Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

— Да... Опыт действительно бесценный. Словно прорыв в какую-то иную реальность, иное измерение... — согласился Гена.

— Это ни с чем не сравнимое чувство, — добавил Иван. — Чувство подлинной безграничной свободы. Чувство абсолютной безопасности. Полная защищенность от хищной воли какого-то частного лица, жаждущего поиметь что-то за твой счет для себя лично. Невозможность стать жертвой чьего-либо произвола. Невозможность быть лишенным элементарных жизненных благ. Ощущение истинного хозяина — когда всё вокруг твое, а не чье-то. Когда ты полноправный владелец, равный со всеми. А кого корежит от такого — тот носитель социального яда, уносящего общество в бездну инферно. Инферно, при котором порядки как вот у нас сейчас. Когда власть тебе открыто заявляет, что ты никто, что у тебя нет и уже никогда не будет никаких прав. Когда тебя в любой момент сильные мира сего могут раздавить одним пальцем.

— Значит, для противостояния этому инферно нужно на каждом уровне, мировоззренчески, ментально отвергать социальный эгоизм и иерархическое сознание, иерархический страх и иерархические искушения, — сказал Денис. — Верно?

— Отлично сказано, абсолютно верно, — похвалил Смирнов. — И в тебе это было изначально. То, что ты захотел предупредить людей, как действуют преступники-вымогатели, то, что для тебя подобное стремление было естественным. Да, ты тогда не знал о реальных последствиях, но тем не менее. Во многих из нас это скрыто, надо только дать этому ход. Надо уметь ненавидеть любые схемы, любые механизмы, которые служат для отъема у одних людей благ и возможностей в частную пользу других людей или групп. Не проходить мимо, бороться против такого, где бы то ни было. Бороться ради любви. То есть полюбить весь мир в целом, всё человечество, его неистребимое стремление к восхождению. Люди, лишенные такой любви, беззащитны перед искушениями, ложью и страхом. А люди, ею наделенные, — рано или поздно, не боясь ничего и никого, уничтожат всё это инферно и обезвредят его носителей. Даже если многие и сами падут в битве с тьмой. Но даже павшие останутся с нами и будут жить вечно в сознании благодарного будущего человечества, очистившегося от зла, преодолевшего классовое разделение, сокрушившего господскую иерархию, устремившегося к звёздам.

— Да, золотые слова, — произнес Рахим.

— Чтобы сокрушить систему, где все, находясь в ней, холуйски служат единому центру, концентрирующему блага и власть наверху, нужно стать внешним по отношению к этой системе. Внешним мировоззренчески и ментально, как правильно сказал Денис. Провозгласить нормы элементарной человечности и следовать им публично, объединяться и кооперироваться с такими же. Как минимум стараться не причинять вред друг другу. Демонстрировать сознательный отказ от стремления возвыситься и презрение к тем, кто так поступает. Без страха объявить преступной и подлежащей уничтожению любую систему, где одни служат топливом для других. Да, будут гонения, людей будут сажать и даже уничтожать, но за ними — будущее.

— Правда, по моим наблюдениям, сейчас в России представители низов норовят жить за счёт другого, потому что нормальная жизнь для большинства, по сути, невозможна только лишь за счет собственного зарплатного дохода, — сказал Гена. — Ведь чтобы обычный человек, не допущенный к кормушке, хоть как-то выживал, он должен в большинстве случаев получить в наследство от близких людей то, что этому близкому человеку дала когда-то Советская власть как долю от всеобщего совладения, от тех времен, когда все были хозяевами. Например, квартиру. Доходит до ужасного — когда человеку объективно становится выгодно, если, например, его родители побыстрее умрут. Мертвые они принесут больше материальной выгоды, чем живые. Такое сплошь и рядом, особенно там, где недвижимость в цене.

