Делирий - Василий Головачёв

— В смене тридцать человек, работаем по шесть часов. Но это ещё не штатное расписание, чисто наладочное, предпусковое. Вообще численность экипажа буровой — сто двадцать человек, по сорок в смене, каждая будет работать по четыре часа через восемь.

— Я имею в виду, сколько людей на платформе в данный момент.

— Этого я не знаю. Наших — около сотни, и ваших человек десять.

— Кого вы имеете в виду — «ваших»?

— Ну как же, — ухмыльнулся Кирилл Силантьевич, — разве вы не из безопасности?

Афанасий сдержал ответную улыбку. На платформу перед запуском действительно

могли пропустить только специалистов с соответствующими допусками и чекистов.

— Советую на эту тему не распространяться.

— Я понимаю.

— Пограничники давно здесь стоят?

— «Севастополец» пришёл вчера, до этого «Бора» дежурил, ракетный катер на воздушной подушке. Сколько пробудет этот, не знаю. «Балкер» — наше судно, привозит материалы и готовые конструкции. Корабли автономны, и экипажи на платформу не высаживаются.

— Металлодетекторного контроля у вас нет?

— Зачем? Мы же не аэропорт. На берегу знают, кого сюда посылают.

— Что ж, спасибо за приём.

Афанасий кивнул, и начальник смены убежал, мгновенно переключившись на решение своих проблем. Заботы чекистов ему были непонятны.

На вертолёт спикировал альбатрос.

Афанасий проводил его взглядом, прошёлся вдоль ограждения взлётно-посадочной площадки, прислушиваясь к своим ощущениям, и ему вдруг показалось, что кто-то посмотрел на него из глубин океана, изучающе и недобро.

— Чёрт побери! — медленно процедил он сквозь зубы, чувствуя холодок, пробежавший по спине.

Тренировки сделали своё дело.

Роман и раньше считал себя очень спокойным и уравновешенным человеком, а научившись управлять словом, согласно инструкциям ФАГ а, и телом — на основе рекомендаций интуитивной системы боя, и вовсе перешёл в «созерцательно-безмятежное» состояние, которое отнюдь не характеризовало его как флегматика или меланхолика. Просто он научился реагировать на движение вокруг, а в глобальном смысле — на вызовы социума, до того, как это отмечало сознание, то есть на инстинктивно-подсознательном уровне.

После того как на его глазах кодирант (кавказец на джипе) выполнил заложенную в него программу, Роман начал искать в Пскове зоны «негативной энергии» и обнаружил две довольно внушительные аномалии. Одна располагалась на территории филармонии, вторая пряталась возле прудов на Спортивной площади. В глубь зон Роман проникать мысленным взором побоялся, но на всякий случай доложил о своих открытиях модератору.

— Да, есть такие подозрения, — сказал ему Варсонофий. — Филармонию возглавляет Юлиан Припечко, известный в городе хореограф. Он масон и не скрывает этого, потому что чувствует себя абсолютно вольготно. Начальник милиции Пскова — его кум. Вполне возможно, Припечко является эмиссаром АПГ. А Спортивная площадь давно находится под нашим наблюдением. В спортзале работает известный Клуб единоборств, который посещают все бандиты города и охранники местных чиновников. Кстати, «Форд Мондео», который ты засёк недавно, принадлежит охране Клуба.

— Тогда это «шестёрки» местного отделения АПГ.

— Мы ими занимаемся. Послушайка, Роман, ты ведь действительно целитель, Харитоныч мне рассказывал, не посмотришь коленку моей дочуры? Болит она у неё, спать не даёт.

— Она не жаловалась, — осторожно сказал Роман.

— Зачем ей тебе жаловаться? Она никому не жалуется, даже матери, не приучена жаловаться. Да только вижу я, мучается бедная. Уже и прихрамывать начала, платья перестала надевать, только брюки.

— Пусть приходит, посмотрю. Девочка она симпатичная, а красота, к сожалению, всегда требует жертв.

— Мне об этом можешь не говорить. Юнька работает в рекрутерском агентстве, такое порассказывала. Девчонки ищут работу, многие согласны на всё, лишь бы устроиться получше, повыгодней, вот и продают красоту свою природную. К слову о красоте. Слышал формулу? Тезис первый: красота требует жертв. Тезис второй: красота спасёт мир. Вывод: спасение мира потребует жертв.

Роман улыбнулся.

— Вы умеете читать мысли.

— Только свои, да и то со словарём, — пошутил Варсонофий невесело. — Значит, и ты слышал это юмористическое высказывание. Хотя в главном оно справедливо: спасение мира действительно потребует жертв. Так посмотришь дочку?

