Верный муж прекрасной Лирии - Николай Викторович Мерзкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы не одни в этом мире, – объяснил господин Шест, – Многие Южные лорды согласны с нашими идеями и, теперь, наши союзники.
После окончания совета, зачарователь вернулся в мастерскую. У него было много работы, ведь главный бой – начинается.
Глава 9
Дни были непроглядны. Мысли об ситуации с Пфсотэ заменялись размышлениями об усилении зачарований, которые накладывались на целые повозки оружия. Они становились всё сильнее и долговечнее, тем самым повышая боеспособность армии союза, уступавшей в численности, тактике. Как и было обещано, силы юга, большого количества лордов, присоединились к этой войне, что не дало смести фракцию за считанные недели.
Хельс вновь забыл о сне, питании, а казалось, даже, о рассудке. Смех из его мастерской был всё зловещее и порой, даже Чехол боялся появляться лишний раз на глаза зачарователя. Но лишь мы, те кто следит за историей, можем знать, что происходит на его душе. Лири была его лучом света. Она снилась ему очень часто, особенно после первой встречи, который угас. Охфтту, та, что сплетала жизни в одну, совершила ошибку? Зачем эта богиня связала их, да ещё и такой толстой нитью? Эти вопросы рвали его душу каждый раз, забирая возможность дышать. Он не мог больше спать, от того и сходил с ума. Зачарователь боялся увидеть её снова, он наконец стал ненавидеть и её, и Пфсотэ, и себя самого.
Тем временем, наступление сил союза становилось всё эффективнее, всё быстрее. С двух сторон клан Пфсотэ давили, захватывали замки, целые города. Казалось, что сильнейшая армия на острове, оказалась пустышкой, которая могла лишь охранять свои границы, отходя всё глубже, назад.
В столице праздновали одну победу, за другой. Толпа ликовала, таверны часто были забиты. Наконец, у Хельса начало появляться свободное время из-за утихания боёв. Спать зачарователь не мог, поэтому, чтобы больше не сидеть в четырёх стенах и не терять способность здраво мыслить, он бродил ночью по городским улочкам. Столица стала более населённой, из-за приезжих южан. Преступность была и раньше, просто обходила стороной волшебника, понимая, что это хорошим не закончится. Многие в городе знали, кто бродит ночью, один, совсем без охраны и видимого оружия, да ещё и выходя из дворянского квартала, многие, но не они. Группа бандитов преградила путь, окружив странного горожанина.
– Эй, дружище! – обратился главарь банды к Хельсу. – Лишних монет не найдётся?
– Пшёл прочь, грязь – ответил зачарователь, продолжая путь, за что получил ногой в живот.
– Ты, дядя, с нами не шути! – захихикал другой бандит.
– Забирай, что найдёшь и валим, пока этот придурок не явился! – отрезал главарь.
Но, позади главаря послышалось приземление на дорогу, перепрыгнувшего через забор юноши. Юноша был одет в чёрный плащ, его лицо скрывала маска, а на голове красовалась странная, чёрная шляпа.
– Ну что, думали скрыться от меня? – рассмеялся ряженый, выхватив очень знакомый меч.
– Валим! – прохрипел старый разбойник.
Но убегать было уже поздно. Ударить глупца, это одно дело, но ударить безумца…
Ноги разбойников оплели древесные корни и чем больше они их рубили или пытались вырваться, тем выше они заползали, делая хватку ещё крепче.
– Теперь, вам точно не скрыться! – воскликнул воин в маске. – Законники будут очень рады пополнению!
– Что это за хрень? – испуганно спросил бандит. – Ты ведь раньше так не умел!
– Вы нарвались на нашего великого архимага, – объяснил юноша, – А злить его – лучше не надо.
Хельс встал с дороги и подошёл к главарю бандитов.
– Эта нога тебе не идёт, поищи другую. – сказал волшебник. – Чехол, дай меч.
– Эй, друг, мы их поймали, и они получат по заслугам. – ответил юноша.
– Меч, живо! – вспылил зачарователь, выхватив свой подарок из его рук за лезвие.
Одним ударом он отрезал ногу бандита, а потом принялся и за остальных: одному он отрубил голову, двоих разрезал напополам, а последнего – проткнул насквозь. Чехол совсем не ожидал такого, лишь смотря на своего начальника со стороны. Хельс же, стоял над последним трупом, тяжело дыша.
– Хельс! – осторожно окликнул юноша зачарователя. – Ты чего?
– Мусор. – ответил он, рассмеявшись, а затем бросил меч на дорогу и ушёл гулять дальше.
После этого, в городе пошла молва об маньяке, что расчленяет своих жертв по ночам, прямо на улицах города.
На следующее утро, Чехол в мастерскую не явился. Вместо него пришёл другой юноша, назначенный лордами. Зачарователю было уже всё равно, да и этот юноша долго не продержался. Хельс не скрывал свою жестокость, а поэтому, помощники бежали от него, пока вовсе с ним никто не хотел работать.
Дела на фронте становились всё хуже. Опьянённые лёгкими победами, отряды и даже целые армии попадали в ловушки. В окружениях погибали сотни, а то и тысячи воинов. Пфсотэ отбили свои земли и перешли в наступление в четыре раза быстрее, чем продвигались силы союза. С этим, конечно, работы сильно прибавилось и свободных минут больше не было. Конечно, зачарователь был счастлив, ведь думать о чём-то, кроме работы, было не нужно. Он и так не был особо упитан, но теперь напоминал мертвеца из страшных сказаний, даже глаза горели в темноте. Извозчики, те, что привозили ему мечи, луки, копья, стрелы и многое другое, на зачарование, побаивались стучать в его дверь, так что это решалось банальным жребием или стучал тот, кто провинился.
Старые друзья сначала пытались его навещать просто так, но зачарователь гнал всех, кроме, разве что, извозчиков, в шею. Так и коптился наш глупец, не видя солнечный свет месяцами.
На улице была весна, а точнее, её середина. Снега ушли, а деревья обрастали зеленью. Может быть, Хельс излечился, если бы вновь почувствовал весёлый ветерок в своих волосах, услышал бы приятный звон ручейка, пение птиц. Но его время застыло, и зима всё не уходила из его комнаты.
Но радовало одно: теперь зачарователь мог спать. В его снах тоже была зима, всегда белая и чистая метель, леденящий холод расходился мурашками по грязной, натянутой коже. Волшебник дрожал, смеялся, плакал, хихикал и шептал неправильные заклинания себе под нос. Это было страшное зрелище, ведь, обычно, он спал на столе или полу, но только в такие моменты ему могли приносить еду и воду. Эта была хорошо оплачиваемая, но страшная и, даже, опасная работа, за которую брались немногие смельчаки, среди которых, давно выздоровевший и чувствующий свою вину
