Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во втором конвое, вышедшем из Кыгы 11 июня, было две тысячи крестьян, из них семьсот мужчин. Людей собрали из двенадцати разных мест в западной части района. 15 июня они под присмотром всем известного члена комитета по депортации города Кыгы Мехмет-заде Хилми прибыли в местечко под названием Дабалу недалеко от Балу[1663]. Над этой группой издевались и грабили ее еще более жестоко, чем первый караван. Люди, практически нагие, были в ужасающем состоянии. На окраине Дабалу недалеко от моста в Балу отряды чете убили мужчин, а затем позволили местному населению близко подойти к лагерю[1664].
Третий конвой, вышедший 12 июня, состоял из жителей других сел и самого города. В трех часах пути от Балу чете, конвоирующие ссыльных, отобрали у них три или четыре тысячи турецких лир. На следующий день караван попал под сильный артиллерийский обстрел. Тогда чете напали на него с ножами и похитили молодых женщин. Это был первый случай в этом регионе, когда женщинам вспороли животы, потому что узнали, что некоторые из них во время обыска проглотили свои золотые монеты. 16 июня тех, кто уцелел после резни (приблизительно одна четверть), объединили в Балу с оставшимися в живых из двух предыдущих караванов. 18 июня их всех погнали по дороге, ведущей на юг[1665].
13 июня под командованием главаря чете Карамана Улаш-заде Мустафы, уроженца Кармруга, в путь отправился четвертый конвой (последний из Кыгы), состоящий из правительственных служащих и коммерсантов. Его направили прямо в Харпут. К вечеру 13 июня в городе осталось не более десятка мастеровых и других необходимых для города людей, в частности — городской врач д-р Меликян и служащий городского управления здравоохранения Баркев Ненежан[1666].
Последний конвой, сформированный из жителей тридцати пяти населенных пунктов, в том числе из Темрана, Орора и Арека, отправился 16 июня 1915 г., Первый раз на него напали и ограбили в местечке под названием Сарпичай Акпунарской казы. Нападение было совершено под командованием мюдира волости Чилхедер Осман-бея, приказавшего своим курдским чете уничтожать ссыльных. Последовала стрельба, в результате которой погибли отец и дядя Саркисяна[1667]. Позднее он вспоминал о наступлении невообразимой паники среди ссыльных, которые стали разбегаться в разные стороны. Ночью чете обыскали трупы и прикончили раненых. Конвоиры, угрожая расправой жителям близлежащей курдской деревни, которые укрыли женщин и детей, вернули последних в караван и погнали их по дороге в Балу. Как и в предыдущих случаях, караван остановился на привал в окрестностях города недалеко от села Дабалу, которое было усеяно трупами. Церковь была сожжена, а дома разграблены. Людей из каравана рубили топорами и сбрасывали в Евфрат. Наш свидетель во время своего отчаянного бегства в Дерсим, казавшийся единственным местом, где беглецы могли найти убежище, видел рабочих, разрушающих церкви и кладбища. Курд, который некоторое время был его попутчиком, объяснил, что приказы о разрушении церквей отдавало правительство, «чтобы не осталось даже следов, что когда-то на этом месте были армянские поселения»[1668].
20 июня 1915 г. приблизительно две тысячи пятьсот человек из последних конвоев, среди которых прятались триста пятьдесят переодетых в женскую одежду мужчин, были отправлены в южном направлении к печально известному мосту Балу. Через три дня пути они добрались до места в трех милях от Аргана Маден, где после проведения тщательного досмотра были зарезаны последние мужчины, а молодых женщин продали местному населению[1669]. Последние ссыльные добрались до Диарбекира после пятидесятидневного перехода. Их оставили под стражей за городскими стенами, где их посетили вали д-р Мехмед Решид и местные сановники, отобравшие себе несколько молодых женщин. Когда подконвойные, лишенные в пути своей одежды, дошли до Мадена, сирийские христиане одели их, накормили и разместили в полусгоревших домах, подвалы которых были доверху заполнены обгоревшими трупами. Еще через двадцать дней пути караван прибыл в Рас уль-Айн, где черкесы расправились с последним в этой группе мужчиной[1670].
Из всех отправленных из Кыгы разными конвоями армян до Рас уль-Айна добрались примерно три тысячи человек. Через месяц их уже осталось не более семисот, остальных унесли голод и тиф. Четыреста человек отправили по железной дороге в Хама и Хомс, а триста других в Дер-Зор, где в конце 1916 г. еще оставались в живых от пятнадцати до двадцати человек[1671].
По свидетельству Вагана Постояна, полторы тысячи человек были уничтожены в селах еще до начала депортации, а после прихода в регион русских войск из мусульманского плена были вызволены четыреста шестьдесят одна женщина и ребенок[1672]. Людей вырезали в Джан/Чане (3000 чел.), Тепе (2500 чел.), на мосту перед Балу (10 000 чел.) и в Касрмадене недалеко от Харпута (13 000 чел.)[1673].
Депортация из казы Киским-Ходорджур
Армянское население Кискимской казы, в которой располагались тринадцать сел Ходорджура, составляло 8136 человек, большинство из которых были католиками[1674]. Пригодный для разведения овец горный район Киским был одной из самых изолированных каз Эрзурумского вилайета. Жители Ходорджура были зажиточными и миролюбивыми. После объявления всеобщей мобилизации они решили вместо службы в османской армии заплатить выкуп за себя и работающих за границей эмигрантов, выходцев из этой местности. Кроме того, начиная с конца августа 1914 г., они принимали на постой и кормили несколько османских дивизий и лишь выразили слабый (и безрезультатный) протест, когда армия реквизировала у них всех лошадей и мулов. В декабре 1914 г. в небольшой городок Гармирк нагрянули около тридцати чете, которые ограбили и избили его жителей, требуя от них выплаты налога в триста турецких лир. Но такое поведение, в конце концов, было обычным явлением. Более пугающими стали обыски домов в поисках оружия, проведенные жандармами в феврале 1915 г., особенно потому, что они сопровождались пытками и арестами влиятельных людей, например, в Мохрагуде (Арутюн Дзаригян) и Ходорджуре (Иосиф Мамулян)
