Пять абсолютных незнакомцев - Натали Д. Ричардс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Только что проехали Олд-Фернас-роуд, – сдавленно поясняет Джош.
Он тоже смотрит прямо перед собой.
Машину снова ведет в сторону, и я резко втягиваю воздух, оглядываясь по сторонам.
Кайла шмыгает носом; глаза у нее влажные, точно она только что плакала.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
Она с явным раздражением смотрит на меня и снова всхлипывает.
– Ничего, все в порядке.
Она не плачет… во всяком случае, не так, как плачут от горя. Может, она простужена? Может, я этого раньше почему-то не заметила?
– Точно все хорошо? – переспрашиваю я.
– Я же сказала.
Она резко откидывает бледную прядь за плечо.
Я стараюсь не смотреть слишком пристально, но все равно замечаю, как трясутся у нее руки. Словно от какой-то болезни – или от высокой температуры.
– Смотрите, на той стороне, – говорит Харпер испуганно.
Все смотрят в окно.
– Да, вижу. – Брекен сжимает руль так, что у него белеют костяшки пальцев.
Что они видят? Что, черт возьми, произошло, пока я спала?
Я смотрю на дорогу, но снег сыплет так густо, что я едва могу что-то разглядеть. Мы заехали в метель. Вот это я знаю точно.
– Они не справляются с управлением, – тихо замечает Джош.
Наконец я вижу: бешено петляя, к нам приближаются два огонька фар. Они крутятся так сильно, что на какое-то время один из них совсем пропадает из виду. Потом исчезают оба. А вот задние огни: машина останавливается, развернувшись не в ту сторону. Меня тошнит.
– А я думала, на этой дороге будет лучше, – говорю я и сразу об этом жалею.
– Вот давай сейчас не надо, а? – очень тихо говорит Джош.
– Да, прости, – тут же извиняюсь я, потому что он прав.
Не могу представить, каково сейчас Брекену. Со своего места мне видны только две узкие колеи в море белизны. Меняется наклон дороги; машина переходит на другую скорость, и мы начинаем медленный ход наверх.
– Не нравится мне это, – говорит Брекен.
– А кому нравится? – с безумным смешком отзывается Кайла.
– Кто-нибудь, посмотрите по картам, что с дорогами под горой, – говорит Брекен.
Харпер нажимает что-то на экране.
– Я пытаюсь. Интернет очень медленный.
– Пытайся еще.
Харпер резко разворачивается к нему лицом.
– Хватит мне указывать! Я тебе не секретарша.
Джош, сжав челюсть, раздраженно сопит.
– Давайте я попробую, – говорю я и включаю телефон.
Машина снова меняет передачу; подъем становится круче. У меня ноет лоб. От одного взгляда на телефон мой живот скручивает в узел.
– Ну что? – спрашивает Джош.
Он нахмуривается:
– Что не так?
– Живот, – отвечаю я. – Меня немного укачивает. Наверно, лучше мне не смотреть в телефон.
Он кивает и, забрав у меня трубку, набирает что-то на клавиатуре.
– Не переживайте, – говорит Харпер. – Думаю, мы доехали до вершины.
Она права: дорога перестала бежать вверх. Снова меняется передача, и шины скользят. Мой живот схватывают спазмы. Я медленно дышу. Это просто нервы. Мне просто нужно отдышаться.
– Сколько у меня времени до спуска? – спрашивает Брекен.
– Пара километров, – отвечает подсвеченный моим телефоном Джош. – Там предупреждение об аварии.
– Я тоже его вижу, – подтверждает Харпер, оторвавшись от своего экрана.
Она поворачивается на сиденье.
– Брекен, там совсем все плохо. Куча машин.
– Где? – спрашиваю я.
Джек протягивает мне телефон и тычет в место на карте. Но тошнота и паника мешают мне сосредоточиться. Я убираю телефон в карман.
– Пишут, что прямо по курсу. На двести четвертой миле.
– Не помню, когда видел последний указатель с милями, – в раздражении кидает Брекен. – Хрен тут вообще что разглядишь!
Дорога внезапно накреняется вниз; мигающий желтый сигнал внизу говорит мне, что дальше будет поворот. Другой сигнал объявляет о чем-то еще, но из-за снега его не видно. Не существует ничего, кроме пяти метров дороги перед нашей машиной.
Только колея, по которой мы едем.
А потом я вижу.
Огни.
Красные, белые, под самыми странными, невообразимыми углами.
– Вон, смотрите! – Я показываю. – Видите?!
– Я уже сказал, что не… – Брекен резко втягивает воздух.
Спуск становится все круче.
– Это мост, – тонким плачущим голосом восклицает Харпер. – У подножия мост!
– Я вижу, – негромко и серьезно отвечает Брекен.
– Сбавь ход, – говорит Джош. – Давай полегче, чтобы тебе было видно.
Двигатель замедляется, но шины скользят. И скользят. И скользят.
– Медленнее! – На сей раз в голосе Джоша звучит приказ.
– Не могу, – говорит Брекен. – Нас заносит.
Он крутит руль вправо, по направлению движения, потом влево. Брекен отличный водитель, но шины никак не могут зацепиться за дорогу, и никакое водительское мастерство нас не спасет. Машину бешено швыряет из стороны в сторону, и с каждым поворотом мой живот сводит судорогой. Мы скатываемся с холма в самую гущу аварии. И какой аварии! Такие показывают в национальных новостях.
Десятки погибших.
Праздничная трагедия.
Вокруг меня все кричат, но я не могу: чем быстрее мы спускаемся с холма, тем сильнее меня тошнит. Колеса повернулись вправо, и мы сползаем боком. На мосту творится нечто кошмарное: машины крутятся и разбиваются, и их так много, что я не могу сосчитать. Да что там! Я даже толком не понимаю, что происходит.
Но мы едем в самую гущу, это ясно даже мне.
Раздается грохот.
От удара мою голову отбрасывает вперед. Мы не наехали на мост; что-то наехало на нас сзади. Харпер кричит. Брекен тихо ругается: чертчертчертчертчертчертчерт. Наша машина крутится в диком вираже. Передо мной мелькают передние фары, задние фары, снег, потом зловещее бетонное заграждение. Эта адская карусель идет по бесконечному кругу, не собираясь останавливаться.
Я крепко держусь, но удар швыряет меня вперед как тряпичную куклу. Ремень впивается мне в шею, и уши раздирает скрежет металла по бетону. Кажется, нет этому конца…
4 февраля
Мира,
я знал, что ты – чудо, и был прав. Когда я переехал в Калифорнию, то считал, что у нас не останется ничего, кроме той короткой секунды в очереди за кофе. Знаешь ли ты, как терзала меня эта мысль? Я думал, что никогда больше не увижу твоего лица; не услышу твоего голоса. Но теперь нам не нужно об этом волноваться.
Не сказать чтобы я любил живопись. Столько художников все понимают неправильно! Когда я пришел тогда на выставку, я сделал это не потому, что хотел увидеть экспонаты. Я просто увидел тебя. Сквозь оконное стекло мне сияли твои ясные глаза и твоя яркая улыбка. Ты с кем-то говорила, но не узнать этого свечения я не мог.
Я видел тот же свет,
