Клуб любителей фантастики, 1976–1977 - Владимир Щербаков

— А я имею в виду настоящий загар, который бывает от солнца.

— С этим тебе придется еще немного подождать.

— Всего четыре дня. Я уже вижу ту дюну, до которой дойдет моя полоса. Это будет в субботу. Потом вытянусь в гамаке около видеотрона и буду смотреть матч между Австралией и Мадагаскаром с Земли. Матч закончится перед нашим рассветом, а когда взойдет Солнце, за нами прилетят.

— Если только не опоздают. Центральная база очень часто опаздывает…

— Нет, они не поступят так с нами…

— Да, не поступят… — повторил Джесс, однако совсем не был в этом уверен. Ведь Ар не улетел с Марса однажды, когда хотел. Только собрался спросить Дона, знал ли он Ара, но в это время автомат начал сигнализировать о каких-то твоих затруднениях с проходкой грунта, и Джесс вышел из кабины посмотреть, что случилось. Спустился по лестнице возле могучей гусеницы, над которой висела кабина, и сразу очутился по колено в песке. Песок был красного цвета, как и все на Марсе; только местами блестели кристаллики кварца.

«Совсем как в обычном песке», — подумал Джесс. Потом побрел вдоль гусеницы к передней части машины и, когда прошел гусеницу, почувствовал толчок ветра в грудь, в шлем и увидел, как над песком кружатся маленькие быстрые вихри. Наверно, шла буря.

«Сначала это всегда так выглядит», — подумал он и посмотрел на небо. Но небо было черное, звезды и Солнце светились как обычно.

Внизу перед бульдозером лежал огромный валун, слишком большой для металлической лапы.

Джесс вызвал автомат и, пока тот бурил дырки под динамит, смотрел в пустыню, где далеко-далеко, у горизонта работал автобульдозер Дона.

Эти две полосы сойдутся вместе, образуя огромную букву V — символ победы Человека в столь отдаленном месте.

Еще четыре дня… Он повернулся и, чертыхаясь, поплелся к кабине для того, чтобы отодвинуть машину на время взрыва.

Встретились вечером на базе. База была временной и не имела кондиционера. Ночью, когда температура снаружи опускалась до минус шестидесяти градусов, становилось холодно, несмотря на центральное отопление купола. Лежали тогда в спальных мешках с электрическим подогревом. Вечером, однако, было теплее, и они ходили по базе в скафандрах.

— Отмахал сегодня хороший кусок, — сказал Дон, как только вышел из шлюза. — Моя дюна теперь гораздо ближе.

— Мне попалась какая-то чертова скала, два раза взрывал, — Джесс говорил без озлобления, равнодушно.

— Завтра, пожалуй, немного сделаем, идет песчаная буря. Хотелось бы все же дотянуть до той дюны.

— Дотянешь, если пустыня не покажет клыки и не будет плеваться песком все эти дни.

Джесс кончил готовить ужин, и развалился в кресле, вытянув ноги.

— Так или иначе через три дня возвращаемся.

— Возвращаемся, — повторил Джесс, наблюдая, как Дон выбирал из банки большие куски свинины. «Пожалуй, это единственная форма астронавтики для свиней», — подумал он и усмехнулся.

После ужина Дон включил видеотрон, и они посмотрели какой-то китайский театр с драконами и зонтиками. Цвета были немного искажены, и Джесс подумал о том, что случилось, если бы у людей были действительно такие светло-зеленые лица, как на экране. Спросил Дона.

— Ничего бы не случилось, люди бы привыкли, — ответил Дои.

— Считаешь, что можно было бы привыкнуть к зеленому лицу и говорить: «Ах, как чудно раззеленелось»?

— Наверно.

— Гм… я, пожалуй, не привык бы…

— А к пустыне привык?

Джесс посмотрел на Дона. И разозлился на него неожиданно, потому что о пустыне они говорить избегали. Она и так окружала их всегда. Временами Джесс даже думал, что она не оставляет их и здесь, на базе; проходит через входные шлюзы, для того чтобы сопровождать их и ночью. Он не любил пустыни, и Дон знал об этом.

— Может, выключишь видеотрон и послушаешь Центральную? — сказал он Дону.

— Выключу, только сначала хочу услышать прогноз погоды для Европы. Не хотелось бы вылезать из ракеты в дождь.

— Мать принесет тебе плащ на Космодром.

— Да, придут с Мэй и принесут плащ, — согласился Дон.

— А я промокну… — буркнул Джесс.

— Не любишь дождя?

— Люблю, если сижу дома и смотрю в окно.

— Тебе следует остаться на Марсе. Здесь никогда не бывает дождей.

«Что он сегодня ко мне прицепился? — подумал Джесс. — Ведь это у меня была скала, а не у него; и вообще он больше сделал».