— В любое время.

Этот разговор состоялся утром в среду, а в четверг вечером Юна сама встретила его у дома, когда Роман возвращался с очередной тренировки у Вохи.

— Добрый вечер, Роман Евлампиевич. Патер сказал, что разговаривал с вами и вы согласились посмотреть моё колено. Это правда?

Вопрос прозвучал с подвохом, поэтому Роман на всякий случай сурово свёл брови.

— Я могу посмотреть состояние колена и предложить лечение.

Юна фыркнула.

— У вас такое лицо, будто вы чиновник нашего Заксобрания.

Он оттаял.

— Чиновником никогда не был. А почему — патер, а не отец или папа?

— Он часто критикует инглингов, глава которых называет себя патером Дыем, вот я и остужаю его, патером зову. Папа вообще резкий человек, поэтому у него много недоброжелателей.

— У хороших и прямых людей всегда много недоброжелателей. Значит, ты инглингов приветствуешь?

Брови-крылья Юны взлетели к вискам.

— За что их приветствовать? У них на одно слово правды находятся два кривых и неверных. Мы долго так стоять будем?

— Идём, — спохватился Роман.

Они вошли в подъезд.

— Я только переоденусь — и к вам.

Роман проводил соседку взглядом: действительно, как он раньше не замечал, что она носит только брючные костюмы? — открыл дверь, сдерживая поднявшееся в душе волнение. Быстро переоделся в домашнее: футболка, шорты, тапки, — и открыл на звонок.

Впервые в жизни он увидел Юну в халате.

Фигура у девушки была скорее спортивная, чем женственная, и всё же она была очень мила и привлекательна, и лишь шрамы на левом колене, чуть увеличенном и болезненном (он сразу это заметил), портили ногу, хотя и не до неприязни.

— Вот! — вызывающе сказала она, выдвигая вперёд колено, ожидая от него какой-то нехорошей мимики.

— Вижу, — кивнул он. — Присядь.

Она села на диван. Он расположился на стуле напротив.

— Повреждён мениск.

— Удалён.

— Часть осталась, развился артроз, соединительная ткань заполняет мыщелки.

— Короче, можно вылечить ногу без операции? Мне предлагают полностью заменить сустав.

— Иннервация затруднена, от того и боли, — закончил он, раздумывая, что ответить девушке, смотревшей на него с надеждой. и обожанием, чего уж там, эмоции так и прыгают бесенятами в глазах. — Кофе будешь?

— Вы не ответили на вопрос.

Роману очень хотелось ответить Юне положительно, сказать, что он способен восстановить колено без операции, однако хвастовство удалось усмирить.

— Я попробую.

— Когда?

— Дай подумать. Кофе будешь? Или чай?

— Кефир есть? Я на ночь не ем и не пью, но кефир можно.

— На твоей фигуре еда вряд ли скажется отрицательно в любое время суток.

— Спасибо за комплимент, — фыркнула она.

— Могу предложить ещё берёзовый сок.

— Ой, давайте!

Он улыбнулся её непосредственности, принёс чашку берёзового сока.

— Пей и садись поудобней.

Юна взглядом поблагодарила хозяина, с удовольствием выпила полчашки. Судя по всему, никакими комплексами она не страдала, вела себя очень дружелюбно и естественно, что Роман всегда ценил в людях.

Мысленно погладив красивое бедро девушки, он устроил её ногу параллельно полу, чтобы она опиралась лодыжкой на стульчик, принялся массировать колено, включив внутренний психофизический «прожектор».

— Щекотно, — проговорила она, с любопытством наблюдая, что он делает.

Роман не ответил.

Колено Юны на его мысленном «экране» засветилось разными оттенками багрового и коричневого цвета. Преобладали грязновато-коричневые, с зелеными струями, цвета, в местах, где начался абсцесс. Зажившие раны в местах, куда проникали хирургические инструменты (она пережила две лапароскопические операции и две — с разрезом тканей), выделились алыми прожилками. Энергетическая матрица колена была сильно нарушена, циркуляция энергопотоков от лодыжки к бедру отсутствовала.

— Что вы делаете? — спросила Юна, округляя глаза.

Край халатика соскользнул, открывая бедро больше, чем нужно, но она не замечала.

— Больно? — замер он.

— Нет. странно, дрожит всё.

— Потерпи.

Он продолжил массаж, «выпрямляя» полевые каналы. Грязноватые цветовые оттенки биосвечения начали исчезать, сменились оранжевыми и золотистыми.

— Горячо как!

Включилась костная «энерголиния», зажигающая омертвевшие участки костной ткани. Зашевелился тоненький остаток хряща мениска, получив вдруг поток энергии.