Письма - Исидор Пелусиот

224. Диакону Палладию.

Казалось, что ты находишься, даже начальствуешь в сонме учеников, сильнее других преследуя добычу — изучение Божественных словес. А ныне ты вознерадел о себе, и не только решился оставить этот сонм, но, как слышу, предался роскоши и страстям, порождениям сытого чрева. Посему, зная, что неискореняемое зло делается более тяжким, как можно скорее преобразись в прежнее благонравие.

225. Диакону Сирину.

Для многих после претерпения козней непосредственно наступают счастливые дни, это преддверие неисцельных зол. Посему, не будем во всем искать таких побед, но станем добиваться одного — чтобы все приключающееся переносить равнодушно и скромно, с благоприличием и благоразумием.

226. Афанасию.

Если нужно кратко изобразить словом добродетель и порок, то скажу: как огонь, даже когда его принуждают к стремлению вниз, постоянно несется вверх, так и добродетель. И как тяжелые тела вовсе не знают стремления вверх, а известно им только падение вниз — причем тяжесть до того усиливает стремление, что скорость неизобразима и словом — так и порок. Посему должно держаться добродетели, а от порока воздерживаться.

227. Диакону Евтонию.

То, что все, подпадающие искушениям, при благоуспешности ближних видят свои собственные бедствия яснее — известно. Но станем утверждать смело, что, если они думают о своем уврачевании или прославлении (ибо искушения — одним наказание за грехи, а другим — подвиг, чтобы получить светлейшие венцы), должны они переносить искушения легко и не только не смущаться, но и исполняться радости. Ибо то, что иные здесь уврачевываются, подтверждает Ап. Павел, восклицая: судими же, от Господа наказуемся, да не с миром осудимся (1 Кор.11:32). А о том, что иные подвизаются и ради венцев — о сем свидетельствует Божие слово, изреченное Иову: мниши ли Мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдив (Иов.40:3). Посему, так ли или иначе, потерпим искушения, ибо имеем благие надежды.

228. Схоластику Феодору.

Не причиняй насилия истине спорными высказываниями и не оскорбляй ее, софистическим искусством омрачая точное знание. Но признавая, что все ниже истины, произноси о ней искренний и неподкупный приговор.

229. Земледельцу Аполлонию.

Земледелие необходимо, оно — матерь и питательница всех искусств. Когда оно благоуспешно, тогда в силе и искусства; а когда оно не преуспевает, почти гибнут искусства. Посему не стыдись сего дела, но хвались тем, что занимаешься искусством самым необходимым и полезнейшим. Ибо краснеть должны те, которые упражняются в искусствах, служащих к удовольствию.

230. Диакону Иераку.

Кто спасает корабль в самую сильную бурю и укрощает разъяренное естество, тот достоин тьмочисленных похвал, ублажений и венцов; потому что целомудрие в старости — не признак воздержания, но признак бессилия к распутству. Потому, прославляя первое, Пророк Иеремия сказал: блажен, кто взял тяжелый ярем в юности своей (Плач.3:27). Второго же никто не удостоил ублажения, но все оставили невознагражденным. Поэтому не жди старости, чтобы во время оной уцеломудриться. Кроме того, неизвестно, достигнешь ли ее, да и самое дело не стоит соревнования.

231. Ему же.

Необходимо переносить скорби, хотя бы они были и тяжкие; презорство же не уменьшает, а скорее увеличивает опасности. Посему все приключающееся с тобою переноси мужественно, тем более, что оно, по большей части ослабевает вместе с тем, как проходит. Ибо искушение, как скоро миновало, близко уже к забвению, а пока ожидается, мучит всякий раз, когда чаем его.

232. Петру.

Неверующие, не знаю почему, уничижают веру в Бога, познание которой нетрудно, обладание безопасно, а конец непобедим.

233. Софисту Арпокре.

Удивляюсь твоему благоразумному дерзновению, которое порицают люди, низкие душою и раболепные, справедливо признавая оное обличением своей порочности и своего малодушия. Помраченные умом, страшась за худые дела свои и тревожимые чистотою жизни людей трезвенных, они вооружают против них неудержимые свои языки.

234. Пресвитеру Олимпию.

Сделать выговор нетрудно, и всякий человек это может; для того же, чтобы определить о должном, что надлежит делать, нужен искусный советник. Но Зосима и Марон не терпят ни выговоров, ни советов; они дошли до такого безумия, что делающих выговоры злословят, а подающих советы поносят. А поскольку иные ни выговоров не делали, ни советов не подавали, но со слезами о них рассказывали, то те стали порицать и этот способ врачевания; ибо смеются над теми, кто поступает так по своему великому сердоболию.

