Марисса Мейер - Прекраснейшая. Лунные хроники - Марисса Мейер

отполированного до свечения. Самые простые из всех, что видела Левана. И ей и не

снилось, что она такое наденет. Свадьба для жены охранника, а не королевишны.

Сердце дрожало, перед глазами плыло.

Это было идеально.

Гаррисон не смотрел на неё, лишь вложил кольца в руку Эврета и вернулся к семье.

- Прошу, возьмите друг друга за руки и обменяйтесь кольцами.

Она обернулась, словно робот. Левана смотрела в лицо Эврета, такое тёплое на фоне

её холода. Она пыталась молча показать свою любовь к этому кольцу. Вот чего она

хотела. Именно этого.

Его тёмный взгляд остановился на ней.

Она немного застенчиво улыбнулась.

Его вздох был резким, и он открыл рот, чтобы заговорить. Колебался. Вновь умолк.

После надел кольцо на её палец и повторял за Богослужителем.

- С этим кольцом, я беру тебя, Левана Блэкбёрн, принцесса Луны, в жёны. Ты будешь

моим Солнцем на рассвете и звёздами в ночи, и я обещаю любить и лелеять тебя до

конца своих дней.

Всё в ней дрожало, голова кружилась. Улыбка стала легче, когда она смотрела на

полоску на пальце и золотую ленту, что связала их.

Это казалось нереальным, она ведь с самого утра ждала его прихода. А теперь это

случилось. День её свадьбы. Она выходила замуж за Эврета Хейла.

Она не знала, что её тело может вместить столько радости, когда она надевала

второе кольцо на палец Эврета.

Она остановилась.

Другое уже было там, почти такое же, и темнота почти растворила его кожу.

Она подняла голову, и челюсть Эврета сжалась.

- Я не сниму его, - прошептал он, прежде чем она смогла собраться с мыслями. – Но

буду носить другое.

Она посмотрела на кольцо. Мгновение потребовалось, чтобы снять старое

обручальное – но он не хотел этого. Она не примет.

- Конечно, - шепнула она, надевая его на палец, пока не услышала тихий щелчок

столкновения камня.

- Я беру тебя, Эврета Хейла, лунатика, в мужья. Ты будешь моим Солнцем на рассвете

и звёздами в ночи, и я обещаю любить и лелеять тебя до конца своих дней.

Словно подтверждая церемонию, Зима расплакалась. Оглянувшись, Левана увидела,

что мальчик повис на руке няни, пытаясь посмотреть на ребенка в пеленках.

Эврет обвил руки вокруг талии Леваны, привлекая её внимание. Поцелуй был

сюрпризом. Не по приказу. И это был самый нежный поцелуй в её жизни, настолько

нежный, что тепло разлилось по всему телу.

После Богослужитель развязал ленты, и Эврет принадлежал только ей.

14.

- Скажи мне, что это не так! – кричала Ченнэри, шагая вокруг Леваны у швеи

следующим днём. Она носила ленты, что едва прикрывали там, где следует прикрыть

женщину и казалась шипящим духом. Опасным шипящим духом.

Левана не осмеливалась двигаться, когда швея втыкала иглы в шов на талии

девушки. Она сказала, что Леване надо меньше питаться, чтобы не пополнеть и

сохранить хорошую фигуру, как у сестры, и Левана заставила себя держать за зубами.

Швея покраснела от смущения и вернулась к работе – и прошло уже длинных два часа.

Она взглянула на кипевшую сестру.

- Сказать, что это не так?

- Ты идиотка! Как ты могла выйти за него замуж?

- Могла. Я говорила, что так будет.

Ченнэри яростно зарычала.

- Тогда брак будет аннулирован прежде, чем о нём узнает город.

- Нет.

- Тогда я казню его!

Левана зарычала.

- Нет! Почему? Я люблю его. Я выбрала его. Всё!

- Люблю! Спи с ним, если хочешь, но мы не выходим замуж за стражу! – Ченнэри

махнула рукой в сторону стены – на белую Артемисию. – Ты знаешь, скольким семьям я

тебя пообещала, а отец до того? Стратегия! Нам нужна их поддержка! Мы хотим, чтобы

они желали вкладывать в нас, как в правителей, и нужны союзы! Вот как это работает,

Левана! Это польза от тебя в этой семье, и я не позволю тебе всё испортить.

- Поздно. Я ничего не изменю, и если ты попытаешься его убить, я никогда не выйду

замуж, чтобы порадовать тебя. Я скорее умру.

- Это тоже можно устроить, сестрёнка!

15.

Швея наматывала ещё какие-то нити, стоя на коленях перед Леваной и

притворялась, что не слушает.

- Тогда тебе будет нечем торговаться, - Левана заставила себя поднять голову и

улыбнуться. – Кроме того, я даю тебе ещё одну принцессу, которой ты можешь крутить,

как хочешь. Надо всего лишь подождать шестнадцать лет.

