Баллада о Лорелее - Юрий Морозевич

Он сорвал проклятые браслеты с пояса и бросил на пол.

— Можешь забрать их себе, — сказал он, отворачиваясь. Смотреть на бывшего арестанта, ставшего сначала просто собратом по несчастью, а затем товарищем и даже другом ему стало окончательно неприятно.

— Извини, — вдруг тихо сказал Каттнер совершенно другим тоном. — Я должен был убедиться, ведь я тебя совершенно не знаю.

— Ну и как, убедился? — зло спросил Алекс.

— Да. И потому еще раз прошу прощения за столь жестокий экзамен.

— Тоже мне, учитель. А мог бы и по морде схлопотать…

— Но ведь не схлопотал же, — Каттнер неожиданно рассмеялся. — Ладно, не дуйся… что ты, как красна девица.

Алекс невольно ухмыльнулся, и тут же почувствовал, что, оказывается, больше не сердится. Все-таки было в его спутнике что-то такое… располагающее к себе даже помимо воли.

— Пойдешь ты, — вдруг сказал Каттнер.

— С какой стати, — опешил Алекс, не ожидавший от напарника ничего подобного.

— Ты молод, тебе еще жить и жить. А что касается меня… Во-первых, я уже слишком задержался на этом свете, так что хватит, пора и честь знать. А во-вторых… Что меня ждет в том случае, если я уцелею в этой передряге? Скорее всего, длительное заключение, возможно, даже пожизненное. Либо пристукнут по-тихому, и весь разговор. Думаешь, мои доброжелатели не в состоянии повторить неудавшуюся попытку? Так что там, — он указал пальцем в потолок, — мне совершенно определенно ничего не светит.

— Постой… но у тебя же дочь. Кто позаботится о ней, если не ты?

— Вот ты и позаботишься. Тем более, что сделать это, находясь в заключении, для меня так или иначе будет проблематично. Обещай, что выполнишь мою просьбу.

— Обещаю, — машинально ответил Алекс, а потом вдруг, спохватившись, добавил: — Сам позаботишься. Потому что никуда я не пойду. Только после тебя.

— Ну вот, — с досадой произнес Каттнер. — Я тут что, зря перед тобой распинался? Ты представлялся мне весьма здравомыслящим, не лишенном логики человеком. А потому просто обязан согласиться с тем, что я абсолютно прав.

— Возможно, — упрямо возразил Алекс. — Но далеко не во всем. Не забывай, я все-таки спасатель, хоть и бывший. И обязанность оказывать помощь попавшим в беду людям у меня просто в крови, на уровне инстинкта. Поэтому никак не могу бросить тебя даже ради спасения своей драгоценной шкуры. К тому же… я один на всем белом свете, а у тебя дочь. Так что извини, воспользуюсь столь великодушным предложением как-нибудь в другой раз.

— Ну, ты у нас и упертый, — покачал головой Каттнер. — Значит, на уровне инстинкта, говоришь?.. Хорошо, тогда поступим так.

Он поднялся с насиженного места и неторопливо подошел к своему креслу, отодвинув ногой в сторону валяющийся в проходе скафандр.

— Самое сложное в жизни — проблема выбора, — наставительно сказал он, нагнувшись, чтобы убрать в сторону зацепившийся за кресло башмак.

Алекс внимательно следил за его действиями. Он до самого последнего момента не догадывался о том, что намерен предпринять старый десантник. А когда догадался, стало уже поздно.

В руке Каттнера блеснул металл. Одним точным движением десантник защелкнул наручник на своем левом запястье, а другим тут же пристегнул себя к массивному подлокотнику.

— Вот так, — удовлетворенно сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Я решил эту проблему за тебя. И не пытайся меня освобождать. Предупреждаю — буду драться.

— Ну ты и кретин, — только и смог сказать Алекс.

Гвалт на командном посту станции «Афродита-2» стоял невообразимый. Даже сложно себе представить, что всего лишь трое взрослых, умудренных опытом сотрудников космофлота, прошедших огни и воды всевозможных курсов специальной и психологической подготовки, могут производить столько шума. Несмотря, казалось бы, на несомненную готовность с открытым забралом встретить любую неожиданность. Орали все, причем, как на окончательно слетевших с катушек стажеров, так и друг на друга, что было совсем уж удивительно. Поминая при этом всех родственников упомянутых стажеров до седьмого колена…

Майкл криво усмехался и лишь страдальчески морщился, когда звон в наушниках становился совсем уж нестерпимым.

Ничего, ничего, пусть выговорятся… это полезно в смысле борьбы со стрессом. Зато потом общаться с ними станет куда легче. Думаю, пара минут у нас еще есть… должны же они когда-нибудь иссякнуть.

Он повернул голову в сторону Сэма. Тот держался практически рядом и планировал, раскинув в стороны руки и ноги, чтобы максимально увеличить сопротивление. Согласно полученным инструкциям.

Все правильно. Еще полминуты, и настанет пора задействовать парашют. Рывок должен быть что надо, а значит, к тому моменту скорость падения желательно уменьшить, насколько это будет возможно.

Что ни говори, а Сэм молодец, хотя это первый в его жизни прыжок. Тем более затяжной и на столь негостеприимной планете. Да еще в громоздком скафандре… Повезло ему, не всякий новичок может похвастать подобным набором. Но ничего, думаю, справится… и не с таким справлялись, как сказал бы по этому поводу незабвенный Марк наш Аврелий. Кстати, интересно, как он там?.. Надеюсь, я его не слишком…

Вообще-то, если уж совсем по-честному, то зря Сэм ввязался в это дело. Сидел бы себе тихо-мирно на станции… и мне было бы спокойней. По крайней мере, отпала бы необходимость контролировать каждый его шаг. Не говоря уж о запредельных рисках всего предприятия. Ну по какой такой необходимости нужно подвергать опасности двоих, когда всю работу прекрасно можно выполнить в одиночку?

Как ни пытался я убедить его не путаться под ногами и не лезть, куда не просят, ничего не помогло. Уперся, и ни в какую. Мол, только вдвоем… А вдруг ты не справишься и тебе понадобится помощь как раз в тот момент, когда изменить что-либо станет уже невозможно? Что тогда будешь делать?..

И ведь настоял на своем! Да-а… чего-чего, а упрямства ему точно не занимать. Столько лет уже вместе, пора бы привыкнуть.

Майкл отвернулся и перевел взгляд строго вниз, хотя смотреть там было совершенно не на что. Поверхность Венеры скрывала сплошная белесая, с легким рыжеватым оттенком, дымка, так что абсолютно неразличимой оказалась не только относительно плоская поверхность плато Афродиты, но даже вершина не самой маленькой на планете горы Маат. У подножия которой где-то там валялся разбитый вдребезги «Феникс».

Интересно, сколько километров мы уже преодолели?