Дама с единорогом - Ольга Романовская

Графиня не дала ему заговорить первым.

— Зачем Вы приехали? — холодно спросила Жанна. Её самолюбие было ущемлено и не позволяло ни одной тёплой нотке пробиться сквозь лёд её слов. Она всё ещё любила его и, пересиливая себя, старалась казаться бесстрастной.

— Что за дикий вопрос? Я приехал к своей жене, а она вместо того, чтобы встретить меня с распростертыми объятиями, отказывается впустить меня, морозит моих людей. Или Вы не рады тому, что я вернулся? — нахмурился он.

— Мне казалось, что после Вашего отвратительного поступка Вы должны были забыть сюда дорогу.

— Какого поступка? — Норинстан сел. Похоже, он действительно не понимал, в чем дело.

— Ну вот, Вы уже забыли…

— Забыл что? Жанна, я устал и не желаю препираться по пустякам! Велите подать элю и какой-нибудь закуски. Лошадей — в стойло, людей — накормить и устроить на ночлег.

— Нет.

— Что «нет»? — опешил Роланд.

— Ваши люди сюда не войдут, пока я не буду уверена…

— Перестаньте дурить! Вы немедленно пустите их и…

— Нет.

— Что Вы хотели этим сказать, жёнушка?

Она вдруг начала задыхаться, ловить ртом воздух, словно рыба.

— Жанна, что с Вами? — Он подошел к ней, но Жанна не позволила ему прикоснуться к себе.

— Да что с Вами, Жанна! Эй, кто-нибудь!

— Нет, не надо, — пробормотала она и почувствовала, как пошевелился там, в ее утробе, его ребенок. Нет, она не могла все так обрубить.

Графиня вышла во двор, вслед за ней вышел муж. Она обернулась, посмотрела на него и прямо там, на крыльце, спросила:

— Почему Вы сказали мне, что он умер?

Казалось бы, здесь было много воздуха, но его ей по-прежнему не хватало, будто кто-то сжимал грудь тисками.

— Кто умер? Вам нездоровиться?

Графиня не знала, что ответить.

— Ничего, полежите немного и все пройдет. Где Ваша вертихвостка-служанка?

— Не надо служанки. Я не больна.

Она низко опустила голову.

— Тогда какого чёрта, жёнушка? Надеюсь, — насмешливо напомнил он, — Вы не забыли, что священные узы брака накладывают на Вас определенные обязательства? Так потрудитесь, — уже жестче добавил граф, — перестать ломаться и впустить моих людей.

— Нет, пока я не уверюсь… Знаете, — Жанна медленно спустилась во двор, прошла мимо группки навостривших уши слуг и остановилась напротив мужа, — все эти дни я молилась. Я просила Господа укрепить меня.

— Что-то мне это не нравится, — нахмурился Роланд. — А ну-ка признавайтесь!

— Я чиста перед Вами. А Вы передо мной? — Её голос окреп. Она решилась и должна была дойти до конца. Она пройдет этот путь, каким бы тяжелым он ни был.

— Так, поднимайтесь сюда и выкладывайте.

— Я не хочу туда, я задыхаюсь!

— Так какого чёрта Вы не хотите позвать служанку? Я же вижу, что с Вами что-то не так.

— Потому что она мне не поможет. Уйдите, не мешайте нам! — крикнула она навострившей уши черни. Два красных пятна зарделись на ее щеках.

Слуги покорно разошлись, и они остались одни.

— Я знаю, что Леменор жив, Вы обманули меня. Зачем?

— Этот гадёныш прислал Вам весточку?

(«Хотя бы слово в оправдание! Неужели он действительно такой, как о нём говорит Артур, неужели всё это было обманом?»).

— Нет.

— Тогда откуда…

— Правды не утаишь.

— Если и жив, то что?

— То, что мне очень больно, — пробормотала Жанна.

— Кстати, почему Вы до сих пор здесь? Кажется, я ясно дал понять, чтобы Вы уехали к матери.

— Я передавала, что мне нездоровиться. А сейчас дороги замело…

— Глупые женские оправдания! Решили всё делать наперекор мне, думаете, я не найду на Вас управу? Жанна Норинстан, я хочу, чтобы Вы были покорной женой, и Вы ей будете! — рявкнул он, теряя терпение.

— Как Вы не понимаете? Ваша ложь…

— Какая ложь? Графиня, немедленно впустите моих людей, иначе, клянусь, Вам не поздоровится!

Жанна отвернулась и заплакала. Но она не желала, чтобы он это видел.

— Я…. я… мне так… Мне сказали, что Вы… Что я жена изменника. Я хочу знать, это правда?

— Мы это уже обсуждали. Я сказал все, что должен был сказать, остальное Вас не касается.

— Нет, касается! Теперь, когда я… Я ведь так и не сказала Вам, почему не уехала в Рединг. Я думаю, Вас это обрадует…

— Меня обрадует, если Вы накормите меня обедом.

— Но я совсем не об этом, — смущенно пробормотала Жанна. — Это касается нас обоих…

— Потом, Жанна, сначала обед. Я распоряжусь, чтобы отворили ворота.

Она сдалась и пустила бы все на самотек, если бы взгляд мужа случайно не выловил на стене солдата в котте чужого цвета.

— Мерзавка, дрянь, так-то ты блюла верность! — Он в ярости сжал кулаки. — Так вот от кого ты узнала?

Жанна испуганно посмотрела на него и попятилась. Сердце бешено колотилось: она поняла, что он заметил одного из солдат Артура. Зачем, зачем она уступила ему, зачем согласилась приютить на ночь солдат, после выполнения его поручения возвращавшихся через Уорш в расположение войск?

— Так вот о чем ты молилась? Замаливала свои грешки, прелюбодейка? — Его голос гремел а расстояние между ними неуклонно сокращалось.

Жанна отчаянно мотала головой.

— Он был здесь, да? Артур Леменор был здесь в мое отсутствие? Признавайтесь!

(«Прошу, не говори со мной так, не говори, прошу тебя!»).

— Да был.

— Что происходит за моей спиной? — Он наступал, а она отступала.

— Уходите, — отвернувшись, пробормотала Жанна. — Мне все рассказали.

— Кто? Леменор, Ваш любовник?

— Он не любовник мне! — закрыв лицо руками, крикнула графиня. — Не любовник!

Не выдержав, она заплакала.

— Тогда зачем он был здесь?

— Он раскрыл мне глаза.

— Раскрыл глаза?

— Да. Теперь я знаю, что Вы лгали мне, моему отцу, даже своему сюзерену!

— Заткнись! — Он побелел от ярости. — Барон перевернется в гробу, узнав, кого вырастил вместо дочери! Это так она заботится о спасении своей души!?

— Я не изменила Вам, Богом клянусь!

— Сколько он здесь пробыл? — набросился на одного из слуг Норинстан. — Сколько здесь пробыл проклятый Леменор? Отвечай, а то кишки выпущу!

Надеяться на чудо было бесполезно, граф узнал правду, и она ему не понравилась.

Графиня предприняла последнюю попытку оправдаться и наконец выяснить, зачем он ей лгал. Она надеялась, что он понимает, что поступил дурно, но он и не думал каяться. Он вскользь признался во лжи и отмахнулся от ее упреков — для него это было не стоящей внимания мелочью. Виновной в его глазах была она, посмевшая принять баннерета Леменора без его ведома.