Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

Он включил передатчик; зажглись зеленые лампочки индикации, раздался хрип: кргх-кх-кххх, и настала тишина. Элан выключил и снова включил аппарат: на сей раз тот безмолвствовал. Что за черт? Он вышел на крыльцо и кликнул Майка.

Версан оставил сидевшую на бревне у кострища Мишель и подошел.

– Взгляни-ка, – попросил Элан. – Либо я ничего не смыслю в технике, либо связь у нас сдохла. Передатчик хрюкнул и молчит.

Майк потыкал кнопку включения.

– Ты прав, тигреро. Он сдох. Пойдем, посмотрим антенну.

На крыше дома торчал штырь с плоской чашкой антенны.

– Что скажет специалист?

– На глаз с ней все в порядке.

Майк обогнул дом, Элан – за ним. Задняя стена Приюта была обращена к крутому склону.

– Ох, мать моя… – выдохнул версан.

С крыши спускались свернутые в жгут провода – оголенные, почерневшие, кое-где спекшиеся. Жгут уходил в стену, к передатчику. Майк потрогал его, понюхал пальцы с оставшимся грязным следом.

– Я бы удивился, если б связь работала.

– Изоляция сгорела? – предположил Элан.

– Об изоляции речи нет. Провода были голые… Дай-ка, залезу наверх. Подсоби.

Элан сцепил пальцы, Майк наступил ему на руки, ухватился за край крыши и махнул наверх. Осмотрел хозяйство: металлический штырь, коробку усилителя, в которой прятался верхний конец проволочного жгута, и чашку антенны. Открыл коробку, заглянул внутрь и спрыгнул на землю.

– Когда ты врубил передатчик и подал напряжение, сделался сплошной коротыш – отсюда хрюканье в динамике. А дальше закономерный молчок.

– То есть, оно совсем не будет работать? – уточнил Элан.

– Именно.

– А куда делась изоляция?

– Съели. Пришли, к примеру, муравьи и все пожрали.

– Деликатес?

– Как для нас с тобой – ветчина.

– Досадно. – Элан сел на корточки, вгляделся в ползающую по земле живность. – Тут букашек всяческих – до черта. – Он исследовал нижний конец свернутых проводов, уходящих в стену дома. – Вот и трупик висит – приварился. Похоже на муравья, – он поднялся на ноги. – Придется на соседний Приют топать. Может, ты сходишь?

– Не схожу.

Тигреро удивленно вскинул глаза. Впервые версан отказал ему в помощи.

– Почему?

– Мишель на ночь глядя с собой не потащу, а здесь не оставлю.

Элан расстроенно помолчал. Майк все ж таки видит в нем демона и не доверяет.

– Тогда старшим останется Крокодав, – решил он, – а ты – ему за помощника. Будь добр обеспечить порядок.

– Обойдется без приключений, – буркнул версан. – Строем все будут ходить. И хором петь песни.

Тигреро коротко улыбнулся, скрывая осадок в душе. Пока Майк жив, к Мишель его не подпустит. Да Элан и сам не подойдет. Хотя кто бы знал, до чего хочется…

Сообщив группе о своем уходе, он двинулся в обратную сторону, на Седьмой Приют. Дорога известная, ни перевалов, ни ущелий. А вот к Девятому добраться будет нелегко – переход до него долгий, и предстоят два снежника. Женщины порядком утомятся. Впрочем, Лену вычеркиваем – она улетит на Кристину; Мишель и мадам Крокодав устали не знают, а Тамара… Колдунье полезно пыхтеть и карабкаться. Глядишь, яду в языке поубавится.

Элан пустился бежать своим неутомимым бегом охотника на диких кошек. Милое дело: через два часа будем на Седьмом, а там и обратно. До темноты не успеть, однако ночами бродить не впервой.

Седьмой Приют встретил его золотым блеском окон, в которых купалось низкое солнце. Скоро оно зайдет за гору, и на землю падет сумеречная знобкая прохлада.

Элан вставил в прорезь пластинку-ключ, открыл дверь. Запустил систему жизнеобеспечения: зажегся свет, заработали обогреватели и вентиляция. Тигреро опустился в кресло у столика с передатчиком, поглядел на светло-серый корпус… Пожалуй, бежать и не стоило. Заранее зная результат, он ткнул кнопку.

– Кргх-кх-кххх… – ответил аппарат, мигнув зелеными огоньками.

– Сволочь, – сказал ему Элан и выключил.

Муравьи на то и муравьи, чтобы обитать повсюду. Тигреро обошел дом, полюбовался на такой же спекшийся жгут, как и на Восьмом Приюте. О чем думали те, кто монтировал здесь оборудование? Счастье, что в доме муравьи ничего не пожрали – не сумели проникнуть.

Элан законсервировал Приют, раздумчиво постоял на площадке. Солнце опускалось за синюю громаду далекой горы. Надо возвращаться, нет смысла проверять дальше. Если зловредные твари бесчинствовали на Восьмом и Седьмом, то и Шестой стороной не обошли.

И все-таки он побежал – единственно для очистки совести. По крайней мере, он будет уверен, что сделал все от него зависящее. Тем более, что в мыслях тигреро уже успел сплавить на Кристину писательку вместе с ее порождающим змей на коже взглядом.

На Приют он добрался в глубокой тьме. Тяжело дыша, пересек площадку, зашел за дом, провел по стене ладонью, нащупал провода. Как и предсказывал. Даже включать ни к чему – только сжигать передатчик. Почему до сих пор на это не обратили внимания? Ведь на Изабелле побывало девять групп. Наверное, связь никому не требовалась.

Элан устал и решил, что среди ночи обратно не потащится. Туристы и без него не пропадут. Крокодав с Майком проследят за порядком.

Он перекусил и улегся спать, однако в душе гнездилась тревога, не давала забыться. Раздраженный, помятый, Элан поднялся до света и тронулся в обратный путь. Даже есть не стал – кусок не полез в горло. Захватил харчишек с собой, да и отправился. С края площадки оглянулся на Приют. Странное, как будто чужое, недоброе место. А ведь еще несколько дней назад веселились тут и были счастливы… почти все.

Не задерживаясь, Элан миновал Седьмой – Приют как Приют, такой же приветливый и радушный, как остальные. Однако вскоре заявили о себе утомленные ноги, Элан перешел на шаг и явился на Восьмой далеко за полдень. Его встретила мертвая тишина и неподвижность. Одна речка гремела.

Он поглядел на закрытую дверь, на жалюзи в окнах, пощупал пепел в кострище. Чуть теплый, но это от солнца – вчера вечером костер не жгли. Куда они делись? Тигреро вошел в дом.

На столике у мертвого передатчика белела записка: «Эл, они рехнулись. Уходим на…» Записка обрывалась жирной кривулей – как если бы листок вырвали у Майка из рук или оттолкнули его самого. Что за безумие их поразило? Тигреро заглянул в комнаты. Вещи взяты с собой, да и Приют законсервирован как положено. Что за ерунда?

Он вошел к себе – как обычно, третья дверь направо от холла. На одном кресле стоит рюкзак, на спинку другого наброшена куртка. И записка на столе, придавлена коробочкой с зубной щеткой. «Элан, здесь что-то ужасное, все буквально сходят с ума. Мы уйдем на Девятый Приют.