— Да, но здесь песок, красный песок, а это еще хуже, — сказал он.

— В Европе не будет дождя в ближайшие дни, — сказал Дон и выключил видеотрон.

Потом настраивались на Центральную. У Центральной был чудной прерывистый сигнал, как будто кто-то бросал камешки на барабан. Ее передатчики были немного расстроены, и сигнал блуждал в пределах нескольких делений шкалы — каждый день в другом месте. Сегодня был точно на риске. Джесс сказал в микрофон, что он на приеме, и теперь оба ждали, когда на Центральной наконец ответят.

— Чем они, собственно, занимаются на этой базе? Никогда вовремя не готовы, — заволновался Дои.

Джесс смотрел на фосфоресцирующий в темноте указатель настройки и думал, получил ли уже отец сообщение о его возвращении. В полдень рассыльный стучит в его кабинет: «Телеграмма с Марса, господин профессор». Отец, наверно, сидит за письменным столом в своем сером, немного тесноватом пиджаке, массивный, квадратный, чересчур большой для своего кабинета. «Тебе следовало бы быть лесорубом, а не физиком», — смеялась всегда мать. Джесс пробовал представить себе отца лесорубом, но ему это как-то не удавалось. Только как физик отец казался самим собой. Джесс тоже должен был стать физиком, но не стал… жаль.

— Жаль, что не стал физиком, — сказал Джесс.

— А хотел?

— Не я, отец.

— А ты?..

— Я хотел стать астронавтом.

— Поздравляю, — сказал Дон. — Я хотел стать пилотом, но не получилось. Когда стукнуло столько лет, сколько нужно, самолетами управляли уже только автоматы; лучше, чем эти передающие автоматы с нашей базы…

— Наверно, у них нет опытного техника.

— Нету. Тот, который был раньше, сбежал на Землю.

— И отпустили его? — удивился Джесс.

— Не совсем добровольно. Забрала его ракета «скорой помощи» с психиатром. А теперь там молодой парень, сразу после земного политехникума.

— И не справляется, — сказал Джесс и одновременно подумал; «Обижаю пария, разве кто-нибудь после земного политехникума смог бы обслуживать такие автоматы?»

— Начинают говорить, — Дои старательно настраивал приемник. — Возьми наушники.

— Не хочется, — ответил Джесс, ему действительно не хотелось.

Посмотрел на Дона, и ему показалось, что слишком внимательно слушает сообщение с базы.

— Что тебе там за проповеди читают?

Дон махнул рукой. Коротко сказал:

— Слушай!

Джесс надел наушники и сквозь атмосферные трески услышал того, с базы:

— Нет, ничего из этого не получится. И не пробуй мне даже объяснять. Я же тебе говорю, что никого другого на это место нет. Есть только Рой, но и он пока немногое умеет. Роя пришлю через три дня. Но один из вас должен остаться…

«Опять, — подумал Джесс, — опять кто-то с базы все завалил». И он почувствовал себя так, как когда-то в детстве, не получив обещанного велосипеда.

Дон покраснел.

— Делайте что хотите… Мы сматываемся отсюда через три дня. Меня не касается, что кто-то там наверху не обеспечил вовремя смену с Земли…

«Сейчас скажет им, что думает о такой организации работы», — подумал Джесс, но Дон не сказал этого.

— Это не наша вина, — объяснял тот, с базы. — Ты считаешь, что охотники на эту стройку прут к нам?

— Пусть тебя не волнует то, что я считаю. Но смена должна быть. Не останавливать же стройку?

— Ясно, не останавливать, и поэтому одни должен остаться. Должен, понимаешь? И ракеты отсюда будут стартовать еще до марсианской зимы.

«Тот, с базы, тоже уверен в этом», — подумал Джесс и поправил наушники.

— Может быть, и будут стартовать, если автобульдозеры сами будут копать в этой пустыне… Но нас это не касается, понимаешь!

— Но Центральная…

— Иди ты со своей Центральной…

Джесс кивнул головой.

— Понятно, Дон, — и подумал, что теперь того разбирает. Ему стало весело, хотя он и понимал, что это не вина того, с базы, и что тот, может быть, даже свой парень, просто у него такая работа.

— Как хочешь, — сказал тот, с базы. — Во всяком случае, Рой прилетит на одноместной ракете, а это такая ракета, в которую только один человек с трудом влезает. И мы считаем, что возвратиться имеет право тот, у которого длиннее полоса.

— Но…

— Никаких «но». И передай это второму или давай его лучше к микрофону…

«Черт бы тебя побрал», — подумал Джесс.

— Ну я тот, второй, и хочу вам сказать, что вы порядочные свиньи, — сказал он прямо в микрофон.