— Мне кажется, народ не воспринимает умом надвигающуюся беду, и большинство по-прежнему будет друг друга жрать, — добавил Денис. — Сейчас до масс не достучаться. Низы не умеют рассчитывать отдалённые последствия. А верхи всё чётко просчитывают на много шагов вперёд, они — не класс в себе, они как раз класс для себя. И поэтому реальные массовые подвижки будут, когда конкретно накроет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, всё так. И всё же есть надежда, — подвел итог Смирнов. — Потому что реальные люди, попав в ситуацию, когда надо сдать жизни суровый экзамен, проявляют лучшие качества. Демонстрируют готовность переосмыслить всё. И начать преодоление, начать самоотверженно бороться за звездное будущее человечества. Поэтому ничего не потеряно. Всё впереди. Мы не одни. Мы все вместе обезвредим эту отраву.

Москва, 16 января 2021 года

Подполковник КОКСа Харитон Лыба проснулся в каком-то странном состоянии. Наверное, это после вчерашней вечеринки, подумал он.

Чувствовалось похмелье, причем довольно сильное, ломающее, выворачивающее. Такое, какое он давно не ощущал.

Подсунули гнилую бодягу вместо проверенного коньяка и водки? Маловероятно, но, конечно, в нынешнем обществе всё возможно...

День рождения отметили хорошо. Заскочил даже сам генерал-лейтенант Скворцов. Сейчас он в Москве, хотя в последнее время у него постоянно какие-то загранкомандировки. То ли в Британию, то ли в Штаты. Буквально не вылезает оттуда... Приехал и ближайший коллега, который давненько не появлялся в главном здании, — Леша Савельев, он же Жаров, несостоявшийся коммунистический вождь и химик-токсиколог — тоже вроде бы не очень успешный в этом качестве, любитель. Произнес красивый тост, пожал руку, преподнес в качестве презента конверт с деньгами.

Разумеется, помянули, не чокаясь, Стёпу Могильного, безвременно ушедшего от ковида в прошлом октябре. Сгорел мужик меньше чем за сутки. Ураганное течение болезни. А такой крепкий был...

Шли часы, а Лыба так и не поднимался с кровати. Не было сил.

Жена, видимо, поехала по магазинам, как и сказала накануне. На весь день. Потом в кафе с подругами посидит. Сын — на тренировке, а потом тоже тусить будет с друзьями. Может, притащит сюда поздно вечером очередную шалаву — или сам у нее до завтра зависнет. Благо, суббота.

Ох... Что-то совсем-совсем хреново. Видно, траванулся. Хотя...

Лыба ощутил лихорадку. Она появилась не сразу, но нарастала довольно быстро.

И так же быстро стала нарастать одышка.

На подполковника нахлынула волна липкого страха.

Неужели ковид?

А если, как и Могильный, в ящик сыграть придется?

Лыба гнал от себя эти мысли.

Прошло еще полтора часа. Но не было сил даже встать. Пришлось смириться с тем, что посреди кровати стало мокро. Состояние подполковника заметно ухудшалось.

Он еле-еле взял телефон и, задыхаясь, вызвал скорую помощь.

А как им открыть?

Позвонил сыну, заказал ему к фитнес-центру такси...

Врач, весь укутанный в балахон, померил температуру и сатурацию.

Вердикт однозначный — срочно госпитализировать...

Уже когда подполковника спустя несколько часов вводили в медицинскую кому, чтобы подключить к аппарату ИВЛ, он вдруг вспомнил, что Савельев заявился к ним за день до смерти Стёпы. Хотя и до этого, и после долго не появлялся в «конторе». Когда стал уходить, надел куртку, подошел к Лыбе, они обменялись рукопожатиями. Потом Алексей сунул руки в карманы, неспешно дошел до Могильного, достал правую руку, пожал ему на прощание. Пошел к двери — и, чтобы ее открыть, взялся за ручку левой рукой. Когда Савельев ушел, Степан еще понюхал правую ладонь и насмешливо сказал: «Спиртом руку обработал. Боится поймать заразу».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От Лыбы, видимо, не боялся подхватить, а от Могильного боялся? Тогда этому никто из них не придал значения...

А если это не санитайзер, а яд, замаскированный под него? Специально отравил поодиночке, не сразу, чтобы не было «кучно». Поэтому Савельев помазал руку перед рукопожатием со Степаном, а когда с ним, Харитоном, надо было попрощаться — нет.

А вот теперь — и его самого черед настал. Если догадка верна.