «плачеей» и «вопленицей» (опять же со слов самого Клюева). Николай недолго учился в церковно-приходской школе
