Единственный чеченец и другие рассказы - Антон Блажко

----------------------

Мотание между требовавшим доклада полковником и командиром спецназа, хотевшим данных о совокупно нанесенном "чехам" уроне для своей отчетности, Стекольниковым, расстроенным первым батом, который он фактически вывел из-под огня, и собственной ротой умаяли Баранова хуже боя. Подсчет людей переложил на сержантов и еле успел прыгнуть на ближайший БТР, изрыгающий едкий дым.

Чесали без остановки, успев только справить нужду да вспороть по консервине на двоих, пока в назначенном пункте разделялись с витязями и командованием, срок полномочий которого к взаимному облегчению истек. Сгущалась темнота, пожевав на ходу, забрались внутрь гремучих коробок, сколько хватило места, и дремали там без различия званий и чинов. Под руководством Стекольникова прибыли в полк только глубокой ночью.

Спешно занялись последними надобностями - ставить технику, проверять оружие и личный состав, бойцов поротно гнали в столовую, где с ужина ждали застывшая каша и сонный наряд. Разогрели быстро даже остатки дневного супа, но уставшее войско рубало вяло, норовя ткнуться в миску лбом. Лишь тут Баранов узнал, что пропал его кореш с одним из солдат, затесались куда-то и попали под обстрел, "замок" вывел основную группу, а их вдвоем больше не видели. Полагая, что о случившемся уже всем известно, ему просто не удосужились сообщить.

Он бросился искать Стекольникова, оказавшегося у командования. Оно в принципе уже почивало, но Кузьмин приказал будить его, как только выделенные силы прибудут назад, а временный батальонный настоял на подъеме и.о. комполка. В штабе буднично пованивало фекало-краской с хлором, которым дневальных неукоснительно заставляли мыть пол. Подпол с набрякшими мутными буркалами от доложенного в восторг не пришел:

-- Да, наворотили в один день, расхлебывать теперь кто будет? Сейчас за потери бьют, между прочим, по первое число. Завтра свяжусь с дивизией, а начштаба пусть думает, что делать.

Формальное самовольство Паляницы, двинувшего войска в роковую для него схватку, Стекольников по возможности обошел, сведений по иным каналам к командиров пока не дошло. Решения принимал не он, пусть разбираются в своей части хоть до ноябрьского парада, если при такой службе будет с кем. Упор делал на безвестное отсутствие офицера с бойцом, волей обстоятельств брошенных живыми или мертвыми в районе боя. Однако "папу" их судьба явно не волновала, поскольку личной ответственности он тут не нес, а войны без жертв не бывает.

-- Товарищ полковник, - равный по званию начкафедры завысил ранг прямого начальника, как лейтенант, - разрешите утром вернуться туда с батальоном для поисков. Местность теперь знакома, район невелик, можно быстро прочесать, если подтянуть вертолетчиков...

-- Что вы несете, - раздраженно перебил тот, - по карте хоть прикиньте, какие силы нужны для минимальных действий в горах, товарищ преподаватель. Затевать целую операцию из-за двух человек, с которыми неизвестно что случилось - кто это позволит? С таким вопросом я даже выходить на командование не стану, и заниматься самодеятельностью тоже никому не дам. Проследите лучше, чтоб политчасть оформила наградные документы погибшему и тому капитану, что вывел людей, еще кому-нибудь из раненых, лучше офицеру. В отношении этих двух я попробую что-нибудь сделать. Следовало на месте решать, а теперь выставляете меня злодеем...

Подполковник встал, обозначая конец разговора. Давя неприязнь, Стекольников взял интонацию как можно просительнее:

-- Разрешите по крайней мере завтра...

-- Нет. Завтра, то есть уже сегодня - сопровождение и прочее по распорядку. Если не ошибаюсь, выезжает как раз ваш личный состав, вот и исполняйте прямые обязанности. У полка есть возложенные на него задачи, которых никто не отменял!

Не слушая до конца, Стекольников вышел и хлопнул покосившейся дверью так, что строеньице дрогнуло.

У столовой его настиг Баранов:

-- Василий, как это получилось? Почему ты...

-- Да потому, перемать! Сам-то хоть знаешь, что было? Кто велел твоему Федорину переться к черту на рога и под огонь лезть, чистое самоуправство и беспредел!

-- Я приказал ему, понял? Почему уехали, спрашиваю тебя?!

-- Иди ты, Серега, без тебя тошно! Будешь мне еще... Вон командир сидит, топай и ори на него, где ж ты раньше был, а теперь выискался герой!..

Удар в челюсть сбил комбата с ног.

-- Охренел совсем, Рембо гребанный?

Баранов подбросил его пинком в зад:

-- Сучара большезвездная, размажу тебя здесь!..

Сбежавшиеся на шум офицеры кое-как их разняли. Вчетвером скрутив Баранова, оравшего "Тревога! Второй батальон, строится!", оттащили в землянку, почти силой влили стакан, второй и держали, пока не стих. Долго сидели с ним, кто-то остался ночевать на федоринском месте. Плюя кровавые слюни и щупая распухшую скулу, по возможности внятно Стекольников распорядился:

-- Поднять этого утром на выезд, чтоб был как штык! Очередь федоринская, вот пусть и замещает, раз невшибенный друг. Доигрались в "Зарницу", грамотей, мля...

----------------------------

Бойца все-таки пришлось тащить на себе. Сперва нес кулем на плечах, клонясь до земли, боясь споткнуться и рухнуть лицом вниз, так как не успел бы даже выбросить руку. Субтильный Воронов оказался тяжел, хватал одежду на груди, душил за шею и при каждом шаге стонал. Федорин выбрал идти не дорогой, а тянувшимся вдоль нее краем ольховой рощи, взбегавшей по склону к переходу в собственно лес. Луны не было, но от чистого неба или запрудивших его звезд путь как-то просматривались, по крайней мере, различалась в сквозном воздухе глухая чернота препятствий.

Не опуская ноши, Федорину удалось пройти много, больше, чем ожидал, передыхая согбенным у встречных стволов. Висящие на нем автоматы звякали друг об друга, любой "чешский" пацан с берданкой или самодельным пистолем уложил бы их сейчас одной пулей в упор, оставалось верить в милость Бога, который спас их уже сегодня от верного конца. Ощутив, что вот-вот упадет, по ближайшему деревцу сполз вниз, отвалив солдата вбок.

Тому становилось хуже, рана болела все сильней, ступать ногой стало невозможно, парень заметно ослаб. Он сохранил зажигалку, при ее вспышках Федорин кое-как разорвал пропотевшую вороновскую майку (самому пришлось бы долго раздеваться при той же чистоте ткани) и символически перемотал ему голень, ободрав верхний слой кровавых, сбившихся и местами присохших бинтов. Перевязывая вначале, он размял и посыпал отверстия таблетками для дезинфекции воды ("бросил в лужу и пей") из десантного сухпая, которые таскал с собой, и тетрациклином из пластиковой аптечной гильзочки, чем еще. Условная бактерицидная смесь давно растаяла и смылась, попадет что-нибудь в дырки, и каюк хлопцу, выйдет - зря пер... Пересидеть до утра и бежать с рассветом на трассу, вдруг кто проедет? Ждать их где-то всю ночь вряд ли станут, разве что незримые "духи" сопроводили федералов по горам, доброжелательно глянули на прощанье в оптику и сейчас чешут навстречу, не таясь. О тех, кто ездит или бродит здесь в темноте, думать не хотелось. И как знать, дотянет ли до солнца солдат?