Я не боюсь - Амманити Никколо

Больше я ничего не слышал.

Все кричали. Папа и старик вскочили на ноги.

Мальчика звали Филиппо. Филиппо Кардуччи.

– Сейчас мы передадим обращение синьоры Луизы Кардуччи к похитителям, записанное сегодня утром.

– Какого хрена хочет эта сучка? – спросил папа.

– Шлюха! Грязная шлюха! – прорычал из-за его спины Феличе.

Отец дал ему подзатыльник:

– Заткнись!

Вступила мать Барбары:

– Кретин!

– Черт вас возьми! Хватит! – заорал старик. – Дайте послушать!

На экране появилась женщина. Элегантная. Блондинка. Не молодая, не старая, но красивая. Она сидела в большом кожаном кресле в комнате, полной книг. У неё блестели глаза. Она сжимала руки. Словно они должны были сбежать. Она наклонилась к экрану и сказала, глядя нам в глаза: «Я мать Филиппо Кардуччи, я обращаюсь к тем, кто похитил моего сына. Я умоляю вас, не делайте ему плохо. Он хороший мальчик, воспитанный и очень робкий. Я умоляю вас, обращайтесь с ним хорошо. Я уверена, что вы знаете, что такое любовь и сострадание. Даже если у вас нет детей, я уверена, что вы можете представить, как тяжело, когда у тебя их крадут. Выкуп, который вы запросили, очень велик, но я и мой муж расположены дать вам все, чем мы владеем, чтобы вернуть Филиппо. Вы угрожали отрезать ему ухо. Я прошу вас, я заклинаю не делать этого… – Она вытерла слезы, перевела дыхание и продолжила: – Мы делаем всё возможное. Пожалуйста. Бог воздаст вам, если вы проявите милосердие. Скажите Филиппо, что мама и папа его не забыли и очень любят».

Папа показал пальцами ножницы:

– Оба уха ему отрежем. Оба.

Старик добавил:

– Вот так-то, шлюха. Замучаешься выступать по телевизору!

И все опять начали кричать.

Я вполз в свою комнату, закрыл дверь, взобрался на подоконник и начал писать вниз.

Значит, это папа и другие украли мальчика у синьоры из телевизора.

Капли мочи падали на тент грузовика и сверкали в свете фонаря.

«Осторожно, Микеле, ты не должен выходить из дома ночью, – всегда говорила мама. – В темноте ходит Чёрный человек, который хватает детей и продаёт их цыганам».

Папа был Черным человеком.

Днём он был хорошим, а по ночам плохим.

Все остальные были цыганами. Цыганами, переодетыми людьми. А этот старик был королём цыган, а папа его рабом. Только мама – нет.

Я всегда думал, что цыгане похожи на карликов, стремительных, с лисьими ушами и куриными ногами. А они оказались как все люди.

Почему они его не отдают назад? Зачем им этот сумасшедший мальчишка? Мама Филиппо очень страдает, это видно. Раз она выступила по телевизору и сказала, как много для неё значит её сын.

А папа хотел отрезать ему оба уха.

– Ты что делаешь?

Я подпрыгнул, обернулся и чуть не описал кровать.

Проснулась Мария.

Я быстро натянул трусы.

– Ничего.

– Ты писал, я видела.

– Я не мог больше терпеть.

– А что там?

Если я скажу Марии, что наш папа – Чёрный человек, она сойдёт с ума. Я пожал плечами:

– Ничего.

– А почему они ругаются?

– Так.

– Как так?

– Они играют в лото, – придумал я.

– В лото?

– Ага. Спорят, кому вытаскивать цифры.

– Кто выигрывает?

– Серджо, папин друг.

– Он приехал?

– Да.

– Какой он?

– Старый. Давай спи.

– Я не могу. Слишком жарко. И шумят. Когда они уйдут?

В кухне продолжали кричать. Я слез с подоконника:

– Кто их знает.

– Микеле, расскажи мне сказку об Анголотте в Африке.

Анголотта была городской собачкой, которая спряталась в чемодане и случайно очутилась в Африке среди львов и слонов. Нам очень нравилась эта история. Анголотта была очень умная собака, умнее шакалов. И завела себе дружка, сурка. Обычно, когда папа возвращался домой, он рассказывал нам новую главу.

Впервые Мария попросила меня рассказать сказку, я был очень польщён. Беда, что я не знал ни одной.

– Я не знаю, – признался я.

– Неправда. Ты знаешь.

– Какую я знаю?

