Вудсток, или Кавалер - Вальтер Скотт

Она радостно бросилась в объятия отца, который украдкой окинул взглядом комнату и шепотом спросил:

— Он спасен?

— Спасен и, надеюсь, вне опасности, — ответила Алиса, — а для вас у меня есть письмецо.

Тут взгляд ее упал на Эверарда, она покраснела, смутилась и замолчала.

— Не бойся своего кузена-пресвитерианина, — сказал баронет с добродушной улыбкой, — в дни тяжелых испытаний он оказался верным другом и чуть не стал мучеником.

Она вытащила спрятанное у нее на груди королевское послание, написанное на маленьком грязном клочке бумаги и перевязанное шерстяной ниткой вместо печати. Невзирая на это, сэр Генри, прежде чем развернуть, с восточными изъявлениями преданности прижал записку к губам, сердцу и лбу; он омочил ее слезами и только потом нашел в себе силы открыть и прочесть ее. Она гласила:

«Любезный уважаемый наш друг и верный подданный.

Нам стало известно, что существует намерение заключить брак между вашей единственной дочерью мисс Алисой Ли и Маркемом Эверардом, эсквайром из Иверсли Чейз, ее двоюродным братом и вашим племянником. И мы уверены, что брак этот был бы вам в высшей степени приятен, если бы не некоторые обстоятельства, вследствие которых вы, как наш верный подданный, сочли своим долгом не дать на него согласия. Поэтому извещаем вас, что союз этот нисколько не противоречит нашим интересам, просим вас и, поскольку имеем на то право, требуем от вас согласия на него, если вы хотите поступить так, как нам угодно, и содействовать успеху наших дел. При всем том, мы, как подобает христианскому государю, оставляем вам полную свободу действовать по вашему усмотрению касательно других препятствий, могущих представиться к этому браку, независимых от вашего служения моему дому. Свидетельством тому наша собственная подпись, а вместе с ней благодарные воспоминания о вашей верной службе королю, покойному нашему родителю, а также и нам самим.

«С. R.».

Долго и пристально смотрел сэр Генри на письмо, как будто хотел запомнить его наизусть. Затем он бережно спрятал его в свою записную книжку и попросил Алису рассказать о всех ее приключениях в прошлую ночь. Она описала их в немногих словах.

Через заповедник они прошли быстро и благополучно. Король ни разу не возвращался к своей роли шаловливого Луи Кернегая. Когда Карл и его приближенные отправились в дальнейший путь, она отдохнула в хижине, где они расстались. Утром пришло известие о том, что Вудсток занят солдатами, а значит, возвращение туда опасно и может привести к подозрениям и допросу. Поэтому Алиса и не пыталась пробраться в замок, а зашла в дом по соседству, где жила одна дама — верная роялистка, супруга майора, служившего в полку сэра Генри Ли и павшего в битве при Нейзби. Миссис Эйлмер была благоразумная женщина, да и притом в те трудные времена каждый по необходимости становился хитрее и изворотливее. Она послала в Вудсток поразведать вокруг замка своего преданного слугу, который узнал, что пленники освобождены и находятся в безопасности, выяснил, где собирается ночевать баронет, возвратился с этими известиями к своей госпоже и, по ее приказанию, проводил Алису, когда она верхом отправилась к отцу.

Редко, пожалуй, бывает столь безмолвный ужин, как в тот вечер у сэра Генри Ли: каждый был погружен в свои размышления и тщетно старался угадать мысли другого. Наконец настал час, когда Алиса нашла приличным удалиться на покой после столь утомительного дня. Эверард проводил ее до дверей ее комнаты и хотел уже уходить, когда, к его удивлению, дядя попросил его остаться, указал ему на стул, а затем подал ему письмо короля и не сводил с него глаз, пока он читал. Сэр Генри решил, что если заметит на лице племянника что-нибудь, кроме восторга, то скорее ослушается приказания самого короля, чем отдаст Алису человеку, который не принимает ее руку как величайшее благодеяние. Но черты Эверарда отразили радостную надежду, даже превзошедшую ожидания отца, и, когда Маркем робко и неуверенно поднял на него глаза, сэр Генри с улыбкой прервал молчание:

— Если бы даже у короля не было других подданных в Англии, всеми членами нашей семьи он может располагать по своему усмотрению. Но я считаю, семья Эверарда еще недавно не была столь предана короне, чтобы повиноваться документу, предлагающему ее наследнику жениться на дочери нищего.

— Дочь сэра Генри Ли, — возразил Эверард, преклонив колена перед дядей и, несмотря на сопротивление старика, целуя его руку, — могла бы составить счастье герцогского дома.

— Девушка достойная, — с гордостью ответил баронет, — а что до меня, то моя нищета никогда не будет в тягость моим друзьям, и им не придется меня стыдиться. Кое-какие деньги у меня есть благодаря доброте доктора Рочклифа, а мы с Джослайном еще что-нибудь да выручим.

— Нет, дорогой дядя, вы богаче, чем думаете, — сказал Эверард. — Та часть вашего имения, которую мой отец выкупил за небольшую сумму, принадлежит вам и управляется от вашего имени поверенными, в числе которых нахожусь и я. Вы должны нам только ту сумму, что потрачена на выкуп, и, если вам будет угодно, мы можем рассчитаться с вами как ростовщики. Мой отец не способен обогащаться путем сделки за счет разоренного друга; все это вы узнали бы уже давно, но вы не хотели.., то есть нам было не до объяснений.., то есть…

— Ты хочешь сказать, что я был вспыльчив и не хотел выслушать твои объяснения, Маркем, и, я думаю, это совершенно верно. Но теперь-то мы, кажется, понимаем друг друга. Завтра я еду со своим семейством в Кингстон, там есть старый дом, который я могу еще назвать своим. Приезжай туда на досуге, Марк… Приезжай как можно скорее.., но привези согласие отца.

— Я привезу самого отца, если позволите, — сказал Эверард.

— Пусть будет так, как вы оба хотите, — ответил баронет. — Я думаю, вряд ли Джослайн захлопнет перед тобою дверь, да и Бевис не будет ворчать, как ворчал на бедного Луи Кернегая… Ну ладно, довольно восторгов, и доброй ночи, Маркем, доброй ночи…

А если ты не слишком устал еще со вчерашнего дня.., ну, если ты можешь быть здесь в семь часов утра, я думаю, ты проводишь нас по кингстонской дороге.

Эверард еще раз пожал баронету руку, погладил Бевиса, причем пес милостиво принял ласку, и пошел домой мечтать о счастье, которое должно было наступить через несколько месяцев, если ничто не изменится в этом непостоянном мире.

Глава XXXVIII

Жизнь, как монету, на тебя истратил

И вот у ног твоих приемлю смерть.

Годы проносятся над нами, как ветер. Мы не видим, откуда летит этот вихрь, и не знаем, куда он стремится, и нам кажется, что мы следим за его полетом, а сами при этом не меняемся; и все-таки Время лишает человека силы, подобно тому как ветры срывают с деревьев их листву.