Новые направления в игровой терапии. Проблемы, процесс и особые популяции - Коллектив авторов

Процедуры игровой терапии

Для достижения эффекта в игровой терапии с китайскими детьми может потребоваться модификация некоторых базовых процедур игровой терапии.

Установление границ

В китайской культуре подчеркивается социальный аспект поведения индивида. Детей учат вести себя как следует и не «падать лицом в грязь» перед другими. В отличие от основных подходов к игровой терапии, подчеркивающих необходимость развития внутреннего контроля, чувства вины и стыда являются главными детерминантами, используемыми в китайской культуре для профилактики плохого поведения. Когда игровой терапевт устанавливает ограничения, ребенок может подумать, что он сделал что-то не так, ему будет стыдно, и он почувствует себя виноватым. Хотя такие чувства и могут возникнуть, важность установления терапевтических границ (Landreth, 1991) в системе отношений, складывающихся в игровой терапии, весьма велика. При работе с китайскими детьми может понадобиться модифицированный подход к установлению границ.

Лэндрет (Landreth, 1991) рекомендует трехшаговое установление терапевтических границ. «А – признание чувств, желаний и потребностей ребенка, Б – сообщение о границах и В – предложение приемлемой альтернативы» (с. 223). Для того чтобы приспособить китайского ребенка к восприятию реальности, в которой его гнев сфокусирован на терапевте, можно предложить изменить первый шаг в процессе установления границ, сосредоточившись на чувствах ребенка по отношению к себе самому, а не по отношению к терапевту. Такое смещение фокуса с чувств ребенка поможет ему не расценивать свой поступок как плохое поведение и избежать возникающего в связи с этим чувства вины.

Например, когда Роберт подбирает ружье и, уставившись на игрового терапевта, начинает заряжать его (Landreth, 1991, с. 224), замечания игрового терапевта можно модифицировать следующим образом:

Терапевт: Роберт, я вижу, ты действительно на меня сердишься.

Модификация: Похоже, что когда ты стреляешь в меня, тебе хорошо.

Роберт: Да! И я тебя собираюсь совсем застрелить!

Терапевт: Ты так сердишься на меня, что тебе хочется меня застрелить. Но я здесь не для того, чтобы в меня стреляли.

Модификация: Так я буду знать, что ты очень сердишься. Но я здесь не для того, чтобы в меня стреляли.

Роберт: Ты не можешь меня остановить! И никто не может!

Терапевт: Ты такой сильный, что никто не может остановить тебя! Но в меня нельзя стрелять. Ты можешь притвориться, что Бобо – это я (терапевт указывает на Бобо) и выстрелить в него.

Модификация: Ты сам себе хозяин. Никто не может остановить тебя. Но в меня нельзя стрелять. Ты можешь притвориться, что Бобо – это я (терапевт указывает на Бобо) и выстрелить в него.

Хотя эти варианты содержат лишь незначительные изменения в формулировках, но применительно к китайской культуре они дают совершенно иные результаты, поскольку фокус реакции смещается с чувств ребенка по отношению к терапевту на его чувства по отношению к самому себе. Такое смещение фокуса сильно снижает вероятность того, что в процессе общения ребенок будет испытывать чувство вины или стыда.

Возвращение ответственности ребенку

Поскольку в китайской культуре придается слишком большое значение воспитанию ребенка в духе сотрудничества и повиновения, возможно, понадобятся иные подходы для того, чтобы заставить ребенка в игровой комнате принять на себя ответственность за свои поступки. Китайские дети склонны к послушанию; поэтому если мы ответим ребенку, спрашивающему: «Каким цветом мне это раскрасить?» – словами: «В этой комнате ты сам можешь это решить» – ему может показаться, что мы его критикуем, поскольку ребенок скорее всего усвоил, что ответственность за свои поступки означает послушание. Когда это происходит, ребенок хочет ублажить взрослого и может чувствовать свою зависимость от него, поскольку принимает на себя ответственность как результат повиновения, желая таким образом угодить взрослому.

Китайским детям можно помочь принять на себя ответственность, добавляя к вышеупомянутой реакции слово «попытайся»: «Здесь ты сам можешь попытаться это решить». Слово «попытаться» звучит для китайских детей ободряюще, и они в меньшей степени будут испытывать необходимость следовать ожиданиям игрового терапевта, как они это понимают. При попытке вызвать чувство ответственности у китайских детей такие реплики терапевта, как: «Покажи мне, что ты хочешь сделать» – как правило, эффективны, поскольку они обнаруживают способность ребенка принимать ответственность за свои действия или за общее направление игры. Таким образом, ребенок учится полагаться на себя в атмосфере сотрудничества, как его и приучали до сих пор.