- Ещё одна принцесса? – расхохоталась Ченнэри. – Ты имеешь в виду ребёнка?

Ребёнка стражника и швеи, думаешь, какая-то семья его захочет?

- Конечно. Она теперь мой ребёнок, а значит, такая же принцесса, как и если бы я

сама родила. Когда она вырастет, она и не подумает, что у неё была другая мама, а у

Эврета другая жена.

- Думаю, вы вместе придумали этот гениальный план.

Глядя на стену, Левана ничего не сказала.

- Ты думала, что будешь делать с маленьким отродьем?

- А что я должна с нею делать?

- Ну ведь ты не намерена… растить её, я надеюсь.

Отведя взгляд от страны, Левана посмотрела прямо на свою сестру.

- Она будет принцессой. Как мы.

- С нянями и гувернантками, которых игнорировали её родители?

- Со всем, что пожелает. Вся роскошь и игрушки. К тому же, - она подняла руки в

сторону, чтобы швея могла сшить на груди, - Эврет её очень любит, и я.

Это была ложь, она знала, что ложь. Но чувствовала, что это может стать правдой.

Девочка – её дочь, в конце концов, часть Эврета, как Левана может её не любить?

Однако, она сказала это для того, чтобы увидеть недовольство на лице сестры.

Швея закончила шов, и Левана вновь опустила руки, позволяя пальцам скользить по

тонкой вышивке лифа. Она чувствовала себя счастливой сегодня, проведя вторую ночь

подряд рядом с Эвретом. Она была его женой. Хотя платье прикрывало куда больше

кожи, чем у сестры, она чувствовала себя женщиной. У неё было то, чего не было у

сестры. Семья. Кто-то, кто любит её.

- Надеюсь, - Левана обращалась скорее к самой себе, - что у принцессы Зимы скоро

появится маленький братик или сестричка.

Ченнэри повернулась к ней.

- Ты уже беременна?

- Нет, нет. Но разве это займёт много времени?

Она думала об этом, возвращаясь к образу беременной Солстайс, когда была одна,

пробегаясь пальцами по округлому животу. Она не хотела ребёнка, но смотрела, как

Эврет держал свою дочь, мягкость в его взгляде. Она могла ждать ему это. Могла бы

стать на уровне Солстайс… Нет, ребёнок Леваны будет лучше, чем Солстайс, ведь в нём

будет королевская кровь.

Нахмурившись, Ченнэри скрестила руки на груди.

- Это будет лучшее, что ты сможешь сделать. Когда у тебя будет настоящий, родной

ребёнок, мы поговорим, за кого его можно будет выдать.

- С нетерпением жду этих разговоров, сестра.

- В то же время, - сказала Ченнэри, - я уже выполнила свой долг перед нашим родом,

не заражаясь позорными браками.

- Что это значит?

Ченнэри убрала волосы с плеча.

- У маленькой принцессы Зимы, - насмешливо промолвила она, - скоро будет кузена.

Челюсть Леваны упала. Оттолкнув швею, она подобрала пышные юбки и сошла с

возвышения.

- Ты? – она посмотрела на всё ещё стандартно плоский живот Ченнэри. – Когда?

- Не уверена. Во второй половине дня встречусь с доктором Элиот, - она повернулась

со смешком и пошла к выходу из примерочной. – Надеюсь, мальчик. Ненавижу тупых

принцесс.

- Подожди, Ченнэри! – она побежала за нею с тысячью вопросов в голове и

остановилась, когда сестра повернулась к ней. – Чей? Констебля?

Ченнэри нахмурилась.

- О чём ты?

- Констебль Дубровский – отец?

Лицо Ченнэри стало надменным. Потянувшись, она схватила незаконченное платье

Леваны, срывая его, открывая рубцы на коже, прежде чем та успела сотворить чары.

Задыхаясь, Левана прижала ткань к груди.

- Я понятия не имею, кто отец, - Ченнэри вновь отвернулась. – Разве ты не

понимаешь? Это точка.

16.

Она не забеременела, хотя приходила в спальню Эврета почти каждую ночь. Они с

Зимой были перемещены в частное королевское крыло, но спустя неделю Левана

решила, что надёжнее будет покидать его после ночных визитов. Она боялась того, что

может случиться, когда однажды утром он увидит её без чар, и устала каждую ночь

держать свой дар до бессознательного состояния.

Она не полюбила юную Зиму, что плакала каждый раз, когда Левана брала её.

Эврет никому не позволял называть его принцем и даже хотел продолжать работать

дворцовым стражником, хотя Левана раз за разом повторяла, что в этом нет

необходимости. Он принц, ему не надо работать опять. Казалось, это раздражало его,