Посему, что же надлежит делать? Скажу, наконец, тебе, возлагающему дело на нас и заставляющему принять на себя эти заботы, как будто мы в силах избавить их от сего безумия. Если бы в состоянии был я это сделать, то не имел бы нужды и в понуждении, но сам, как можно скорее, принялся бы за исправление. Поскольку же недуг не уступает никакому врачеванию и врачебные средства только более укрепляют его, то ты даруй им помощь своими святыми молитвами, которые, может быть, исцелят сколько–нибудь и страсти, и всякий усилившийся порок.

235. Пресвитеру Ирону.

Небезызвестно нам, что твое препирательство с соперниками, заимствовав семя от любостяжательности и разросшись от многого другого, кончилось жалобой в суд. Советую же тебе довольствоваться тем, что уже сделано; это будет и справедливо. Кто много предпринимает в таких делах, тот еще больше терпит сам; и есть опасность, что кажущееся концом борьбы может сделаться началом еще больших бедствий.

Посему, прими людей, ходатайствующих за твоего противника и прекрати дело, признав за лучшее скорее уступить по доброте, нежели остаться побежденным по приговору судей. Ибо исход дела неизвестен; и многие, подкрепляясь тысячами прав, были побеждены, как не имеющие у себя ничего твердого. Если даже победа и очевидна, то когда будешь руководиться благостью, это соделает тебя более славным, нежели победа.

236. Мартиниану, Зосиме, Марону и Евстафию.

Достаточным знаком и самым сильным свидетельством моего к вам благорасположения служит то самое, что решился я обратиться к вам с советом; потому что всякий совет имеет целью пользу слушающих. Людям, которым кто–либо советует полезное, невозможно и говорить, будто бы подающий совет испытывает к ним неприязнь. По моему мнению, не должно оставаться и тени обвинения у тех, которые, еще прежде чем было сделано им вразумление, со всею готовностью желали очернить советника.

Но вразумлением да будет более молитва; и я буду молить Бога, чтобы Он вложил в вас ум лучший, изгнал из вас бесчувственность, соделал сердца ваши благопокорными и послушными. Буду молиться, чтобы возлюбили они добродетель, красота которой врожденна и неподдельна, и бегали порока, которому вы усердно преданы и который зверообразен, отвратительнее всякой скиллы, но, не знаю почему, приятен людям, погубившим ум. Если же вы решительно стали бесчувственны (постоянство в лукавстве подтверждает это), по крайней мере, ради тех, кто соблазняется, глядя на вас, перестаньте вооружать язык на Божественнейшее служение, придите в себя и своим нечестием не ввергайте других в бездну порока.

237. Комиту Ермину.

Любомудрия твоего, досточудный, да не возмогут поколебать ни начальственная власть, ни величие сана, ни житейская благоуспешность, чем обыкновенно человеческое сердце всего более надмевается. А ты, почитая все это тенями и сновидениями, подвизайся в добродетели, потому что она среди всех стяжаний — неветшающая багряница.

238. Ему же.

Заботься о том, что бессмертно; о том же, чего вскоре не будет, не прилагай попечения. Здешнее, добро ли оно или худо, имеет конец, и притом весьма скорый. Но тамошнее и предела не знает, и конец ему неизвестен. Это письмо, хотя и кратко, но исполнено доброжелательности и благорасположения.

239. Схоласту Элиану.

Часто и много страдаем мы, люди оттого, что нерадим о вещах, которые стоят заботливости, усердно же держимся тех, которые подлинно достойны нерадения. Детские игрушки почитаем стоющими рачения, а стоющее рачения — игрушками. Настоящее дело признаем подельем, а поделье приводим в исполнение как нечто необходимое и весьма предпочтительное. Да и самолюбие, которое судит неправо, пораждает печаль в тех, кому всего менее надлежит печалиться; потому что печалиться надобно не тем, которые страдают справедливо, но тем, которые страдают несправедливо.

240. Филитрию.

Те, которые сильнее всех в добродетели, выше всех, отличаются от всех и столько превосходят других благочестием, сколько денница — прочие звезды, справедливо могут быть названы светилами. Ибо они не только себя самих возводят в такое достоинство, но и слепотствующих просвещают и руководят на высоту добродетели. Им–то соревнуй, а не тем, которые делают все, чтобы омрачить и видящих.