Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, по-иностранному они разговаривали, — бросил официант, — я и не прислушивался. Лопотали что-то там о своем, да и мне прислушиваться некогда было, клиентов был полный бар.
Да не густо, заметила про себя Кристина, вернее пусто.
— А как обращалась к той, что приехала, вторая девушка? — спросила Левонова. — Может, как-то называла?
Официант почесал переносицу.
— Да я не запомнил как-то, — сказал он, — хотя постойте, ту, которая приехала, звали Ольга.
— Ольга? — переспросила Кристина. — Вы не ошибаетесь? Официант махнул рукой.
— Да что вы? — сказал он. — Нет, она, ну та, вторая, когда первую увидела, бросилась к ней на шею и назвала её Ольга.
Штильхарт пихнул Кристину локтем.
— Оля журналистка? — обалдело сказал он. — Слушай, а это не Касаткина, часом?
Кристина задумчиво закусила губу.
— О-б-а-л-деть, — протянула девушка.
Она уже давно перестала чему-то удивляться, но если Касаткина была знакома с Александрой, то она могла знать информацию о Греларозоле задолго до того, как к ней пришла Эльмира. Если теория Наташи верна и Эльмире действительно сливал информацию Тополевич, он вполне мог это делать через Ольгу, да и её поведение на прессконференции «Лиги честности» в этом случае видится несколько в ином свете. Все это, конечно, сильно притянуто, но при определенном ракурсе может быть правдой.
— Получается, Касаткина была знакома с Александрой? — проговорил Флориан. — Случай?
Кристина поджала губы.
— Знакома, — кивнула она, — и после того, как они встретились Александру не узнает никто из близких друзей, а Касаткина меж тем связана с расследованием Эльмиры Сабуровой.
Штильхарт подарил подруге скептический взгляд.
— Ты же не хочешь сказать, что Касаткина… — неуверенно спросил он, — да нет, это бред.
Левонова не ответила. Пожав плечами, она вновь обратилась к официанту:
— А скажите, вот они вместе ушли? Или, может быть, по отдельности?
Официант задумался.
— Вместе, — сказал он, — вы знаете, тут такая история, я специально за ними не следил, но девицы-то красивые, вот я их и проводил взглядом. Они вместе пошли к парковке. Точно, вспомнил вот ещё что. Девица эта, ну которая на машине, она меня вот о чём спрашивала. Можно ли удить рыбу в Жонксьоне? Я ей сказал, что нет. А она улыбнулась так и пошла. Знаете, у меня даже дрожь пробежала от такой улыбки.
Pointe de la Jonction, поняла Кристина, парк на западной окраине города, местные студенты, да и не только, часто там устраивали пикники, играя во взрослую жизнь: бездельничали, пили, курили травку, валяли дурака. Кристина, хотя не одобряла подобных занятий, в юности тоже посещала это местечко. Вопрос, что задала неизвестная знакомая Александры, мог бы показаться безобидным, однако если бы Александра с подругой хотели провести время в парке, она должна была знать, что в декабре сильные приливы Роны и Жонксьон часто подтапливает. Значит, Александру отвезли туда без её ведома. Думай, приказала она себе, представляй картину. Что могло случиться в этом парке? Они вышли из ресторана в пять. Это уже глубокая темень. Зачем в такое время тащится в Жонксьон?
Она поняла.
Всё на самом деле очень просто, главное правильно ответить на вопросы.
— Вызывай водолазов, Штильхарт, — сообщила она, — кажется, я знаю, что случилось.
КОНЕЦ ДЕВЯТОЙ ГЛАВЫ
Глава X. Игра вслепую
— Куда мне идти? — спросила Алиса.
— Всё зависит от того, куда ты хочешь попасть, — ответил кот.
Льюис Кэрролл
Среда, 24 октября
Ксения выходила из этого странного во всех отношениях дома ещё в большем недоумении, чем заходила туда. Безусловно кое-чем важным чудной старик поделится сумел, но в целом его описание искомой девицы было слишком расплывчатым и неточным. Под него могла подходить практически любая из знакомых особ. И Анастасия Урусова, так спешно улетевшая в Женеву и Светлана Русакова, умолчавшая о своих отношениях с Томасом Чилуэллом. Да и тот факт, что старик отказался разговаривать при Верховском тоже напрягал.
— Догадываюсь, что вы чувствуете, — мимоходом бросил шедший рядом Александр, — наверное, вы воображаете себя Алисой, падающей в кроличью нору.
— Интересное сравнение, — сухо усмехнулась Ксения, — только вы тоже так себя чувствуете, вы пришли услышать ответы, но не услышали.
Верховский улыбнулся.
— Пожалуй, не стану печалиться об этом, — сказал он, — всё, что вам было сказано, это сказано только для вас и только вы поймете, как обойтись со сказанным.
Жизнь понимается с высоты прожитых лет, хотя и двигаться она должна вперед, вспомнила Ксения известное изречение Кьеркегора. Верховский сейчас находился в смятении. Он бился со своими страхами, пытался определить, рассказывать ли то, в чём он сам себе боится признаться. Он тоже умеет менять лица как перчатки. Интересно, есть ли у него душа? И какая она? Быть может, тот странный старик не стал с ним разговаривать, потому что как раз не увидел в нем душу. Но он что-то увидел в ней самой, что-то такое, что Ксения сама похоронила под маской железного детектива с нервами-канатами. Что-то, чего не было у Верховского. Поэтому он и стал говорить с ней одной.
— Кто он? — спросила девушка.
— Художник, — пожал плечами Верховский, — странный старик, говорят, он умеет распознавать истинную сущность человека.
— Каким же образом? — полюбопытствовала Авалова.
— У него уникальный талант, — сказал Верховский, — прикоснувшись к человеку или к его вещи, он как бы сам становится этой личностью. Им овладевают те же эмоции, которые человек испытывает в этот момент.
— Экстрасенсорика? — недоверчиво спросила Ксения.
— Что-то вроде этого, — бросил Верховский, — когда он прикасается к человеку, то этот человек представляется ему не более чем рисунком, набором линий, которые выстраиваются в портрет.
Ксения улыбнулась.
— Занятно, — отметила девушка, — и какой он портрет увидел в вас? Вы не стали противиться, когда он сказал, что будет разговаривать со мной, значит, вы боялись того, что услышите о себе.
Верховский пожал плечами.
— У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу, Ксения Игоревна, — многозначительно произнес молодой человек, — мой портрет мне и так известен и, боюсь, я не услышал бы ничего нового.
Ксения повернулась в его сторону и, наверное, впервые заглянула ему в глаза. Они были очень яркие, но абсолютно лишенные эмоций, словно бы кто-то выкачал из них всю жизнь.
— Как вы считаете, есть бездуховные люди? — озвучил он её собственный вопрос, заданный художнику.
Ксения задумалась.
— Этот вопрос скорее следует задать священнику, — улыбнулась она, — а не детективу. Впрочем, думаю, да. И это опасные люди, опасные для себя самих. Мне кажется, бездушный человек не может откликнуться на чужое горе, оно его не трогает. Такое, к
