Истории будущего - Дэвид Кристиан

наши органы чувств дают слишком мало сведений для уверенных прогнозов. Наши глаза, например, способны видеть лишь малую часть электромагнитного спектра. Но, как станет ясно в главе 4, наша система предвосхищения будущего, установленная естественным отбором, интерполирует, заполняя пробелы, и выдвигает предположения, основанные на прошлом опыте. Мгновенного взгляда на автомобиль на дороге достаточно, чтобы смоделировать неприятное будущее, в котором я раздавлен, как букашка; но еще я могу смоделировать лучшее будущее – и потому отпрыгиваю в сторону.

Рис. 2.3. Наблюдаем, как разум моделирует: куб Неккера

Оптические иллюзии показывают, как разум интерполирует данные для построения моделей даже при отсутствии нужной информации. Куб Неккера состоит всего из двенадцати прямых линий60. Но присмотритесь пристальнее, и вы осознаете, что ваш разум использует эту скудную информацию для моделирования иной картины – скажем, трехмерного куба. Впрочем, оптическая иллюзия на то и иллюзия, чтобы толковаться неоднозначно, чтобы наглядно представить, как наш разум пытается строить альтернативные модели. Здесь трудно сообразить, развернута ли передняя грань куба вниз и влево – или вверх и вправо. При пристальном взгляде куб меняет ориентацию в пространстве. Дети в своих играх постоянно строят такие игрушечные миры; то же самое делают шахматисты, рассчитывающие варианты партий, художники и ученые, изучающие альтернативные гипотезы о том, каким может быть наш мир на самом деле. Построение моделей принципиально важно для современной науки. А построение множества моделей будущего с использованием информации о прошлых тенденциях принципиально важно для любого размышления о будущем. Нет идеальных моделей, но, как выразился английский статистик Джордж Бокс, «пускай все модели ошибочны, отдельные все же полезны»61.

В ходе поиска закономерностей следует проводить различие между типами закономерностей. Последние отличаются друг от друга, могут двигаться по прямой или по экспоненте, плыть по волнам или колебаться хаотично, лишая нас шанса на достоверное предсказание. Разумеется, для мышления о будущем особенно полезны регулярные закономерности. В некоторых областях знания – в той же астрономии – можно почерпнуть целый ряд надежных механических закономерностей для выведения внятных и порой крайне подробных прогнозов. Астрономы охотно сообщат, когда в ваших краях случится следующее лунное затмение и как долго оно продлится. В других областях – к примеру, в политике – регулярности меньше, потому что человеческие действия, как и действия всякого живого организма, с трудом поддаются прогнозированию. Кое-где и вовсе не найти оснований для достоверных предсказаний. Не просите меня угадать уровень процентных ставок в банках через десять лет. Большая часть будущего от нас скрыта. Еще нужно отличать подлинные закономерности от мнимых, не путать, как говорят статистики, сигнал и шум62. Это медведь бродит по опушке в сумерках или просто ветер шуршит листвой?

Все наше мышление о будущем воплощается в том решающем, драматическом и загадочном мгновении, когда множество возможных будущих превращается в единственное настоящее, и нам приходится действовать. Наше мышление готовит нас к этому мгновению, сужая выбор возможностей, однако очень редко допускает наличие всего одного возможного будущего. Так насколько же конкретными должны быть мои прогнозы? Подобно всем игрокам, мы стоим перед деликатным выбором. Должен ли я рискнуть всем в ставке на победителя (будь то лошадь или компания) в надежде на крупный выигрыш или разумнее распределить ставки между несколькими лошадьми или компаниями, чтобы увеличить вероятность выигрыша при одновременном снижении суммы дохода? Всякой ярмарочной гадалке известно, что нужно избегать излишней конкретики (не то ваше предсказание почти наверняка окажется неверным) и чрезмерного обобщения (не то ваше предсказание не заинтересует). «Завтра ты встретишь высокого темноволосого и богатого незнакомца и выйдешь замуж через неделю» – слишком точный прогноз, чтобы сбыться. «Встретишь незнакомца» – прогноз, по всей видимости, верный, но чересчур общий, чтобы вызвать интерес. «Que sera sera [39]» – самое надежное предсказание, какое только можно сделать, но кого это волнует?63 Футуролог Николас Решер говорит о «досадном общем принципе, согласно которому, при прочих равных, чем прогноз информативнее, тем он менее надежен, и, наоборот, чем менее прогноз информативен, тем более он надежен»64. Золотая середина между обобщенностью и точностью – вот, пожалуй, важнейшее затруднение, с которым сталкиваются все типы мышления о будущем.

Примечательно, что с этой задачей довольно хорошо справляются все живые организмы – благодаря многочисленным усовершенствованиям, вносимым в механизм мышления о будущем естественным отбором. Без этих навыков жизнь на Земле не могла бы просуществовать почти четыре миллиарда лет.

География воображаемого будущего: конусы будущего

Наши представления о возможном будущем туманны, потому что, в отличие от наших представлений о прошлом, они не подкреплены подробными свидетельствами, датами, именами и событиями. Следовательно, мы можем трактовать наши попытки заглянуть в вероятное будущее как стремление начертить воображаемую географическую карту. Некоторые из областей будущего на ней окажутся столь же причудливыми, как средневековые карты далеких земель, полные мифических чудовищ. Но при этом другие могут отображаться удивительно точно. Воображение географии будущего очень важно, поскольку, как гласит третий из общих принципов мышления о будущем, воображаемая география определяет наши действия, а наши сегодняшние действия будут определять будущее, которое наступит завтра.

Чтобы прочувствовать эту воображаемую географию, вернемся к идее конусов будущего. Своим происхождением эти конусы обязаны световым конусам Эйнштейна – Минковского, о которых говорилось ранее в данной главе. Нужно заранее уточнить, что они не пытаются описывать будущее. Перед нами описание типов ландшафтов, которые, как мы думаем, нам предстанут, когда мы доберемся до будущего.

Рис 2.4. Какого воображаемого будущего мы хотим?

На следующих трех схемах показаны некоторые наиболее важные особенности воображаемой географии будущего. Они следуют забавной склонности футурологов к аллитерации: почему-то налицо стремление – не могу найти этому объяснения – употреблять прилагательные, начинающиеся с буквы «п» (может, от слова probability – вероятность?) для описания различных областей будущего. Обратите внимание, что положения областей произвольны, не нужно придавать им чрезмерного значения.

Как существа целеустремленные, мы сразу должны задать важнейший вопрос о будущем: какого будущего мы хотим? Наш первый конус будущего пытается передать то интуитивное ощущение, что будущее содержит и бесплодные земли, и плодородную почву, а также множество «промежуточных» ландшафтов. Обычно мы направляемся в утопию, в хорошие земли, и стараемся избегать бесплодных земель.

Наш второй вопрос таков: какое будущее наиболее вероятно? Именно здесь мы обращаемся за руководством к прошлым закономерностям. Но те различаются и по своей регулярности, и по советам, которые способны дать. Шкалы вероятности широко используются в таких областях, как прогнозирование погоды и оценка изменений климата. Например, в своих рекомендациях 2010 года Международная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) предложила следующую семиступенчатую шкалу:

Таблица 2.1. Шкала «вероятности результатов» МГЭИК (2010 г.)

Наш второй конус будущего использует упрощенную шкалу всего с четырьмя