– Ты помнишь ту, которую нам однажды рассказала мама Барбары? Про Пьерино Пьероне.

– А-а, эту? Знаю.

– Её и расскажи.

– Ладно, но только я её не очень хорошо помню.

– Расскажи мне её в шатре, ладно?

– Ладно.

Так по крайней мере мы не будем слышать криков из кухни. Я перебрался в постель сестры, и мы укрылись простыней с головою.

– Начинай, – прошептала мне в ухо сестра.

– Итак, жил-был Пьерино Пьероне, который любил лазить по деревьям, чтобы кушать их плоды. Однажды, когда он сидел на дереве, внизу проходила ведьма Бистрега… Вот она и говорит: «Пьерино Пьероне, дай мне одну грушу, а то я ужасно голодная». И Пьерино Пьероне бросил ей грушу.

Она прервала меня:

– Ты не рассказал, какая была эта ведьма Бистрега.

– Ага. Она была жутко противная. Лысая-лысая. У неё был лошадиный хвост и длиннущий нос. Она была длинной и ела детей. Её мужем был Чёрный человек…

Пока я рассказывал, я видел, как папа отрезает уши у Филиппо и засовывает их в карман. А потом прикрепляет их к зеркалу грузовика.

– Неправильно. У неё не было мужа. Рассказывай правильно. Я знаю эту историю.

– Пьерино Пьероне бросил ей грушу, и она попала в коровью лепёшку.

Мария засмеялась. Истории про какашки ей очень нравились.

– Ведьма Бистрега опять говорит: «Пьерино Пьероне, дай мне одну грушу, а то я ужасно голодная». – «Возьми эту». И он бросил ей другую грушу. И она упала в лужу, которую написала корова. И вся испачкалась.

Опять смех.

– Ведьма опять у него просит грушу. Он снова ей бросает и попадает в коровью жвачку.

Мария ткнула меня коленом:

– Этого в сказке нет. Неправда. Ты что, дурак?

С моей сестрой ничего нельзя было изменить в истории, даже чуть-чуть.

– Тогда…

Но что творилось на кухне! Должно быть, разбилась тарелка. Я повысил голос.

– Тогда Пьерино Пьероне слез с дерева и дал ей грушу. А ведьма Бистрега схватила его и сунула в мешок, который забросила за плечо. А так как Пьерино Пьероне перед этим скушал много перцев, которые были тяжёлыми, ведьма не могла долго нести его и должна была останавливаться каждые пять минут и однажды захотела пописать. Она оставила мешок и пошла за дерево. Пьерино Пьероне зубами перегрыз верёвку и выскочил из мешка, а туда положил медвежонка-полоскуна…

– Медвежонка-полоскуна?

Я специально так сказал, чтобы увидеть, знает ли Мария, кто это такой.

– Да, медвежонка-полоскуна.

– А кто это?

– Это такие медвежата, которые, если ты оставишь тряпки рядом с речкой, придут и постирают.

– А где они живут?

– На Севере.

– А что дальше? – Мария отлично знала, что Пьерино Пьероне положил в мешок камни, однако меня не поправила.

Ведьма Бистрега взвалила мешок на спину и, когда пришла домой, сказала своей дочке: «Маргерита Маргеритоне, спустись, открой дверь и приготовь большую кастрюлю, чтобы сварить Пьерино Пьероне». Маргерита Маргеритоне поставила воду на огонь, а ведьма Бистрега открыла мешок, и оттуда выскочил медвежонок-полоскун и начал кусать обеих, а потом спустился во двор и начал кушать кур и разбрасывать помойку. Ведьма очень рассердилась и побежала искать Пьерино Пьероне. Она его нашла, засунула в мешок и больше уже нигде не останавливалась до самого дома. Когда она пришла домой, то сказала Маргерите Маргеритоне: «Возьми его и закрой в подполе, а завтра мы его съедим…»

Я остановился.

Мария заснула под эту нехорошую сказку.

4

На следующее утро я столкнулся со стариком в ванной.

Я открыл дверь, а он стоял там и брился, скрючившись над умывальником, уткнувшись головой в самое зеркало, и окурок свисал у него с губы. Он был одет в поношенную спортивную майку и отливавшие желтизной длинные трусы, из которых торчали две сухие безволосые палки. На ногах у него были чёрные сапоги с расстёгнутой молнией.

От него пахло кислым, смесью талька и крема для бритья.

Он повернулся ко мне и оглядел меня с головы до ног опухшими глазами, одна щека в пене, в руке бритва: