Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

— Так я не Сверр?

Павел рассмеялся:

— Ну, ты и тугодум… как тот же Сверр! Я об этом талдычу уже битый час, — Павел прошёлся взад-вперёд. — Боги любят шутить. Очевидно, им было угодно использовать тело Сверра для каких-то своих целей.

— Боги? Может, это случай!

— Случай! — фыркнул Павел. — Ты наивный, коли так думаешь. Хотя и Сверр был таким же!

— А ты его, вижу, хорошо изучил.

— Ещё бы! Он, скажем так, был простым парнем. Любил слушать, но не болтать. Ему мешало его косноязычие. А вот ты…

Павел вновь сощурился и оглядел мою персону.

— На сколько я понимаю, мне заменили сердце на драконье?

— Ему, — поправил меня Голубь. — Ему заменили сердце… Это был своего рода эксперимент. Люди Зэм отличные механики, но для той цели, которую задумали мы…

Павел запнулся, видно чуть не оговорился. Его глаза стрельнули в мою сторону и опустились к полу.

— Нам нужен был живой человек, без механических деталей.

— Поэтому мне… то есть Сверру дали сердце дракона и залили кровь единорога?

— Да, всё верно. Сколько же мы потом над тобой корпели!

— Зачем? Чтобы погубить Клемента и его аллод?

Павел нахмурился.

— Погубить! Слова-то какие! Мы собирались захватить аллод. А кто-то, судя по всему, каким-то образом уничтожил Клемента, Великого Мага! Не знаю, как это и случилось…

— Тень.

— Что? — нахмурился Павел. — Какая тень?

— Тень Тэпа. Или кого-то из его слуг… Точно, слуг! Негус Хатхар — это его рук дело. Он ведь был первосвященником Тэпа.

— То есть, ты хочешь сказать… что нам подсунули порченый товар? В теле Сверра скрывалась Тень?

— Не знаю, где она скрывалась. Это вам надо было выяснять у всё тех же людей Зэм… вернее культистов… Так ведь? Вы сотрудничали с ними? И с Домом ди Дусер?

Павел опустил голову.

— Это они, я вижу. Небось рассказывали, как Сверр прошёл подготовку в Империи. Мол, отличный лазутчик, убийца и прочее, прочее, прочее. Вы и согласились… Полагаю, это было на Эльджуне, в порте Такалик.

— Согласились… согласились… А зачем им губить аллод?

— У меня есть предположение.

Тут я вздохнул и пошевелил затёкшими кистями.

— Болит? — сухо спросил Павел.

— Ноет.

— Потерпи. Недолго ещё, — сыронизировал бывший священник. — Так что у тебя за предположение?

Я чуть досадовал. Жалость у Голубя вызвал, но до конца воспользоваться ею не выходило. Конечно, ожидать, что он хотя бы ослабит путы, было глупо, однако надежды терять не стоило.

— Клемент старательно изучал Сарнаут… и Астрал, его демонов… У него были лазутчики и в стане врага…

— В Империи?

— Там тоже. Я думаю, что он слишком много прознал. Залез туда, куда не стоило совать нос. Вот культисты Тэпа и ответили ему.

— Интересное предположение, — задумался Павел. — Но вопрос остаётся вопросом: чья сейчас Искра в твоём теле? Кто ты такой?

И как когда-то в Сиверии в заброшенной Пирамиде, когда на меня снизошло, так сказать, «откровение», я уверенно отвечал:

— Меня зовут Бёрр, что значит «рождённый». Я первый из людей…

Голубь изогнул брови и немедленно повернулся ко мне.

— Бёрр? Нет… нет…

Павел резко поднялся.

— Если бы это было так… если бы ты был Бёрром… — тут он ещё раз окинул меня взглядом. — Ты знаешь кто такой Бёрр?

— На Ингосе про него…

— Оставь ты те дремучие края с их глупыми легендами и сказками! Я спрашиваю тебя о настоящем Бёрре… Вижу, что не знаешь.

Павел даже обрадовался.

— Не знаешь! Ха… Чуть не поверил!.. Нет… нет…

Глаза Голубя заблестели от испуга. Да-да, испуга. Я понял, что он чего-то боялся.

Конечно, навряд ли я тот легендарный Бёрр, даже не смотря на «воспоминания», которые больше похожи на сон. Но Голубь неподдельно испугался моих слов… Не знаю, что он вдруг понял (а это было видно по его поведению), но Павел Расторгуев растерялся.

— Скажи-ка, кто твой Покровитель? — ехидно спросил он. — Святой Арг?

— Да.

— Вижу… Эти все его знаки на мечах, одежде… Это всё показуха.

Я всё ещё не понимал, чего так «разошёлся» Голубь. Он злобно тыкал пальцем в мой акетон, трусил мечами перед носом. Казалось, что Павел пытается в чём-то убедить… себя. Да, точно — убедить лично себя. Речь его стала очень путанной, сбивчивой, понятной лишь ему самому.

— Бёрр! Надо же, какую историю придумал! Я чуть не поверил! Нет, парень, ты меня не убедил в своём происхождении. Вернее, в происхождении своей Искры! — Павел заходил взад-вперёд. Он нервно покусывал губы, а потом вдруг остановился и спросил: — Кстати, как обряд Прозрения?

Последние произнесённые им слова получились некой оплеухой. Ну, неужели это так видно?

— Ты ведь его прошёл, — шипел Голубь, — пытался пройти, верно? И как? Думаю, что никак! А знаешь почему: ты не готов! А, может, даже внутренне боишься…

— По-моему, боишься ты!

— Что? — Павел нахмурился.

— Ты чего кипятишься? — спросил я у него. — Испугался?

Павел молчал. Мой взгляд упал на Стояну, которая по-прежнему лежала у стены и не шевелилась. Но в какой-то момент мне стало ясно, что она уже пришла в себя, только виду не показывала.

Голубь на несколько секунд закрыл глаза. Он мерно задышал, приходя в себя. Через минуту передо мной уже был тот самый «священник», которого я встретил на пути в Сккьёрфборх.

— Ладно… ладно… ладно…

Павел прошёлся взад-вперёд, что-то обдумывая. Он успокоился, видно пришёл к каким-то выводам.

— Приятно было с тобой разговаривать… Даже волнительно, — тут Голубь хмыкнул. — Но всему приходит конец. Я узнал, что хотел…

— По-моему, ты ничего не узнал.

— Это тоже своего рода знания, — парировал Павел. Он остановился и пристально поглядел мне в глаза.

— Ты обещал, что Стояну не тронут, — твёрдо сказал я.

— Обещал, и от своего слова не отказываюсь. Мы её и пальцем не тронем.

— Как я могу тебе верить? — тут мой голос дрогнул.

Твою мать! Бор, будь мужчиной! Держи себя в руках!

— Просто верь, — нехотя отвечал Павел.

Он развернулся и пошёл к выходу. Дверь тихо скрипнула, внутрь ворвались клубы пара. Голубь бросил косой взгляд на меня и вышел вон.

Стояна тут же села и огляделась.

— Ушёл? — тихо спросила она.

— Это ненадолго. Сейчас сюда завалится ватага Сома. Я не уверен, что тебя не тронут. Так что уходи…

— Тс-с! — Стояна приложила палец к губам и, стремительно поднявшись, подбежала ко мне.

Она попыталась развязать верёвки на руках, а я всё настаивал, чтобы она не теряла на это время.

— Брось! Брось, тебе сказал! Убирайся отсюда!