Демонстрация понимания чувств ребенка

В китайской культуре по сравнению с западной принято быть более сдержанным в проявлении чувств при посторонних. Управление чувствами рассматривается как признак зрелости. Это особенно верно в отношении детей старшего возраста. Поэтому если игровой терапевт не наблюдает у ребенка сильно выраженной эмоциональной реакции, он должен избегать использования эмоционально нагруженных слов, которые могут поставить ребенка в неловкое положение или привести его к мысли о том, что в игровой комнате он недостаточно следит за собой. Мы не хотим сказать, что чувства вовсе не следует отражать. Напротив, для того, чтобы распознать чувства ребенка, игровому терапевту следует быть более чутким к выражению его лица и прочим невербальным реакциям.

Игровые материалы

При работе с китайскими детьми можно эффективно использовать игрушки и игровые материалы, рекомендованные Лэндретом (Landreth, 1991). Однако для того, чтобы приспособиться к реалиям китайской культуры и облегчить детям разыгрывание переживаний, взятых из реальной жизни, могут быть полезны некоторые модификации. Поскольку китайские дети испытывают сильное давление в связи с учебой, на занятиях игровой терапией особенно нужны предметы, имеющие отношение к школе: такие как карандаш, ластик, бумага и ранец. Книг любого содержания следует избегать, поскольку китайские дети вполне могут провести все занятие за чтением, пренебрегая всеми остальными игрушками.

Можно выбрать традиционные китайские игрушки, похожие на те, что рекомендованы Лэндретом (Landreth, 1991), чтобы поддерживать у детей чувство узнаваемости и комфорта. Ксилофон и цимбалы можно заменить традиционными китайскими инструментами. Кухонная посуда должна включать типичные китайские приборы. Восточные фигурки, марионетки и куклы должны заменить типичных представителей Запада.

Некоторые фигурки, используемые в игровой терапии, такие, как дракон, могут иметь для китайских детей особый смысл. В западном обществе дети обычно через этот образ выражают гнев, насилие, разрушение, словом, что-то «плохое». В китайской культуре дракон олицетворяет праздник, процветание и счастливые события. Таким образом, ребенок-китаец, играющий с драконом, может повествовать о позитивном событии. Игровой терапевт должен проявлять чуткость к подобным смысловым различиям в детской игре.

Другие особенности работы с китайскими детьми

Работая с китайским ребенком, желательно выяснить иммиграционный статус его семьи. Дети, иммигрировавшие недавно, могут испытывать чувство потери и утраты контроля, поскольку решение относительно переезда в новую страну принимали не они, а их родители. Многие родители-китайцы решили переехать в другую страну вследствие политической ситуации на родине, желая для своих детей лучшей жизни. Однако дети могут не одобрять такого решения.

Родители Питера переехали в Соединенные Штаты, полагая, что ребенку будет лучше учиться в Америке. Они пожертвовали собственной карьерой на родине и сосредоточили все свои надежды на Питере. По словам учительницы, у Питера в школе возникли проблемы с поведением. Тем не менее мать мальчика настояла на том, что дома она не будет руководить его поведением. На первой встрече терапевта с семьей Питера он выглядел покорным, даже робким ребенком, но во время занятий игровой терапией ему нравилось командовать; в то же время он относился к себе критически. Игровой терапевт почувствовал, что Питер испытывает потребность освободиться от контроля семьи и в то же время страдает от чувства вины, зная, что надежды и мечты родителей связаны с ним.

Второе поколение китайских детей в Америке выросло в Соединенных Штатах, и их жизненный опыт сходен с опытом американских детей. Тем не менее они испытывают внутренний конфликт, пытаясь влиться в американскую культуру, не предав при этом собственную.

Джон учился в первом классе и был направлен к игровому терапевту в связи с проблемами поведения в школе. На первых трех занятиях он постоянно обращался к одной и той же теме в игре «туда-сюда», выбрасывая из коробки по одному игрушечному солдатику. На четвертом занятии он продолжал эту игру, добавив к ней словесный комментарий: «Этот вон. И этот вон. И этот вон». Помолчав несколько минут, он пояснил: «Потому что у них разный цвет». Затем он быстро переключился на другую игру. Когда игровой терапевт предупредил о том, что осталось пять минут, Джон подошел к доске, старательно написал три китайских слова и сказал терапевту: «Знаешь, это мое имя».